Фридрих Незнанский - Цена жизни – смерть
Одна треть уменьшилась ненамного, почти незаметно — налили только в кофе по двадцать граммов, у Грязнова намечалось совещание в главке. Из гаража позвонили и доложили, что машина Турецкого чистая, никаких лишних деталей не обнаружено.
Слава аллаху, и на том спасибо.
Успели повторить кофе и выкурить по сигарете, пока кто-то из многочисленных подчиненных Грязнова выяснил, на кого зарегистрированы машины преследователей. Слава выслушал отчет по телефону, попросил повторить по буквам, почесал в затылке и недоуменно уставился на Турецкого:
— Знаешь, кто за тобой шел?
— ФСБ или отдел внутренних расследований вашего министерства? — высказал предположение Турецкий.
— Не-а. «Девятка» наша ведомственная, числится за УНОНом. То есть за тобой следили менты. Ты чего натворил, говори и лучше мне сдавайся.
— А «фолькс»?
— Из тех же краев — зарегистрирован на некую Любимову Елизавету Сергеевну, муж которой, полковник МВД, тоже трудится в УНОНе.
— И что ты по этому поводу думаешь? — уныло спросил Турецкий.
— Это ты у нас великий мастер строить версии, — перевел стрелки Грязнов.
— Ну Говоров, положим, открытым текстом заявлял, что наш, вернее, ваш УНОН куплен с потрохами местными наркобаронами и, скорее всего, не борется с незаконным оборотом наркотиков, а его охраняет. Только можно ли Говорову верить? И Вовик Молчанов их обвинял в том же. И опять-таки свидетель ненадежный. С другой стороны, Старухина, например, об УНОНе нормального мнения…
— Ну если Старухина, тогда конечно, — многозначительно хмыкнул Грязнов. — Старухина — это…
— Кончай подкалывать, — возмутился Турецкий. — Сам-то ты что о них думаешь? Как-никак они — твои коллеги, под одной «крышей» ходите.
— А я о них вообще не думаю, — пожал плечами Грязнов. — Кривенков два года как у руля, бывший его шеф в замминистрах ходит, работают они бурно и громко, об успехах трубят не стесняясь. А насчет того, что они там все купленные, так кто сейчас не купленный, разве что мы с тобой мастодонты остались.
— Ну это ты, положим, загнул, честные люди есть, и даже много, и даже среди нашего брата. Ты мне объясни методы их подрывной деятельности, чтобы я сообразил, чего им от меня нужно и чего мне от них в свете этого ждать.
— Да обыкновенные методы. Улики подтасовали, свидетелей запугали, и конец — делу венец. Однажды мои орлы совершенно случайно в рамках абсолютно другой операции взяли одного субъекта. Субъект оказался «мулом» и транспортировал под видом украинской гречки пятьдесят мешков маковой соломки. Пятьдесят, Саня, передаю по буквам! Петр, Яков и т. д. Короче, в маленьком ангаре, принадлежавшем частному предприятию «ЧП Соколов», шестеро бомжей осуществляли ее переработку. Главу и владельца этого ЧП, естественно, арестовали тоже, а дело передали в УНОН, ведь готовое, почти решенное дело! При аресте этот Соколов так в штаны наложил, что готов был выдать всех и вся: и кто над ним стоит, и кто под ним ходит, и все механизмы от доставки сырья до конъюнктуры рынка и способов реализации.
— Ну и нормальная работа, — проявил Турецкий профессиональную вежливость.
— Нормальная! В УНОНе засучили рукава и… зарубили все на корню: бомжи вдруг закосили под идиотов, Соколова выпустили под подписку по причине слабого здоровья, и он, естественно, растворился в воздухе. Показаний ни на кого он почему-то не дал. И в результате УНОН отрапортовал о том, что наша медицинская промышленность, несмотря на суровое время, получила целую гору сырья. Тут, видишь ли, важно позитивно мыслить: не то главное, что злодеев упустили, а то, что стране матценностями помогли.
— Понятно. А меня, значит, угораздило где-то как-то наступить им на любимую мозоль или почти наступить. Хотелось бы только знать, с Сахновым или с Промысловым?
— А чего гадать, пойдем и спросим, — заявил Грязнов. — Собирайся, высох уже. Щас мы этого хмыря из «девятки» выщемим и зададим ему простой вопрос: кто отдал приказ наблюдать за следователем по особо важным делам Генпрокуратуры? И пусть, сукин сын, попробует отмазаться, я начальник МУРа или кто?!
Не приемля никаких возражений, Грязнов потащил Турецкого на выход.
Но, увы, «девятки» на месте не оказалось, не было поблизости и «фольксвагена»…
Дождь уже закончился, холоднее не стало, только влажность выросла. Атмосфера вплотную приблизилась к атмосфере тропических или даже экваториальных широт.
