Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов
– Умница, – похвалил Алексей, – избавила нас от необходимости мотать нервы.
– Так, может, по домам? – закинула удочку Лида.
– Увы, коллега, у майора Варламова и подполковника Сергеева другое мнение. Рабочий день окончен, но работа продолжается. Нужно съездить в Северо-Чемской жилмассив, пообщаться с контингентом. Заметь, это не моя инициатива. Поедем на моей машине – ты, я… и тот парень, раз он такой незаменимый работник. Пусть учится работать на земле. Я не пойму, Лидия Александровна, ты огорчилась или обрадовалась?
Глава шестая
Дом, где проживала убитая, находился на краю обширного массива. Асфальтовая дорожка тянулась вдоль здания, сворачивала к береговой полосе. Первый отворот, бетонные ступени – к тому квадрату, где нашли труп Шмелевой. Ступени раскрошились, лестница выглядела аварийной, но ей пользовались. Вторая лестница находилась через сотню метров от первой, спускалась к пляжу. Жизнь в этой части района еще не замерла. Отдыхающие возвращались с речки – отдыхали до последнего. Купаться рано, но пляжный сезон уже открывался. От реки доносился смех, истошные крики – залезли в воду какие-то сумасшедшие.
Спускаться к берегу не имело смысла, оперативники вернулись к домам. Разгорался теплый вечер, люди выходили на улицу, гуляли по дорожкам, кричала ребятня на детской площадке. Лохматая колли браталась с белоснежной болонкой – вылизывали друг дружке носы. Именно эти две породы пользовались в Союзе бешеной популярностью. Мирное знакомство добром не кончилось. Болонка загавкала, стала прыгать вокруг шотландской овчарки, помчалась куда-то в кусты, волоча за собой хозяйку.
Подстанцию огораживал бетонный забор, густо исписанный всякими гадостями.
У подъезда, где проживала потерпевшая, сидели старушки, увлеченно разговаривали. Подъехал «Москвич» с багажником, остановился у края детской площадки. Вышел мужчина, направился к подъезду. По дороге задержался, вступил в полемику с пенсионерками. Из подъезда вышли парень с девушкой, тоже вступили в беседу.
Оперативники разделились. Практикант остался у забора – читать последние новости района – попутно наблюдать за дорожкой к реке. Лида отправилась участвовать в стихийном собрании жильцов. Алексей обогнул детскую площадку, держась от нее подальше: дети расшумелись, швырялись совками и паровозиками.
Куда поздно вечером направилась Шмелева? Жених убыл на ночную смену – сиди дома, нечего болтаться по закоулкам. К подруге? Кто-то позвонил? Крюгер, осматривавший ее жилище, доложил: телефон в квартире есть.
Алексей обогнул девятиэтажный дом, вышел к соседнему. Начинало смеркаться, небо покрывалось серостью. В соседнем дворе бурлила жизнь. Алексей миновал металлические гаражи, повернул обратно – к дому Шмелевой.
Сзади подходила машина. Алексей посторонился. Мимо прошла «Волга» с шашечками, и только в последний момент он обратил внимание на номера. На этой машине зарабатывал на жизнь Сергей Бойчук. Цифры, названные днем, отложились в памяти. В салоне находился только водитель. Видимо, успел покалымить после допроса. Как-то странно, обычно люди, потерявшие близких, на работу не возвращаются. Блуждал по городу, чтобы развеяться?
Дальше было совсем странно – вместо того, чтобы отправиться к себе во двор, Бойчук повернул в другую сторону. Стало интересно. Алексей пошел следом. Машина ползла с черепашьей скоростью, пропуская людей. На этот проезд выходили торцы пятиэтажек. «Волга» свернула к третьему по счету зданию, поползла вдоль подъездов. Алексей ускорил шаг. «Волга» добралась до края здания, где не было ничего, кроме кустов, свернула за угол и встала. В темнеющем пространстве выделялся задний капот.
Разин сошел с дорожки, встал под деревом. Из-за угла появился Бойчук, посмотрел по сторонам. Особой жизнерадостностью он не лучился, но и не выглядел раздавленным горем. Вошел в крайний подъезд, скрипнула внутренняя дверь. Капитан поспешил за ним. Лавочка у подъезда отсутствовала, не было пенсионерок, все знающих и запоминающих. Зато висела табличка «Подъезд образцового содержания».
Внутри было чисто. Стены не трескались, почтовые ящики не походили на шеренгу солдат под пулеметным огнем. Бойчук не обратил внимания, что кто-то вошел за ним следом. Быстро перемахивая через ступени, он добрался до второго этажа. Донесся глухой перезвон. Кажется, слева. Алексей на цыпочках поднялся до площадки между этажами, вытянул шею. Точно, слева. Открылась дверь, шумно выдохнула женщина.
– Ох, Сереженька… Ну, входи, ты как? – словно ветерок просквозил.
Бойчука втащили в квартиру, дверь захлопнулась.
Больше всего на свете Разин ненавидел рыться в чужом грязном белье. Этика, совесть, какие-то нравственные категории… Какое ему дело, если это не противоречит уголовному законодательству? Уже подташнивало. Он покурил у открытого окна, стряхивая пепел под батарею, выбросил окурок на козырек подъезда. Поднялся, позвонил. Открыли не сразу, пришлось звонить долго и настойчиво.
– Кто? – настороженно спросила женщина.
– Милиция.
Она открыла, запахивая халат. Молодая, хотя и не девочка, с распущенными волосами, какая-то нервная, беспокойная. Что ужасного в слове «милиция»? Прищурилась, всматриваясь в удостоверение, поднесенное к самим глазам.
– А что, собственно…
– Лично вы, гражданка, органы не интересуете. Здесь находится Сергей Бойчук. Я войду, не возражаете?
У женщины забегали глаза. Эх, не хватает этой стране милиции нравов…
Она машинально отступила, Алексей вошел в квартиру. Долго блуждать не пришлось – помимо кухни, в ней имелась одна-единственная комната. Бойчук уже что-то сообразил, выбирался из кровати, тянулся к штанам, висящим на спинке стула. Не успел – пришлось прикрыться одеялом. Он узнал вошедшего. Лично не общались, но виделись в коридоре. Заалели щеки, мужчина заерзал, машинально придвинул к себе стул, словно собрался им защищаться. Паника металась в глазах, хотя, если вдуматься, какой в содеянном криминал?
– Добрый вечер, гражданин Бойчук. Капитан Разин, уголовный розыск. Вижу, узнали. Траур в разгаре, Сергей Вячеславович? Недолго же продлилась ваша светлая скорбь.
– Послушайте, по какому праву… – он поперхнулся, закашлялся, пунцовая краска залила щеки. Начал что-то бормотать – мол, это не то, что товарищ подумал, он раздавлен несчастьем, просто надо как-то отвлечься, забыться… Хорошо, хоть стыдно стало, не конченый еще человек. Алексей вернулся в прихожую. Любовница Бойчука мялась у порога, заметно волновалась. «Ай да Серега, – мелькнула мысль, – отчаянная душа. Нет бы в другом районе пассию найти – так нет же, нашел через три дома…»
– Вы в курсе, гражданка, что этот парень сегодня узнал о гибели любимой женщины?
– Да, конечно… – ее глаза наполнились слезами. – Только вы не правы, это я… любимая женщина…
– Должен огорчить, это ненадолго. Но сами решайте, мне плевать на ваши сложные «треугольные» отношения. Давайте выйдем в подъезд.
Допрос не затянулся. Особа нервничала, вздрагивала от звуков из соседних квартир. Ей
