Николай Леонов - Мент поганый
– Ну, извини, мне жизнь дорога как память, – ответил Гуров, открыл багажник, бросил оружие. – Теперь у меня арсенал.
Он схватил Толика за шиворот, подтащил к Степану, сковал наручниками.
– Жди, родненький, «Скорую» пришлю, вздумаете уходить, останешься без глаза. Гуманист, ты все понял?
Сыщик сел за руль и включил мотор.
Звезды пропали, опустились предрассветные сумерки, и Гуров чуть не споткнулся о труп Мельника. Он лежал навзничь, пуля застряла в голове, и сыщик не видел ранения и не мог понять причину смерти. Мельник был одет, но вот пиджака на нем не было, и Гурову это не понравилось.
– Люди гибнут за металл, – изрек Гуров, – пора бы объявить антракт, но, видимо, сломался звонок, и началось третье отделение. – Нервный шок еще не прошел, и Гуров говорил вслух. Не притрагиваясь к телу, он быстро прошел в здание. За стойкой администратора никого не было, сыщик поднялся на второй этаж, толкнул дверь номера ногой, встал у стены.
– Борис Андреевич, Анатолий Самойлович!
– Лев Иванович! – отозвался Юдин.
– Посторонних нет, шалостей не предвидится? – Гуров переложил пистолет в карман.
– Нет-нет, заходите, пожалуйста, – быстро ответил Кац.
Освободиться они не сумели и сидели связанные.
– Устал я от вас изрядно. – Гуров прошелся по номеру. – Никакого инстинкта самосохранения. Веревочки хилые, перегрызть можно.
Он перерезал веревки, оглядел героев, прикидывая, какую из них можно извлечь пользу. На таком деле их можно завербовать. Но лично ему, сыщику, такие агенты ни к чему. С ворами у них связь теперь потеряна, а валютно-финансовые дела в ведении КГБ и БХСС, пусть парни сами пашут.
– Как же вы смогли? – Юдин растирал затекшие руки. – Вы просто Феникс.
– Убедил, – ответил Гуров. – Люди существа жалостливые.
– А Мельник?
– Он самый жалостливый. – Гуров машинально снял телефонную трубку и услышал гудок – телефон работал.
Гуров вызвал «Скорую», опергруппу, дежурного следователя прокуратуры.
– Анатолий Самойлович, сооруди мне перекусить, я вроде бы твой спаситель.
– Момент, момент, – засуетился Кац.
Гуров просчитал варианты, но мысли метались, сумасшедшие идеи не желали выстраиваться рядком, сталкиваясь, опрокидывали друг друга. Он решил ненадолго отвлечься, начал бутафорить.
– Борис Андреевич, как полагаешь, я рюмку могу хлопнуть?
– Безусловно, просто обязаны. – Юдин с любопытством наблюдал за сыщиком, пытаясь понять, что за человек полковник милиции? Сожрал добычу, играет, походя может оторвать голову и не заметить.
– Уговорили. – Гуров плеснул в бокал виски. – Прокуратура прибудет, а от меня пахнет. Я скажу, мол, меня вынудили под дулом пистолета. Подтвердишь?
– Ну? – Юдин развел руками, а сам думал, что готов отдать любую половину своих доходов за такого партнера.
– Слова! – Гуров заглянул в бокал, остался недоволен, долил. – Продадите вы меня, родные, ни за понюшку табаку. Да бог с вами!
Он проглотил янтарную жидкость, взял протянутый Кацем бутерброд.
– Так что нам прислали в оркестр?
– А где Мельник-то? – тихо спросил Кац. – Вы давно с ним расстались? Хотя вы неважно себя чувствовали, не помните.
– Расстались, расстались. – Гуров принялся за второй бутерброд. – Душевный человек был.
– Давно видели?
– Минуты две, шел к вам и встретил, чуть не наступил.
– Как? – не понял Кац.
– Как-как… Убили их, и они лежат внизу, на тропиночке, театрально ручки раскинули. – Сыщик показал, как раскинул руки Мельник. – И в небо смотрят, звезд, правда, уже нет. Я через него перешагнул, сочувствие выразил, он молчит, может, обиделся.
Гуров выступал перед одним Юдиным, так как Каца словно ветром сдуло.
– Как он близко к сердцу… – удивился сыщик, помедлил и снова налил. – Мельник что, ему друг, близкий родственник?
– Одет-то покойный как? – поинтересовался Юдин.
– Да небрежно как-то, рубашечка, штанишки, естественно, пиджачка, правда, нет. – Гуров валял дурака по инерции, понимая, что вопрос был задан неспроста. – Я сначала-то подумал: прохладно, роса…
– Все! – Кац вошел и упал в кресло. – Борис Андреевич, все пропало.
– Анатолий Самойлович, у тебя позднее зажигание. – Юдин потер ладонями лицо. – Давно пропало, а ты за сердце хватаешься. Чудак.
