Анатолий Силин - Убийца среди нас

В тот день Красавин разоткровенничался.

— Мне иногда приходит в голову мысль, — вздохнул он, — что после Чечни я живу не своей, а чужой жизнью. Сам себя не узнавал. Может, сказалась травма головы, но я не походил на себя. Постоянно задавал себе вопрос — ну что скажу Василию, что?! О своем позоре говорить не стану. Тогда и решил купить в Москве машину и ехать домой на ней.

— Кажется, приближаемся к событиям, которые нам не безразличны, — заметил Гребенкин. Он был прав. Все, что услышали раньше, нас интересовало, но не больше: те убийства были совершены не в Каменогорской области. Время шло, мы же в своих двух делах не продвинулись ни на один шаг.

Красавин выслушал реплику Гребенкина, посмотрел на него, но смолчал. Ей-Богу, не хотелось, чтобы ему шлея под хвост попала. Но вроде обошлось.

— Купил я, значит, светлого "жигуленка" на Речном рынке, — продолжил свою исповедь Красавин, — оформил как положено и уже собрался уезжать, как подошли четверо, как потом узнал — туркмены. Один пожилой и трое молодых. Молодые, нагловатые такие, спрашивают:

— Продаешь тачку? — Я возьми да и ляпни: "Продаю". В общем, начал свою обычную игру: сам только что купил, да домой позвонил, а там беда — деньги срочно нужны. Сторговались быстро, денег они мне даже больше, чем я сам заплатил, отдали…

Оформляя генеральную доверенность, я узнал, что старик воевал в Каменогорской области, освобождал Каменогорск. Он сказал, что собирается приехать и посмотреть город, в войну он был почти полностью немцами разрушен.

— Ну вот и поехали, — предложил я. — Город посмотрите, заодно и меня подвезете, все равно мимо ехать. — Тогда и в мыслях у меня не было их убивать.

— Так что же подтолкнуло? — удивился Терехов.

— А вот что. Я случайно подслушал разговор молодых и ушам не поверил: они решили меня по дороге шлепнуть, ну а деду сказать, что я к кому-то в гости завернул.

Что делать? Отказаться с ними ехать? Я и хотел, но эти трое чуть не силой в машину затолкали. Ладно, согласился, поеду, только напротив хозмага остановитесь, купить домой кое-что надо. Думал, не дождутся, уедут, — нет, дождались. А я, как наверно догадываетесь, купил небольшую лопату, топор и нож. Положил топор и нож в сумку, где были деньги. Они еще посмеялись: лопата! Что, мол, такого добра нет в Каменогорске?

Ехали долго, я сидел сзади, с края, старик впереди. До Каменогорска добрались, когда было поздно, и я сказал, что вообще-то мне в город не нужно, а нужно в Полянск, это по пути. Молодые убедили старика, что в Каменогорск заедет как-нибудь в другой раз; машину за городом заправили — и вперед. Пошел небольшой снег. Ехать оставалось не так уж долго, и я понимал, что вот-вот наступит развязка. Предупредил, что скоро поворот на Полянск, а чуть дальше, тоже с левой стороны, посадки, есть хорошая площадка для стоянки машин, где можно переждать снег и отдохнуть. Молодые между собой по-своему все время шушукались. Я и не заметил, как мы проскочили поворот и завернули на площадку, там — ни одной машины.

Всем, кроме деда, захотелось "до ветру". Мне тоже предложили выйти. Я не отказался. Думаю, ах вы гады, трое на одного?! А может, просто шутят? Но нет, туркмены действовали внаглую. Двое схватили меня за руки, а третий замахнулся ножом…

Разделаться с ними было нелегко. Дольше всех гонялся за тем, который был с ножом, он чуть на дорогу не выскочил. Когда вернулся к машине, увидел старика. Он проклинал меня. Понимаете сами, его оставить в живых я не мог. А все дальнейшее — по давно отработанному сценарию. Головы, топор и нож закопал в небольшом лесочке, из карманов все выгреб…

Красавин долго молчал, потом вздохнул:

— А что, по-вашему, я должен был делать? Лапки кверху задрать? Нет уж, хватит. Их трое, я — один… Старика жаль, он не виноват.

— Так можно убивать до бесконечности, а себя оправдывать, — покачал головой Гребенкин. — Вы же их фактически провоцировали, прикидываясь то больным, то шальным.

— Может, и провоцировал… А когда не провоцировал, били и грабили меня. Верьте — не верьте, дело ваше, но на этом я хотел завязать. Больше никаких смертей, никакой мести, все!…

— Но почему вы совершили четыре групповых убийства, а не пять, шесть? — допытывался Гребенкин. — Где логика? — На первых допросах Владилен Эммануилович исповедь Красавина не слушал и некоторых деталей не знал.

