Александра Маринина - Не мешайте палачу
– Михаил, – сказал он Ларкину, – я предлагаю вам забыть все, что с вами происходило до сегодняшнего дня, и начать новую жизнь. Никаких проектов и чертежей, никаких выволочек от начальства и переводов с места на место. Оставьте все это в прошлом. Я предлагаю вам настоящую мужскую жизнь, при которой над вами больше не будет висеть дамоклов меч вашего убогого образования и вашей национальности. Согласитесь, в нашем обществе это немаловажно.
– Что я должен буду делать? – с готовностью спросил Миша.
– Вы будете работать на тихой незаметной должности, потому что даже мы не можем спасти вас от статьи за тунеядство. Но я обещаю вам, что работа будет легкой и необременительной, а главное – не требующей специальных знаний. У вас будет достаточно свободного времени, и это свободное время вы иногда, подчеркиваю – только иногда, будете тратить на выполнение моих заданий, связанных с использованием ваших необыкновенных способностей. О нашем сотрудничестве будем знать только мы с вами, так что если вы опасаетесь за свою репутацию, то могу вас заверить: с этим все будет в порядке. А выполнение наших заданий будет оплачиваться очень хорошо. Очень, – со значением повторил он.
– А… какого рода будут задания? – робко спросил Миша, чувствуя, что от страха пол уходит из-под ног.
Он никогда не стремился к настоящей мужской жизни, вестерны про ковбоев и боевики про шпионов его не привлекали, он хотел быть сытым, респектабельным и богатым, вот и все. А в этой непонятной мужской жизни нужно, наверное, бегать, стрелять, устраивать гонки на автомобилях… По физкультуре у него всегда была «тройка», которую он получал не за удовлетворительные результаты в беге и прыжках, а единственно за добросовестное посещение занятий в спортзале и на стадионе.
– Я же вам объяснил, задания будут связаны только с использованием вашего природного дара.
– И никаких засад и погонь? – недоверчиво переспросил Ларкин.
– А вам очень хочется пострелять? – тонко улыбнулся Павел Дмитриевич. – Это можно устроить.
– Нет-нет, – испугался Миша. – Совсем не хочется. Наоборот.
– Ну вот и отлично. Я прошу вас принять решение прямо сейчас. Вы подумайте и скажите мне, соглашаетесь вы или отказываетесь. Но при принятии решения я прошу вас иметь в виду следующие обстоятельства. Первое: отказавшись, вы обрекаете себя на многолетнее прозябание в разных КБ, откуда вас будут все время выживать. Второе: согласившись, вы сможете обеспечить себе спокойное существование в достатке и комфорте. И третье: если вы откажетесь, то всю жизнь будете сами себя презирать за то, что получили диплом фактически незаконно, вам придется стыдиться того, как вы использовали свой дар. Тогда как сотрудничая с нами, вы будете чувствовать себя нужным, полезным, вас будут уважать и ценить, потому что вы являетесь уникальным человеком. И эта уникальность позволит вам не только жить в роскоши, но и гордиться собой. А теперь подумайте, а я пока сварю кофе.
Павел Дмитриевич вышел на кухню, оставив Мишу в комнате одного. Голова у него кружилась от свалившихся в такой короткий срок неожиданностей. С одной стороны, какие-то хитрые задания… Но с другой – не видеть больше этого кульмана, не ходить в ненавистное КБ. И деньги… Короче, размышлял Миша Ларкин недолго, минут десять, наверное. И уже через две недели навсегда распрощался с инженерно-конструкторской деятельностью. Теперь он работал в бюро пропусков какого-то хитрого закрытого учреждения. Образования никакого для этого не требовалось. Принимай заявки от сотрудников, а когда ожидаемый посетитель является – выписывай ему пропуск, предварительно проверив паспорт, вот и вся забота. И никакой головной боли. Зарплата, правда, девяносто рублей, но ведь Павел Дмитриевич обещал, что за выполнение заданий оплата будет совсем другой.