— А тебе… это… не померещилось? — озадаченно спросил Грязнов, мгновенно покрывшись испариной.
— Не померещилось, — обиделся Турецкий.
28
Денис позвонил вечером. И не по телефону, а в дверь.
— Что-то стряслось? — заволновался Турецкий, впуская его в прихожую.
— Почему обязательно — стряслось?
Действительно, подумал Турецкий, почему? Как бы это объяснить?
— Ритуал не соблюден.
— Ритуал — ничто, жажда — все, — энергично ответил Денис и передал хозяину изрядное количество баночного «Туборга».
Вот так рушатся устои, уныло подумал Турецкий и потащился на кухню укладывать пиво в холодильник.
Денис сел за стол, заняв законное место своего дяди, а в обычное время — Ирины Генриховны. Турецкий вытер пот со лба кухонным полотенцем, достал из морозилки кусок льда и повозил по шее.
— Когда эта жара кончится? — спросил он у Дениса требовательно, как будто тот был как минимум директор Гидрометцентра. Интересно, а как максимум?
— Какая жара?
Турецкий вопросительно на него уставился. Издевается?!
— У вас, Александр Борисович, случайно не жар? Может, крупозное воспаление легких начинается? По статистике, первый признак СПИДа. — Денис, поймал раздраженный взгляд Турецкого и убрал улыбку. — Я вот анализы сдал на всякий случай. Бред, конечно, но так, для очистки совести и за компанию.
— Что там с Вовиком?
— Тоже анализы сдал. Прямо в частной наркологической клинике Дименштейна на Соколиной Горе. Дядя Слава поспособствовал.
— Ну и как?
— Я проверил, достаточно надежно. Не как за кремлевской стеной, конечно, но вполне на уровне. Охрана — четыре человека, омоновцы, при полной выкладке, сигнализация современная, повсюду видеокамеры. За центральным пультом у них свой сотрудник, не из милиции.
— И свою систему охраны они, значит, демонстрируют каждому интересующемуся?
— Не каждому.
— А что, только понимающим?
— Нет. Я же говорю: дядя Слава поспособствовал.
— Ладно, я, собственно, не о том с самого начала спрашивал. Как выглядит этот тест на СПИД?
— Да обыкновенно. Сдаете кровь, через несколько дней они сообщают результат. Я предупредил, что вы придете проведать Вовика и тоже сдадите анализы, вы же и в первый раз руку в кровь ободрали, и во второй по морде ему съездили.
При упоминании о крови Турецкому опять стало не по себе, хотя он вроде уже давно и железно убедил себя, что все это чушь собачья.
— Нарочно старших подкалываешь? — пробурчал он недовольно. — Откуда, кстати, знаешь про второй раз? Вовик настучал?
— Вовик, Вовик. Он меня всю дорогу развлекал голубыми байками и строил глазки.
Турецкий несколько раз перебросил банку пива из одной руки в другую, в конце концов спрятал в холодильник и достал оттуда коньяк.
— Давай за то, чтобы с нами было все нормально. — Он налил по полной.
— Жарко же, Александр Борисович! — взмолился незакаленный Денис.
— Сам говорил, какая жара! Давай пей теперь!
Выпили. Турецкий сразу почувствовал себя лучше, Денис скривился.
— Слушай, — сказал Турецкий, — а ты мою фамилию не называл? Как-то… Сдали им спидоносного гомика — и сами тут же проверяться. Нехорошо получается. Тебе-то по фигу, а я государственный служащий. И так про Генпрокуратуру в последнее время много чего говорят. И показывают.
— Я сказал им ваше имя и отчество, чтобы они вам никаких дурацких вопросов не задавали, а сразу сделали все, что нужно. Фамилию не называл. Да бросьте вы, Александр Борисович, там же наверняка свои люди. Поговорите с дядей Славой, он же не от балды меня туда сосватал.
Ладно, решил Турецкий, разберемся как-нибудь. Не хватало еще такие вопросы с Денисом обсуждать и выслушивать его поучения.
— Знаешь, Денис, что меня в этом деле больше всего раздражает?
— Знаю, жара. Меня тоже.
— Правильно, между прочим, но жара — это во-вторых. А во-первых, наша тотальная неосведомленность. Каждого свидетеля приходится по сто раз допрашивать, пока что-нибудь стоящее вытянешь. Не обвиняемых, заметь, а свидетелей! А посему принимаю единственно верное в данной ситуации решение: на главных свидетелей — Дмитрия Коржевского и Божену Долгову — собрать максимально подробное досье, в самый кратчайший срок, лучше бы, конечно, за сутки, но в крайнем случае за двое. И второе: обеспечить прослушивание главной подозреваемой.
