Николай Леонов - Мщение справедливо
– Недооцениваете опасность, – возразил Ильин. – Кто же вас защитит? Не тот ли ферт, что сидел тут прошлой осенью, когда решался вопрос с Галеем? Сегодня этот сосунок на волне, завтра – от него и следа не останется. Волна, господин генерал, следа не оставляет, она просто уходит.
– Начнем с того, что я, Игорь Трофимович, не из пугливых. Никакого рапорта об отставке я от вас не приму. Вы мне сказали, что киллер жив, собирается активизироваться, пытался оказать на вас давление. Так ваш Галей просто неумен. Заведите на него разработку. Как вы выражаетесь, обставьте агентурой. Когда убийца будет доказательно арестован, делом займется прокуратура. Галей волен писать хоть в ООН... Все, благодарю вас за искренность. – Генерал, предваряя всякие возражения, выставил перед собой ладони. – Существование таких людей, как вы, господин полковник, лишний раз доказывает, что среди чекистов выросли сильные, порядочные бойцы.
Ильин вернулся в кабинет чуть ли не насвистывая.
Секретарь ему улыбнулась, сказала:
– Отлично выглядите, Игорь. И оглянулась. Лет десять назад они порой занимались любовью.
– Спасибо, Танечка!
Он закрыл за собой дверь, отловил в нижнем ящике стола бутылку коньяка, зубами выдернул пробку, сделал солидный глоток, опустился в кресло, задумался.
Перевернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов, взять Галея с поличным и всем доказать, что он, полковник Ильин... Он просчитывал варианты, и эйфория медленно уходила. Довольно быстро он понял, что золотопогонный партаппаратчик запросто переиграл бывалого чекиста. Почему эта падаль не приняла отставку? Казалось бы, всем удобно и спокойно... «Сильные, порядочные бойцы»? И на такую дешевку он клюнул! Подлюге нужен козел отпущения. А он и есть козел! Ты хочешь меня подставить? Не годится, полковник Ильин начальника завалит. Но мертвый Ильин никого не завалит! Портрет в рамочке... Подушечка с орденами... Скорбные лица... Слова...
Подожди; подлюга, Ильин живой. Как в старые добрые времена, чувство опасности не выбило полковника из седла, а добавило злости и силы.
Первым делом, не класть все яйца в одну корзину, перестраховаться. Нужен честный и сильный парень. Гуров? Имя выскочило первым и безусловным. Конечно, Гуров, но не напрямую. Необходим связник, обязательно чекист. Где же взять такого, не продажного и не бздуна?
Вскоре Ильин убедился, что в его окружении подходящий человек отсутствует. Достукался, окружил себя подлизами и двурушниками! Нет среди друзей, ищи среди врагов. И вскоре парень нашелся. Майор Кулагин... «Он меня терпеть не может и в приятелях у полковника Гурова. Павел Кулагин мне и нужен», – решил Ильин, позвонил секретарю и распорядился вызвать майора.
– Он на задании, – попыталась возразить секретарь.
– Знаю я ихние задания! Немедля! Кулагина разыскали быстро: он молол воду в ступе по делу убийства Травкина.
– Здравия желаю, господин полковник, – безучастно произнес майор, входя в кабинет. – Как здоровье? Слышал, вы слегка приболели.
– Здравствуй, присядь. – Ильин оглядел невидную, но хорошо скроенную фигуру майора. – Может, тебе это и неприятно слышать, но ничем обрадовать не могу – на здоровье не жалуюсь.
– Я всем желаю здоровья. – Кулагин сел, закинул ногу на ногу, вид сохранил деловой, не разгильдяйский. – Я желаю здоровья даже врачу, больной врач вызывает жалость. А жалеть врача опасно для собственного здоровья.
– Философ... – Ильин усмехнулся. – Скажи, майор, за что ты меня не любишь? – Коротко вздохнул и добавил: – Можешь не отвечать.
Кулагин был оперативником, почувствовал в начальнике перемену, взглянул внимательно. Обычно майор полковнику в лицо не смотрел, лишь мазал взглядом: мол, нечего смотреть, и так все известно.
– Ты с полковником Гуровым из главка утро в нормальных отношениях, я знаю.
– Нормально, коллеги, – никчемно ответил майор, чувствуя, что с полковником творится непонятное.
Майор словно впервые увидел нелюбимого, главное, неуважаемого начальника. Увидел в полковнике нечто очень важное, доселе совершенно незнакомое. Майор исподволь оглянулся, словно проверяя, в тот ли кабинет попал. Полковник смотрел на него жестко, без обычной брезгливой улыбки.
– Почему я тебя не люблю, знаю. – Ильин открыл лежавшую перед ним папку, вынул страницу, на которой было что-то написано от руки, и обычный почтовый конверт. – Я тебе завидую, Павел. Зависть встречается разная, не всегда злая и черная... Прочти и хорошенько запомни. – Он протянул через стол бумагу и конверт.