Обещание Павел Дмитриевич сдержал, и очень скоро. Мише показали человека, назвали его имя и велели «поработать» с ним. Миша все сделал как надо, завел этого человека в ресторан, заставил его открыть «дипломат» и дать прочесть все находящиеся в нем документы, потом внести в эти документы кое-какие поправки. А потом к ним за столик подсели двое незнакомых мужчин. У одного из них был фотоаппарат, и Миша сфотографировал всех троих за дружеской беседой с бокалами вина в руках. Через два дня крупное уголовное дело по многомиллионным хищениям и взяткам развалилось, доказательства оказались слабоватыми, и все арестованные вышли на свободу. Миша понимал, что следователя, с которым он «работал», как следует припугнули фотографиями, на которых он весело распивал спиртное в дорогом ресторане в обществе воротил теневого бизнеса. А еще через день Павел Дмитриевич передал Михаилу конверт с такой суммой, которая ему даже не снилась, хотя помечтать Ларкин любил, особенно перед сном.
Убедившись, что природный дар можно выгодно эксплуатировать, Михаил занялся экспериментами, так как подозревал в себе наличие невыявленных резервов. Отдавался он этому занятию вдохновенно, не жалел ни времени, ни труда, и через некоторое время выяснилось, что резервы действительно есть. И какие! Например, после получасового облучения под лампой для искусственного загара он мог безошибочно обнаруживать в незнакомом помещении тщательно спрятанный предмет, если рядом находился человек, который к этому предмету хоть когда-нибудь прикасался. Эффект от воздействия лампы держался двое суток, потом проходил. А если в течение двух дней принимать антибиотики, то появлялась способность мысленного внушения. Он мог ничего не говорить вслух, а человек все делал, как ему внушалось. Беспрерывные эксперименты с различными лекарствами привели к появлению аллергических прыщей на спине, но зато Михаил точно установил, какие таблетки и в каких количествах нужно пить, чтобы объекту воздействия чудились голоса и еще Бог знает что. Ларкин не уставал самосовершенствоваться и уже через два года стал экстрасенсом-гипнотизером высочайшего класса.
А задания становились все сложнее и сложнее, правда, и плата за их выполнение делалась все выше. В восемьдесят шестом по его воле пролилась первая кровь… Но он уже вошел в азарт. Ему больше не было страшно.
Глава 7
Григорий Валентинович Чинцов аж подпрыгивал от удовольствия, сидя перед телевизором и слушая комментарии тележурналистов по поводу опубликованного в сегодняшней газете интервью Александра Ратникова, советника Президента. Интервью было просто замечательным, в нем было сказано все, что должно было быть сказано по заказу Чинцова. Нет, что ни говори, а этот Сауляк – кадр поистине бесценный. И как ему удалось все устроить?
– По словам Ратникова, Президент дал ему твердое обещание не допускать дополнительной денежной эмиссии, – говорил с экрана популярный комментатор. – Но поскольку никаким иным путем решить вопрос с задолженностями по зарплате не представляется возможным, то задолженность эта скорее всего в ближайшее время погашена не будет. Любопытно отметить, что сам советник Президента заверил журналистку Юлию Третьякову в полном единодушии по этому вопросу среди всех членов ближайшего окружения Президента. Иными словами, все, включая самого Президента, прекрасно знают, что задолженность в течение ближайших месяцев погасить не удастся. Цитирую: «Если из уст Президента или кого-либо из его окружения вы услышите твердые обещания погасить в марте – апреле все долги и выплатить заработную плату, которую многие жители России не получают с сентября прошлого года, то вы должны знать: это ложь. Включать печатный станок Президент не собирается. Задолженности погашены не будут». Конец цитаты. И эти слова произнес человек, который уже два года не давал интервью никому из журналистов. Что же заставило его нарушить обет молчания? Позволю себе высказать предположение, что в рядах президентской рати начались разногласия, связанные с содержанием его предвыборных обещаний. Одна группа советников настаивает на том, чтобы в предвыборной программе Президента были даны только реальные обещания, и к этой группе, несомненно, относится Александр Ратников, другая же, по-видимому, считает, что в борьбе за электорат все средства хороши, даже откровенная ложь. И тот факт, что недосягаемый для журналистов советник все-таки решил высказаться публично, говорит о кризисе политики Президента и о том, что его окружение совершенно не готово к тому, чтобы провести предвыборную кампанию и в случае победы поддерживать Президента в течение следующих четырех лет. Если советники Президента единодушны в оценке истинного положения вещей, но расходятся в вопросе о том, лгать населению или говорить правду, то вряд ли можно считать это нормальным проявлением плюрализма мнений. Речь скорее должна идти лишь о степени их беспринципности. Остается только ждать, к советам какой из этих двух групп примкнет сам глава государства.
