Анатолий Силин - Убийца среди нас

Я постучал в дверь.

— Проходи, садись и рассказывай, — сказал, поздоровавшись, Грузнов и посмотрел на часы. — Через пять минут нам с тобой быть у генерала. Честно говоря, и сам не знаю, зачем он нас пригласил.

Я коротко доложил шефу, что все нормально за исключением одного — Красавин так и не назвал заказчика убийства Рюмина. Парамошкина он начисто отмел, сказав, что какая-то дама просила "повоздействовать" на Рюмина Тот ее якобы напоил, переспал с ней несколько раз, а на работу так и не взял. Кто эта дама — не говорит.

— Ты в эти басни веришь? — спросил Грузнов.

— Нет, конечно. Обычная отговорка, лишь бы не выдать истинного заказчика.

— И я так думаю. Сидоров привез любопытные материалы из Полянска. Красавин, оказывается, учителя Парамошкина боготворил, именно тот его, можно сказать, на ноги поставил.

— Интересно, зачем генерал пригласил. Может, насчет Красавина?

— Я же сказал, не знаю. Возможно, по делу Кошкина. При обыске у него изъяли любопытную кассету, где на пленку заснята гулянка всей банды. Кошкин и Сагунов рядышком стоят, а до этого Кошкин говорил, что Сагунова знать не знает. А сколько дорогих вещей у него выгребли! Мне кажется, не зря пристроился дворником на рынке. И с ним, и со всей бандгруппой надо хорошенько поработать.

— А Красавин? Может, поговорю еще разок?

— С ним пусть Гребенкин заканчивает. Теперь-то их ничто не сдерживает. Тебя подключали как "земляка"… — Увидев, что я поморщился, добавил: — Но ведь согласись, Красавин запросто мог замкнуться и крути-не крути — бесполезно. Все, опаздываем, пошли.

В приемной никого не было, дверь в кабинет генерала чуть приоткрыта. Он там кого-то песочил, по голосу вроде Соломкина. Что же этот такого натворил? Словечки у генерала хлесткие, бьют наотмашь. Слышится его раздраженный рокот:

— Деляга! Приспособленец! Ты что о себе возомнил, что себе позволяешь? Ишь, умник нашелся: закон для него — ноль. Выгоню, и учти — никто не поможет. — Потом генерал "прошелся" по кадрам: мол, принимают на службу кого попадя.

— Видно, крепко чем-то генералу насолил? — поежился Грузнов.

— М-да-а, ясно, что напортачил. Такие, как Соломкин, страшны тем, что наживаются на горе людей. Выгоду из всего для себя делают. Чем больше горя, тем больше им выгоды, — гудел Грузнов.

— Потише, Андрей Нифентьевич, услышат еще. — Объяснение Грузнова понял лишь в общих чертах. Слышал, что Соломкин прикрыл дело на Парамошкина, но больше ничего не знал.

Дверь мы прикрыли — зачем подслушивать, а вскоре из нее, словно ошпаренный кипятком, выскочил Соломкин. Не поздоровавшись, рванул прямиком в коридор.

Когда вошли к Махинову, тот тоже был красный, хмурый и недовольный. Но, увидев нас, подошел и поздоровался. Сели за длинный стол, он с одной стороны, мы с Грузновым — напротив. Только Махинов сказал "Что ж, перейдем к делу", как зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Так, ну-ну, говори-говори, слушаю. Когда произошло? Под утро? Врач осмотрел? Ясно. Пригласите судмедэксперта и проинформируйте районную и областную прокуратуры. — Положив трубку, Махинов сказал:

— Красавин покончил с собой. Из СИЗО только что позвонили. Заказчика удалось установить? — спросил генерал меня.

— Нет, не получилось. В убийстве Рюмина Красавин признался, все подтвердилось и в ходе проведения следственного эксперимента, а заказчика не выдал.

— Теперь уже и не выдаст. Но этого надо было ожидать. Какой смысл ему жить, да еще с такой травмой головы, это же — мука. От прокуратуры Гребенкин вел дело? — Я кивнул. — Вот и пусть доводит до конца, я позвоню прокурору, а заодно и Бобкову в Сибирск. У нас с вами появилось немало других серьезных дел. Про Кошкина говорил? — спросил он Грузнова.

— В общих чертах, — кивнул тот.

— Здесь есть над чем поработать. Вырисовывается очередной серийный убийца: хитрый, жестокий, "практикующийся" на торговцах с рынка. Оперативную сводку за прошедшие сутки смотрел?

— Да нет, еще не принесли.

— Так вот, вчера вечером в лесополосе автотрассы Каменогорск — Саратов найдены два трупа: женщины и мужчины. По документам и первым проведенным оперативным действиям удалось установить, что это муж и жена, муж — военный, купили недавно машину и ехали в гости к родителям. Машины нет, в пассажиров стреляли, а потом добивали каким-то колющим предметом. Картина неприглядная, — сказал генерал задумчиво. — Бьют, режут, в одиночку и группами, насилуют, такого разгула преступности в своей практике не припомню.

