Андрей Ильин - Криминальный отдел

Звук падающей воды изменился. И затих совсем. Кто-то закрутил кран.

Значит, квартира была обитаема. Значит, люди там были…

Грибов мгновение помедлил, на всякий случай расстегнул ремень на скрытого ношения кобуре и нажал пальцем на кнопку звонка…

Глава 14

Контактный телефон молчал. Судя по всему, напарник еще не вернулся. Еще отрабатывал адреса.

«Может, позвонить по мобильному? — подумал Григорьев. — Нет, не стоит. Мало ли где он сейчас находится, с кем и в каком обличье беседует. Может, в настоящий момент он, изображая бедного жэковского сантехника, пихает руку в канализационную трубу. А тут вдруг зуммер мобильного ценой в много сотен долларов телефона из кармана робы. Неувязочка…

Ладно, подождем. Рано или поздно объявится…»

Григорьев развернул машину и отправился по очередному адресу. Которых у него тоже было не меньше десятка: обиженных судьбой и банкиром сослуживцев, приятелей, уголовной «крыши». Сейчас на очереди была уголовная «крыша». О которой можно было узнать только в подвале.

За три квартала до известного ему адреса Григорьев запарковал машину, на всякий случай надел темные очки, прилепил под нос усы и развинченной походкой подошел к двери не работающей по причине летнего сезона котельной.

— Здорово! — крикнул он вниз, открыв дверь.

— Ты кто? — ответил голос.

— Я от Серого. По делу.

— Проходи.

В котельной находились три человека. Кроме того, которого ожидал увидеть Григорьев. Три совершенно незнакомых следователю парня.

«Вот гад! — подумал следователь. — Крутит торговлю, используя предоставленную ему легальную возможность. Расширяет клиентуру. Без зазрения совести».

Незнакомые парни насторожились. Но хозяин котельной быстро успокоил их:

— Это свой. Все нормально. Передал какой-то небольшой пакет. Получил деньги.

— Если все нормально, придем завтра, — сказали незнакомцы.

— Завтра едва ли… Завтра может ничего не быть.

— Тогда послезавтра.

— Послезавтра тоже…

«Юлит, — понял Григорьев. — Не хочет демаскировать масштабы торговли. Боится лишиться индульгенции».

— А послепослезавтра?

— Ну не знаю. Зайдите на всякий случай.

Парни распрощались и ушли.

— Опять за старое взялся? — строго спросил следователь.

— Ну что вы, гражданин начальник! Это так, случайность. Направил один кореш. А так в рамках разрешенного. Мамой клянусь.

— Какой мамой? Ты же детдомовский.

— Ну и что? Мама все равно была. Где-нибудь.

— Смотри у меня! Мы тебе не для того разрешили «травкой» торговать, чтобы ты рынок расширял.

— А для чего? — нагло спросил торговец.

— Для того, чтобы информацию давал.

— А какая же информация может быть без торговли? Кто со мной разговаривать станет, если я пустой буду. Чем больше клиентура, тем больше я буду знать. И вы тоже.

— Наглеешь?

— Наоборот. Стараюсь быть полезным органам. Отчего вынужден расширять круг знакомых.

— Смотри у меня, доиграешься! Пролетишь на крупной партии или, не дай бог, на «порошке» — выручать не стану. Загремишь по полной!

— Ну что вы, гражданин начальник. Как можно! Я же понимаю!

Понимал не только торговец «травкой», но и следователь. Все всё понимали. И то, что масштабы торговли намного превосходили разрешенные, и то, что разговор шел не только о «травке», но и о более крепких и разнообразных сортах зелья. И еще оба понимали, что все равно никто ничего с торговцем наркотой не сделает. Потому что взамен предоставленной милицией «отмазки» он поставлял информацию. Очень ценную информацию, которую в свою очередь получал у своих информаторов и случайных, из среды наркоманов-преступников, собеседников. Торговец был очень ценной для уголовного розыска фигурой. И поэтому на его мелкие и даже крупные прегрешения закрывали глаза.

— Ну смотри…

— А вы зачем ко мне, гражданин начальник?

Вопрос был не праздный. Обычно сексот и его куратор встречались по условному звонку информатора на нейтральной территории. И только в очень срочных случаях — у него. Похоже, этот случай был срочный.

— Да ты не бойся. Скажешь, новый клиент. При твоих масштабах торговли лишний человек подозрения не вызовет.

— Какие масштабы? Гражданин…

— Ладно, не прибедняйся. Приготовь лучше мне порцию. Чтобы все выглядело как положено.

Хозяин котельной погрустнел. Нести убыток ему не хотелось. Даже ради соблюдения правил конспирации.

