Рут Ренделл - Застигнутый врасплох
— А в нынешнем году, Лайонел?
— Ну, к тому времени он уже женился, так ведь? Дэнис познакомился с Джорджиной в Коста-Брава, но об этом потом. Нынешним летом Найтингейлы отдыхали на Бермудах вдвоем, и, мне кажется, втайне были рады избавиться от мрачной физиономии родственника. Элизабет мне много об этом рассказывала, когда я приезжал заверить подпись на ее завещании, и…
— На чем? — медленно произнес Вексфорд. — Ты сказал, на завещании?
Глава 10
— Почему я не сказал вам, что моя жена составила завещание? Честно говоря, старший инспектор, просто забыл об этом.
Поначалу Квентин Найтингейл как будто смутился, но теперь улыбался немного насмешливо, словно собеседник делал из мухи слона. С собственным «слоном» он уже справился, причем без особого ущерба для себя. К чему теперь переживать по мелочам?
— Я ни секунды не сомневался, что оно не имеет законной силы. Очередная причуда, которую вбила себе в голову жена, вы понимаете.
— Нет, не понимаю, — ответил Вексфорд, отклонив предложение сесть в кожаное кресло и прислонившись к высокому книжному шкафу. — Полагаю, люди вашего положения обращаются к адвокатам, чтобы составить завещание. Кто ваш адвокат, мистер Найтингейл?
— Не было никакого адвоката. Я же сказал, это просто причуда. Не понимаю, откуда вы об этом узнали. — Он умолк, ожидая ответа, но когда стало ясно, что Вексфорд не собирается раскрывать источник информации, продолжил несколько раздраженным тоном: — Хорошо, я вам расскажу.
— Очень надеюсь.
Вексфорд прислонил голову к твердым, гладким корешкам «Истории Нидерландской революции и основания Республики Соединенных провинций» Мотли.
— Итак, это было прошедшим летом. Мы с женой решили отдохнуть на Бермудах и, естественно, собирались туда лететь. Моя жена летала и раньше — семь лет назад мы были в Америке, — но ей не понравилось, и обычно мы путешествовали морем и на машине.
— Ваша жена боялась летать?
— Нет. «Боялась» — это преувеличение.
— Она составила завещание, — возразил Вексфорд. — Видимо, думала, что может умереть. «Бояться» — это не преувеличение, когда речь идет о предчувствии смерти.
— Вы все слишком драматизируете, — раздраженно сказал Квентин. — Она немного нервничала, но могла шутить по этому поводу. Это было нечто вроде шутки. Я же говорил, что никогда не воспринимал ее завещания всерьез.
Он умолк и прислушался. Вексфорду тоже пришлось напрячь слух, чтобы уловить звуки радио, доносившиеся сверху, из комнаты Катье. Он посмотрел в глаза хозяину, и Квентин слегка покраснел, а потом продолжил раздраженной скороговоркой:
— Однажды Элизабет сказала, что составляет завещание, и я увидел, как она что-то пишет на листе бумаги. Боюсь, я даже толком не посмотрел. Принял за одну их тех романтических фантазий, к которым склонны женщины. Помню, когда моя мать, — он вдруг отклонился от темы, — вынашивала младшую сестру, то все время фотографировалась, чтобы оставить память отцу на тот случай, если она умрет при родах, а также писала письма всем остальным детям. Разумеется, шанс умереть у нее был не больше, чем у Элизабет…
— Но ваша жена мертва, мистер Найтингейл, — мягко напомнил Вексфорд.
Квентин опустил взгляд и сцепил руки.
— Да… Что касается завещания, то я посчитал его причудой. Сомневаюсь, что оно даже заверено.
— По крайней мере один человек его заверил, — сказал Вексфорд. — Лайонел Мариотт.
Квентин посмотрел на инспектора, и в его глазах отразилось искреннее удивление.
— Мистер Найтингейл, я не могу этого так оставить. Что стало с тем листом бумаги, «исписанным» вашей женой?
— Она отдала его мне и попросила спрятать в сейф.
— И вы?..
— Естественно. Элизабет настояла, чтобы я сделал это в ее присутствии. Глупость, конечно, но мне не хотелось ее расстраивать.
— Он все еще там?
— Наверное, — с сомнением произнес Квентин. — Я же сказал, что забыл о нем; думаю, Элизабет тоже, когда мы вернулись целые и невредимые.
— Вас не затруднит прямо сейчас открыть сейф, сэр? — с нажимом произнес Вексфорд.