Загибая польцы, Красавин перечислил, как его, избив, выбросили из собственной машины, как изнасиловали невесту и как дважды "кинули" в Москве, когда торговал там с сестрой. "Кидали", били, насиловали", — повторил он.

— Но не убили же! — не унимался Гребенкин.

— Могли запросто, я в этом убедился. Это были гады, звери, я давал им шанс одуматься, но им надо было меня убить!…

Красавин стал заводиться и схватился за голову. Переглянувшись с Тереховым, мы решили сделать перерыв.

Я позвонил Грузнову. Тот обрадовал: взяли Федора Кошкина. При обыске изъяли много дорогих вещей. Есть основания полагать, что это вещи убитых, которые торговали на рынке. Те преступления так и остались нераскрытыми. Кошкин и от Сагунова и от рыночников открещивается, но при обыске изъяли кассету, которой цены нет.

Грузнов просил быстрее завершать с Красавиным и подключаться к Кошкину.

— Что он насчет Рюмина сказал?

— Пока ничего.

— Слишком долго тянете, — недовольно сказал Грузнов, но я объяснил, что по-другому с Красавиным никак нельзя.

Начальник областного уголовного розыска попросил в ходе допроса выяснить, кто заказчик убийства Рюмина: им вполне мог быть Парамошкин. Как поведет себя Красавин? Когда я предупредил его, что на очередном допросе речь пойдет об убийстве Рюмина, он удивился:

— У вас есть основания меня в этом подозревать?!

— Есть, — кивнул Гребенкин.

"Почему он так сказал?" — думал я. На днях был проведен обыск у сестры Красавина. Для нее и стариков это был шок, особенно плакала сестра. Как вещественные доказательства были изъяты ботинки, плащ, очки и сборник песен, откуда был вырван листок для пыжа. Это важные улики в причастности Красавина к убийству Рюмина. Но обрез не нашли.

После обыска поехали под Полянск, где Красавин закопал отчлененные головы туркмен, топор и нож. Все это отправили на проведение лабораторных исследований. Вновь и вновь задаю себе вопрос: как поведет себя завтра Красавин?

Если по всем предыдущим преступлениям тянуть за язык его не приходилось, то по убийству Рюмина его настрой был абсолютно противоположным: сидел злой, мрачный, не говорил, а что-то нечленораздельно мычал. Конечно, Красавин понимал, что у сестры изъяты очень веские улики, а фоторобот — точь-в-точь копия он. Правда, не найден обрез, из которого он дважды стрелял, но Красавин и сам точно не помнит, с какого моста забросил его в реку. Гребенкин смотрел на Красавина взглядом, который почти что говорил: да вот и пятый случай! Сам заявил, что "четыре — и завязал", а это теперь как понимать? Нет, Красавин не хотел раскрывать тайну убийства бизнесмена, но от допроса никуда не уйдешь.

Я первый спросил Красавина, за что он убил Рюмина, что тот сделал ему плохого?

— Мне плохого он ничего не сделал.

— Тогда за что вы его убили?

— Я не хотел бы отвечать, так как не намерен выдавать человека, просившего меня оградить его от давления Рюмина.

— Что же сделал или мог сделать Рюмин этому человеку, фамилию которого вы держите в секрете? — спросил Гребенкин.

— Рюмин отнесся к нему подло, а мог сделать еще подлее. И потом, какое это имеет значение, я же признаюсь, что убил Рюмина, могу показать, где и как это произошло.

— Следственный эксперимент будет обязательно проведен, но нам все-таки хотелось услышать, от кого поступил заказ на Рюмина, — покачал головой Гребенкин.

— Какой заказ, никакого заказа не было, я сам так решил.

— А какие отношения у вас были с Парамошкиным? — спросил молчавший до этого Терехов.

— А при чем тут Парамошкин? — насторожился Красавин. — Разные были отношения с Григорием Ивановичем: и хорошие и плохие. В последнее время мы поссорились и не встречались, но вообще-то он для меня много сделал в жизни.

— Из-за чего поссорились, если не секрет? — прищурился Терехов.

— Секрет, — буркнул Красавин. — Это были наши личные с ним отношения, и я не хочу о них говорить. А собственно, почему вас это так интересует?

— Парамошкин был заместителем Рюмина в фирме "Надежда".

— Ну и что? Они ладили, часто встречались, поддерживали друг друга во всем. Ничего иного я не слышал.

— Скажите, Красавин, — вновь спросил я, — а вы лично были знакомы с Рюминым?

— Нет, не был.

— А как же могли поверить кому-то, если сами Рюмина не знали. Нелогично, а?

— Я верил человеку, который мне говорил, он меня обмануть не мог.

— Но почему решили убить, а не наказать как-то по-другому? — спросил Гребенкин. — Вы же сами недавно заявили, что всего было четыре убийства и на этом завязали? Ну и как же вам верить? Говорите, что завязали, а сами продолжаете убивать, только теперь "по чьей-то просьбе".