— Может, просто случайность или что-то не поделили? — предположил Грузнов.

— Что имеешь в виду? — переспросил генерал.

— Да по убитым мужчине и женщине.

— Возможно, что и случайность, только уж лучше не было бы этих случайностей. — Посмотрев на меня, генерал сказал:

— Грузнова я отправляю в отпуск. — Мой шеф хотел что-то возразить, но Махинов уже твердо закончил: — Да-да, отправляю и никаких разговоров. А исполнение обязанностей возлагаю на Максимова. Подлечись, отдохни, хватит со здоровьем шутить. А ты, Денис, как считаешь?

Я сказал, что тоже об этом думал.

— Правильно думал, — улыбнулся генерал. — Значит, наши с тобой думы совпадают. Есть вопросы? — спросил у Грузнова.

— Какие могут быть вопросы, коли зажали с двух сторон.

— То-то, незаменимый Грузнов, сегодня же ознакомь Максимова с оперативной обстановкой, получай в медотделе путевку — и чтобы день в день. — Добавил: — Позванивать разрешаю, чтобы совсем не забыл о работе. Шучу, шучу, тебе об этом можно и не напоминать.

С Грузновым мы договорились встретиться ближе к вечеру, пусть пока своими делами занимается, а я своими. Да и вводить-то в курс дел меня особенно нечего, я и без того в курсе.

В коридоре встретил Терехова.

— Слышал новость? — спросил он. — Красавин концы отдал! И что творится в нашем СИЗО, — вздохнул он, — то убийства, то самоубийства!

— Да слышал, генерал только что говорил.

— Ах, генерал тебя уже проинформировал? Ну, тогда все ясно. Ко мне зайдешь или я к тебе?

Он подшучивает, хотя чувствую, на душе кошки скребут. Рассказал, что Грузнова отправляют в отпуск, а я вместо него, что появились новые крутые дела и скучать не придется.

— А генерал случайно не сказал, что Грузнов на пенсию собрался? — спросил с подковыркой Терехов.

— Да нет, — пожал я плечами.

— Ну, в следствии о таких вопросах раньше других узнают. Вот отдохнет, проверится в больнице — и отправится на заслуженный пенсион. Ты пока об этом никому, а то меня подведешь. А тебе, друг Денис, светит хоть и тяжелая, но весьма почетная должность начальника управления розыска. Только прошу не кричать от радости, не хныкать от проблем, что разом навалятся на твои плечи, и ради Бога, не забывай друзей своих, а меня прежде всего.

Я не знал, что ответить Терехову, так он меня ошарашил. Да, такого я даже во сне увидеть не мог.

XLVI

После убийства Рюмина фирма "Надежда", так быстро взлетевшая вверх, так же быстро и рухнула. Не без участия Вени Скоркина была проведена оценочная ревизия всей ее движимости и недвижимости, в ходе которой вскрылись большие долги и нарушения финансовой дисциплины. "Надежда" была признана несостоятельной. Свою долю, вернее остатки того, что еще недавно было "Надеждой", получили Парамошкин с женой и Ирина, а все остальное выкупил у матери Рюмина (сын все завещал ей) Веня Скоркин. Почти сразу же Григорий с Надей создали свою фирму, назвали ее "Парнас" и были довольны, что пришел конец суете сует.

Ирина с ними теперь почти не общалась. Денежные средства она перевела в валюту и якобы собиралась уезжать к месту жительства умершей тетушки. Согласие на развод Ирина дала Григорию еще раньше, когда встречалась с бывшим мужем, держалась сухо, всем своим видом показывая, что он ее нисколько не интересует.

В последний раз Григорий виделся с Ириной, когда отвозил ей деньги за квартиры и транспорт, что покупали на общие средства. Ирина пересчитывать их не стала, молча стояла, дожидаясь его ухода. Парамошкин понимал, что это, возможно, их последняя встреча, и ему вдруг захотелось покаяться перед ней. Ведь не все в жизни было плохо, разве забыть их былую страстную любовь, которая молнией вспыхивала в их сердцах. Нет, этого не забыть и из памяти не выбросить…

— Ну что еще? — хмуро спросила Ирина и сурово посмотрела на Григория. "Она, конечно, хороша, — подумал Парамошкин. — Нежна и красива… Ирина оказалась преданной ему и не поддалась Рюмину, а ведь он хотел этого и ждал, чтобы потом ее же в измене и обвинить…"

Григорий, когда думал про себя, то часто был самокритичен. Да, Ирина оказалась во всех отношениях порядочнее его. А он — подлец! Ирина, возможно, догадывалась о его роли в смерти Рюмина, но не выдала. Хорошо, что Красавин взял все на себя и ушел из жизни. Какое мужество, какая преданность! А он — подлец, гад из гадов, такого друга уничтожил!…