Эд Макбейн - Будни
В первой спальне стояла грандиозная двуспальная кровать с отделанными красным деревом спинками. Кровать была неубрана. Массивный туалетный столик, также из красного дерева, со стоящим на нем зеркалом в массивной раме, находился у стены напротив. Мужской вариант такого же столика – с объемистыми отделениями для брюк и костюмов размещался у стены с окном.
Вторая спальня была обставлена в современном стиле. Две узкие кровати накрыты обычными покрывалами, над ними мексиканский ковер. У противоположной стены стояли книжный шкаф и шифоньер без дверцы. Кроме кухни и ванной в квартире была еще одна комната, взятая, казалось, прямо из пьесы Артура Миллера «Цена». Она была буквально до потолка забита мебелью, фарфором, хрусталем, картонками с надписями (на одной детектива заметили слова «Всемирная ярмарка – 1939»), кипами книг, кухонной утварью и даже старой одеждой, разбросанной на стульях и картонках.
– Я не вижу смысла в этой квартире, – вздохнул Карелла.
– Я тоже, – кивнул Браун. Он включил настольную лампу в гостиной, и усталые, запыленные детективы уселись лицом друг к другу – Карелла на исполинскую софу, Браун в одно из кресел. Комнату наполнил розовый свет от абажура с бахромой. Карелла представил, что он сидит и делает уроки под приглушенные звуки джаза, льющиеся из старого «Стромберг-Карлсона».
– Все не так, кроме одной спальни, – произнес он. – Остальное все не так.
– А может, наоборот, – добавил Браун.
– Я к тому, что какой дурак сейчас собирает такую мебель?
– У моей матери была такая.
Оба замолчали. Первым нарушил тишину Карелла:
– Когда умерла мать Голденталя?
– Три месяца назад, так в отчете, по-моему. Он жил с ней.
– А если все это говно ее?
– Может быть. Может быть, он все сюда перевез, когда съезжал с материной квартиры.
– Помнишь ее имя?
– Минни.
– Как ты думаешь, сколько Голденталей в телефонном справочнике?
Они не стали смотреть районы Беттауна, Маджесты или Калмз-Пойнта. Автобус, в который вскочил Гросс, шел из центра, а чтобы ехать во все эти районы, надо двигаться к центру. Они не стали также смотреть в Риверхед, потому что в автобусе ехать в Риверхед было бы слишком долго. Удобнее на экспресс-поездах, снующих круглые сутки. Итак, они ограничили поиски только направлением Айсолы (была еще одна причина, по которой полицейские взялись именно за этот справочник: в квартире другого просто не было).
В справочнике Айсолы числилось восемь Голденталей. Но Минни Голденталь была только одна – ныне усопшая, бедняжка. Ее имя проживет в справочнике до следующего года, пока телефонная компания не издаст новый.
Sic transit gloria mundi.[13]
~~
Дом, в котором жила Минни Голденталь, был двенадцатиэтажным кирпичным строением, ощетинившимся телевизионными антеннами. Перед ним располагался маленький дворик, огражденный двумя желтыми кирпичными тумбами с каменными вазами на каждой. Летом в вазах, вероятно, росли цветы, но сейчас оттуда торчали только засохшие стебли. Дом напоминал архитектурную версию перевернутой буквы "П". Во дворик вели низкие, плоские ступеньки. В проходе, справа и слева, висели почтовые ящики. Карелла осмотрел один ряд, Браун другой. Нигде не было таблички с именем Минни Голденталь.
– Ну что? – спросил Карелла.
– Спросим у консьержа, – предложил Браун.
Консьерж жил на цокольном этаже, в квартире за лестницей. Он открыл дверь, одетый в нижнюю рубаху. Где-то в глубине квартиры работал телевизор, но программа, вероятно, не могла полностью захватить его внимание, так как в руке он держал воскресную газету с комиксами. Полицейские представились. Консьерж взглянул на жетон Кареллы, потом на его удостоверение и спросил:
– Да?
– Проживала здесь не так давно некая Минни Голденталь?
Консьерж очень внимательно выслушал Кареллу, как будто от того, насколько он правильно поймет вопрос, зависел выигрыш в сто тысяч долларов. Затем кивнул:
– Да.
– В какой квартире?
– Девятой "Д".
– Там сейчас кто-нибудь живет?
– Сын.
– Берни Голденталь?
– Да. Но я не знаю, почему он здесь живет. После того, как Минни умерла, он вывез всю мебель. Но за квартиру платит.
Консьерж пожал плечами и продолжал:
– Вообще-то, хозяева хотят, чтобы он убрался. Понимаете, у этой квартиры фиксированная оплата. Старая большая квартира. Если он уберется, они легально поднимут цену для новых жильцов.
– Там сейчас кто-нибудь есть?