– Антракт окончен. – Гуров вытер салфеткой губы и руки. – До приезда моих коллег следует номер привести в порядок, могут неправильно понять. Я вас оставлю на минуточку.
Спящих ангелов сыщик никогда не видел. Они Гурову почему-то не попадались. Может быть, служба не располагала? Однако когда он вошел в свою спальню, зажег свет и взглянул на спящую Нину, то подумал именно об ангелах. Странно, не видел ведь их никогда, а по слухам, девушка вряд ли была из их семейства.
– Нина! – Гуров присел на кровать. – Нина! – Он тряхнул девушку за плечи, похлопал по щеке. – Как выражаются в парламенте, вынужден применить шоковую терапию.
Он взял в гостиной графин с водой и вылил ее Нине на голову.
Первыми к особняку подкатили из райуправления и «Скорая». Гуров приказал оставить постового у тела Мельника, а сам с оперативниками и врачами поехал на полянку искать бывших телохранителей.
Степан и Толик сидели рядышком на том месте, где их сыщик оставил, на приезд милиции и врачей реагировали безучастно. Гуров снял с них наручники, Степан идти не мог или не хотел, его положили на носилки. Толик забрался в «рафик» самостоятельно, закрывая лицо грязным платком и постанывая. Гуров отозвал одного из оперативников в сторону и сказал:
– Возьмите в помощь сержанта. Они убийцы, так что если это театр и после врачебной помощи они очухаются… Понятно?
Оперативнику было под пятьдесят, он лишь молча кивнул, спросил равнодушно:
– Кто же их так, товарищ полковник?
– Понятия не имею, – ответил Гуров.
«Скорая» уехала. Гуров приказал осмотреть окрестности. Искать долго не пришлось. Метрах в десяти, за поваленной сосной, начинался овражек, в котором нашли два тела. На Губского сыщик взглянул без интереса, а Мальчика разглядывал долго, примеривал по розыскным ориентировкам, но ничего не вспомнил.
Оформление документов требует времени, Гуров сказал: «Работайте, а я поеду в резиденцию, машину сразу верну», – и уехал.
На территории дома отдыха, некогда для других закрытого, творилось несусветное, словно собирались снимать кино. Был, кстати, и человек с видеокамерой. Машина с опергруппой, машина из прокуратуры, еще одна с двумя незнакомыми Гурову генералами, четвертая стояла рядом с замызганным «жигуленком» сыщика, и около нее прохаживался мужчина в штатском, поглядывая на происходящее брезгливо и не зная, чем себя занять.
Либо комитет, либо партийный фюрер, подумал Гуров, сидя в милицейском «газике» и решая, что ему делать, к кому обращаться и надо ли это вообще делать. Он все-таки вышел из машины, неторопливо одернул пиджак, оглянулся и услышал:
– Полковник Гуров?
К нему подходил невысокий полноватый мужчина в прокурорском мундире.
– Здравствуйте, старший следователь по особо важным делам… – Свою фамилию следователь произнес невнятно. – Что здесь произошло, полковник?
Бывает любовь с первого взгляда, а случается с этого же взгляда и нелюбовь. Мужчины любят обвинять женщин в том, что они завистливы, необъективны к красивым соперницам. Возможно, возможно, но представители сильного пола тоже порой грешат в данном вопросе.
Следователь прокуратуры, который не мог внятно произнести собственную фамилию, был ниже Гурова на голову, уже в плечах, зато шире в бедрах. Среди невысоких мужиков масса умных и талантливых, они жизнерадостны, остроумны, пользуются успехом у женщин. Гурову не повезло. Приехавший следователь перечисленными качествами не обладал.
– Что произошло? – Гуров привычно пожал плечами: – Черт его знает. Думаю, нехорошие люди что-то не поделили, началась разборка. По моим сведениям, убили четверых. Одного вы видели, двое валяются в овраге неподалеку. Еще зарезали женщину. Где тело, я не знаю. Двух преступников сопроводили в медчасть, уверен, они знают, где убитая. Два человека, которые приехали вместе с убитым, – сыщик кивнул в сторону Мельника, – находятся в девятом номере. Кстати, выясните, что это за халупа с колоннами, кому принадлежит. Полагаю, ситуацию прояснит товарищ, который топчется у белой «Волги».
Каким бы ни был прибывший следователь, но слушать он умел.
– Так-так, интересно, продолжайте.
Гуров понял, назревает скандал, сосредоточился и подстегнул самолюбие. Сыщик чертов, паршивого чиновника обольстить не можешь, гонор выказываешь. Чуть понизив голос, Гуров сказал:
– У меня к вам просьба.
– Слушаю. – Бровь «по особо важным делам» приподнялась.
– Присядем, пожалуйста. – Гуров чуть пригнулся, взял следователя под локоть, шагнул к скамье. – Чего-то я не того, ослаб малость.