Запись была простая, запоминалась легко, тем более что все перечисленные фамилии майор прекрасно знал. Но общий смысл он не улавливал.
– Запомнил? Запечатай в конверт, убери в карман.
Полковник подождал, пока подчиненный выполнил приказание, затем сухо продолжил:
– Конверт передашь в руки Гурова. Если с конвертом что-либо случится, всякое бывает, тогда передашь содержимое на словах. Понял?
– Так точно, Игорь Трофимович. Когда передать? Сегодня?
– Нет, когда со мной что-нибудь случится. К примеру, если я под трамвай попаду.
Атмосфера в кабинете стала тяжелой. Казалось, воздух уплотнился, или, наоборот, воздуха стало не хватать. Стараясь разрядить обстановку, майор сказал:
– Ну, от трамвая вы застрахованы, Игорь Трофимович. – Кулагин заставил себя улыбнуться. – Трамваи по Москве уже не бегают.
– Много ты знаешь, майор... Иди.
– Всего доброго, Игорь Трофимович. – Кулагин протиснулся в дверь боком, словно не хватало сил открыть ее как следует.
Глава седьмая
На этот раз Гуров и Крячко пришли в прокуратуру. Гойда сидел за своим столом.
– За вчерашний день – гора бумаг и неприятностей. Как я и ожидал, повторный выезд на виллу ничего существенного не дал.
– Ты пулю из стены вытащил? – спросил Гуров.
– И уже отдал на экспертизу. Судя по всему, пуля выпущена из того же карабина. Официальное заключение будет к вечеру.
– А говоришь, ничего существенного, – удивился Крячко. – А ты желал бы, чтобы кто-то из данных господ с повинной явился?
– Желал бы! – с вызовом ответил Гойда. – Но они бросились не в данный кабинет, а к своим начальникам. И началось...
– Сочувствую, – перебил Гуров. – К начальству и прочей ерунде мы еще вернемся. Как Барчук вел себя на выезде?
– Как и предполагалось, он был с адвокатом.
– А чего ты не пресек? Никакого обвинения ему не предъявлено. Или для высших чиновников законы иные? – Гуров раздражался, но отнюдь не потому, что следователь допустил на выезд адвоката. Сыщик был раздражен на себя, что мешает Гойде сосредоточиться, лезет с никчемными вопросами. Они рождаются оттого, что у него, полковника Гурова, нет ни настоящих вопросов, ни собственной линии поведения. Совершенно ни к чему вспомнилась Татьяна, какой у нее косящий, постоянно вопросительный взгляд и оливковые полные груди с темными выпуклыми сосками. – Мы что, стопроцентные импотенты? Мы уже ничего не соображаем? – вспылил он вновь и осекся. – Извини, Игорь, кроме неприятностей, другие новости имеются?
– Понимаешь ли. Лев Иванович, лично я не шибко верю в вашу версию, каким образом произвели выстрел, – медленно и как обычно занудливо начал говорить следователь. – Вам лучше меня известно: если решили убить – делают все просто. Однако, в силу того, что у меня иной версии нет, я попытался вернуться к вопросу, кто на каком месте стоял из присутствовавших на веранде. Возникают некоторые разночтения, но не в том, кто где конкретно стоял: последнее зафиксировано точно, все действующие лица в своих показаниях едины.
– Натурально Михаил Сергеевич, много слов при нуле информации, пробормотал Крячко.
– А сейчас я вообще собьюсь. – Гойда нацепил очки, стал подглядывать в бумажку. – Меня интересовал вопрос, который подсказал Лев Иванович: когда все наконец вышли на веранду, то остановились, собрались фотографироваться или менялись местами, перестанавливались? Барчук вынес лампу, направляя свет, но, судя по его показаниям, он никому не указывал, где конкретно стоять, и произнес лишь одно вполне понятное слово: «Плотнее». Но тем не менее люди местами менялись.
– Не тяни! Кто менялся? По чьей инициативе? – Крячко даже привстал со стула. – Говори, прокурорская твоя душа!
Гойда в принципе был человеком невозмутимым, да и к темпераменту Станислава привык, потому, разглядывая свои записи, ждал, пока страсти улягутся.
– Видите ли, что странно... – Гойда неторопливо откашлялся. Необыкновенную активность непосредственно проявил депутат Еркин, что в принципе объяснить можно. Но дважды переходил с места на место и даже просил приятелей подвинуться господин Яшин, который служит в Управлении охраны Президента и подчиняется непосредственно Коржанову. Яшин мужик здоровый, а гости выпивши были. Яшин с краю встал, как двинет всех, крикнул что-то вроде «куча мала», кто-то ойкнул, расступились, а у Скопа дырка во лбу. Вот когда я попытался дозвониться до господина Яшина, тут все телефоны словно взорвались. Даже господин Черномырдин соизволил в трубку пробурчать свое явное неудовольствие. Ну, я голоса премьера не знаю, меня мог распекать его десятый помощник по водопроводной линии. Я получил указание следствие по делу прекратить, розыск преступника продолжить.