Бросив на Вексфорда такой взгляд, словно он имел дело с безумцем, которому не стоит противоречить, Квентин снял со стены небольшую картину Стаббса с изображением фаэтона, запряженного парой лошадей. Позади нее обнаружилась стальная дверца. Бормоча код, Квентин отпер ее, открыв углубление размером с большую жестянку из-под печенья. В сейфе лежала аккуратная стопка бумаг — как предполагал Вексфорд, свидетельства на акции и личные документы — и несколько обтянутых кожей шкатулок для хранения драгоценностей. Квентин достал часть бумаг, просмотрел их и протянул инспектору длинный коричневый конверт; лицо его по-прежнему выражало удивление и насмешку.
— Оно там, — сказал он.
— Вы позволите? — Тон Вексфорда не оставлял места для возражений. Он вскрыл конверт и извлек лист дорогой писчей бумаги голубого цвета с адресом Майфлит Мэнор вверху. Лист был исписан твердым, похожим на мужской почерком. Вексфорд перевернул лист, бросил взгляд на нижнюю часть обратной стороны и официальным тоном объявил: — Это завещание имеет законную силу, сэр, оно такое же действительное и обязательное, как если бы его составили на бланке или в присутствии адвоката.
— Боже милостивый! — воскликнул Квентин.
Он сел, оставив дверцу сейфа открытой.
— Оно засвидетельствовано… секунду… Миртл Энни Кэнтрип и Лайонелом Хепберном Мариоттом, а также должным образом подписано вашей женой. Оспорить его вам будет очень сложно.
— Но я не собираюсь его оспаривать.
— Полагаю, следует сначала прочесть, прежде чем делать такие опрометчивые заявления, мистер Найтингейл.
— И что в нем говорится? — Улыбка на лице Квентина сменилась растерянностью. — Вы не прочтете, мистер Вексфорд?
— Если вам угодно.
Вексфорд наконец сел. Потом откашлялся и ровным, бесстрастным голосом прочел:
— «Я, Элизабет Френсис Найтингейл, урожденная Виллерс, будучи в здравом уме, свидетельствую свою последнюю волю. Данное завещание отменяет все предыдущие сделанные мной распоряжения». — Видимо, здесь миссис Найтингейл истощила свой запас юридических формулировок и перешла на более естественный язык, правда, с вкраплениями канцелярских оборотов. — «Я завещаю все свои деньги, включая те, которые мой муж инвестировал по моей просьбе, Шону Артуру Ловеллу, проживающему по адресу: Черч-Коттедж 2, Майфлит, графство Сассекс, — в надежде, что он использует их для осуществления своих честолюбивых замыслов…»
— Боже правый! — снова вскричал Квентин. — Боже правый!
— «…а все принадлежащие мне драгоценности — моей невестке Джорджине Виллерс, проживающей по адресу: Кингсмаркхэм-роуд 55, Кластервел… — здесь Вексфорд запнулся и вскинул брови, — дабы она могла удовлетворить свою страсть к украшениям, хотя ее женская добродетель гораздо ценнее любых рубинов».
— И это написала Элизабет? — упавшим голосом спросил Квентин.
— Да, сэр.
Они оба удивлены, подумал Вексфорд, но, вероятно, по разным причинам. Что касается его самого, он был поражен, что у женщины, которую брат называл легкомысленной и пустоголовой, хватило предусмотрительности составить завещание, а также ума, чтобы придать документу оттенок утонченной мести. Удивление Квентина, скорее всего, было вызвано исключительно враждебностью последней воли жены. Он побледнел.
— Это все? — спросил Найтингейл.
— Все. Сколько денег оставила ваша жена, сэр?
— Сущие пустяки. — Квентин заставил себя рассмеяться. — Дело в том, что ее личный счет в банке пуст. Есть еще триста фунтов, которые я инвестировал от ее имени много лет назад.
— Мм. Уверен, вы не пожалеете их для юного Ловелла. Вас что-то беспокоит, сэр?
— Нет, я…
— Похоже, миссис Виллерс, — задумчиво произнес Вексфорд, — очень любит драгоценности, как… э, отметила ваша жена. Будем надеяться, ей достанется несколько милых вещиц.
— Несколько милых вещиц! — Внезапно Квентин вскочил. — Драгоценности моей жены в этих шкатулках. — Он запустил руки в сейф. — По приблизительной оценке они стоят тридцать тысяч фунтов.
Вексфорд видел на своем веку много драгоценных камней, его было трудно удивить этой маленькой, но превосходной коллекцией. Как бы то ни было, он удержался от восторженного вздоха и молча, с бесстрастным лицом смотрел, как Квентин открывает шкатулки.
Одна шкатулка из белой кожи, вторая из зеленой, третья из тикового дерева, инкрустированного ониксом. Квентин выложил их на письменный стол и поднял крышки, под которыми оказались другие футляры, крошечные коробочки для колец и серег, продолговатые футляры для браслетов и ожерелий.
Квентин взял одно кольцо, платиновое, с полуокружностью из бриллиантов, и поднес к свету.