— А вы тогда деньги. Чтобы, если кто-нибудь войдет, все было натурально.

— Вот тебе деньги! — показал кукиш Григорьев. — Твой пакет больше моей недельной зарплаты стоит. Перебьешься. Скажешь, в долг дал.

— Я в долг не даю.

— А тут, скажешь, дал. Как очень уважаемому клиенту.

— А может, вы потом при выходе…

— А потом я снесу твой пакет в экспертизу. Чтобы знать, чем ты народ травишь! И если вдруг травишь, сообщу кому следует. И знаешь, что за этим последует?

Торговец умолк.

— Вот так-то. А теперь скажи мне, знаешь ты банк «Стройсервис»?

— Слышал.

— А о том, что с одним его работником произошло, не слышал?

— А что случилось?

— Не важно. Но если что-нибудь такое узнаешь — немедленно сообщи.

— Вы же знаете… Если узнаю — первому вам.

— Ладно. Скажи лучше, кто его прикрывает? Банк.

— Точно не знаю. Но кажется, Голубь.

— Голубой, что ли?

— Нет. Фамилия у него Голубь.

— На хрена мне фамилии. Вы же друг друга по фамилиям и именам не знаете. Ты мне клички давай. Которые вместо удостоверений личности.

— Бурый.

— Ты к нему подходы имеешь?

— Откуда. Голубь высоко летает. За облаками. Мне туда ходу нет.

— А у кого есть?

— Трудно сказать…

— А ты скажи. Не тяни вола за… хвост. Не набивай цену. Все равно выложишь. Только с убытком для себя и своего бизнеса.

— Нет. Не знаю.

— А кто знает?

— Кто знает, за так просто не скажет.

— Что?! Ты никак на дополнительный гонорар намекаешь?

— Зачем мне гонорар? Мне своих денег хватает. А только тот, кто знает то, что вам нужно, за просто так болтать не станет.

— А за деньги станет?

— За деньги станет!

— Тогда ты их ему и дашь!

— Я не дам. Свои деньги не дам. У меня лишних нет.

— А кто даст?

— Вы. У вас ведь есть специальные, на такой случай, фонды. Для оплаты информации. Я точно знаю, что есть.

На мгновение Григорьев даже растерялся. Сексот показал зубы. Да не просто зубы, а медвежьи клыки. Или он действительно стал бизнесменом, что из каждой ситуации пытается извлечь материальную выгоду, или догадался, что на этот раз следователь выступает не от лица органов.

— В общем, так, дискутировать с тобой я не буду. Завтра к полудню узнаешь, что просил. И на обычном месте…

— А если не узнаю?

— Если не узнаешь? То все равно узнаешь…

В дверь котельной забарабанили Ногами.

— Завтра! В час дня. На обычном месте! — грозно повторил следователь. — А сейчас гони товар и будь здоров.

Продавец, вздохнув, передал следователю маленький, со спичечный коробок, полиэтиленовый пакетик.

— А не мало? На те деньги, что я тебе дал, — спросил Григорьев. — Может, ты еще обвесом покупателей занимаешься?

— Какие деньги? Гражданин начальник! — зло сказал продавец. — Я и так…

— Смотри у меня, если, не дай бог, недовес обнаружу. И если завтра к полудню…

— Не уверен я, гражданин… Дверь котельной отворилась мощным пинком ботинка.

— Ты что, гад, делаешь? — грозно спросили сверху три недавно вышедших из котельной парня.

— А что случилось? — поинтересовался Григорьев.

— То самое! Эта сволочь нам вместо «травки» какую-то лабуду подсунула. Вроде использованного банного веника. А тебе?

— Еще не знаю. Не пробовал.

— А ты попробуй.

Парни угрожающе надвинулись на продавца.

— Гони деньги обратно!

— Какие деньги? Какой веник? Хороший товар…

— Деньги давай! Лепила!

— Что, совсем никуда товар? — озабоченно спросил Григорьев.

— Дерьмо. Полное дерьмо! — подтвердили парни.

— Тогда я тоже лучше деньги возьму, — вздохнул следователь и внимательно посмотрел на продавца.

— И ему тоже деньги отдавай! — прикрикнули парни. — И нам!

— Какие деньги? Он мне вообще денег не давал, — возмутился продавец.

— Ну да, а товар ты мне за просто так подарил? За красивые глазки? — показал всем желающим Григорьев пакетик. — Так не бывает.

— Не бывает, — подтвердили парни. — Гони деньги!

— Тогда пусть вернут товар, — потребовал торговец. — Без товара деньги не отдам.

— Угробить его, и всех дел, — предложил один из парней.

— Давай деньги, и разойдемся миром, — еще раз предложил Григорьев.