– Не знаю. Народ все время заходит и выходит. У них свои дела – у меня свои.
– Закон требует, – заявил Карелла, – чтобы у вас хранились ключи от всех квартир. От девятой "Д" есть?
– Есть.
– Он нам нужен.
– Зачем?
– Чтобы попасть в квартиру.
– Это незаконно.
– Мы никому не скажем.
– Ну, – поколебался консьерж, – ладно, о'кей.
Карелла и Браун поднялись в лифте на девятый этаж и попали в коридор. Не сказав друг другу ни слова, они вынули револьверы. Девятая "Д" располагалась в конце коридора. У двери полицейские прислушались, но стояла тишина. Карелла осторожно вставил ключ в замок. Он кивнул Брауну и повернул ключ. Послышался негромкий щелчок, прозвучавший, как выстрел. Полицейские ворвались в длинную узкую прихожую. В дальнем конце прихожей они увидели Герберта Гросса и светловолосого мужчину, вероятно, Бернарда Голденталя. Оба были вооружены.
– Стоять! – рявкнул Карелла, но мужчины решили ослушаться грозного окрика и открыли пальбу. Карелла и Браун бросились на покрытый линолеумом пол. Голденталь рванулся к двери с правой стороны прихожей. Браун предупреждающе крикнул и почти одновременно нажал на спуск. Свинец попал Голденталю в лодыжку, сбил его с ног и отшвырнул к стене, по которой он медленно сполз на пол. Гросс держал оборону, обстреливая длинную прихожую, пока не кончились патроны. Он полез в карман пиджака, вероятно, за новой обоймой, но Карелла заорал: – Двинешься – стреляю!
Рука Гросса остановилась на полпути. Он щурился от света, льющегося из комнаты, в которую хотел прорваться Голденталь.
– Брось оружие! – приказал Карелла.
Гросс не шелохнулся.
– Брось оружие! Живо!
– Ты тоже, Голди, – крикнул Браун.
Голденталь и Гросс, один скрючившись у стены, зажимая рукой рану на ноге, другой со все еще поднятой к карману пиджака рукой, – быстро переглянулись. Не говоря друг другу ни слова, оба бросили пистолеты на пол. Гросс пнул их ногой, словно те были заразны. Пистолеты заскользили, вращаясь, по полу.
Карелла встал и направился к двум мужчинам. Браун за его спиной целился с колена в дальний конец прихожей. Карелла толкнул Гросса к стене, быстро обыскал его и наклонился к Голденталю.
– О'кей, – сказал он Брауну и заглянул в комнату с правой стороны прихожей. Она тоже была завалена домашней утварью. Но это не было барахло из дома умершей женщины, это не накапливалось всю жизнь. Нет, это был результат Бог знает скольких краж и ограблений, импровизированный склад телевизоров, радиоприемников, пишущих машинок, электроплит, магнитофонов, миксеров – всего, что только можно найти в энциклопедии Британника – преступная товарная биржа, ждущая только хорошего маклера.
– Ничего квартирка! – заметил Карелла и пристегнул наручниками Голденталя к Гроссу, а того к батарее. Сняв трубку с телефонного аппарата, под которым еще лежал последний список покупок Минни Голденталь, он позвонил в участок и вызвал санитарную машину. Она прибыла ровно в 18.00, спустя всего семь минут. К этому времени из Голденталя вылилась на линолеум приличная лужа крови.
– Я тут кровью истекаю, – пожаловался он одному из санитаров, укладывающему его на носилки.
– Это не самая крупная твоя неприятность, – ответил тот.
* * *Дельгадо не нашел Пепе ни в биллиардной, ни в дюжине баров, в которые заглянул. Уже была четверть седьмого, и Дельгадо подумывал о прекращении поисков. Руководствуясь сомнительным предположением, что игрок на биллиарде должен играть и в кегли, он решил зайти в кегельбан «Понс» на Калвер-авеню и, если и там не повезет, вернуться в участок.
Заведение находилось на втором этаже старого кирпичного дома. Дельгадо поднялся по узкой лестнице и вошел в освещенную люминесцентными лампами комнату со стойкой прямо напротив входа. На высоком стуле у стойки сидел лысый человек и читал газету. Он поднял глаза на вошедшего Дельгадо, снова опустил их, дочитал абзац и отодвинул газету.
– Все дорожки заняты, – заявил он, – вам придется с полчаса подождать.
– Мне не нужна дорожка, – ответил детектив.
Человек у стойки посмотрел на него внимательнее и понял, что перед ним полицейский. Он согласно кивнул, но ничего не сказал.
– Я ищу человека по имени Пепе Кастаньеда. Он здесь?
– Зачем он вам?
– Я офицер полиции, – Дельгадо показал свой жетон, – мне нужно задать ему несколько вопросов.
