Розанна - Валё Пер
– Хорошо. Я позвоню тебе, как только узнаю что-то новое.
Мартин Бек закончил разговор тем, что чихнул в ухо Ольбергу. Он собрался попросить прощения, но на другом конце уже было тихо.
Несмотря на то, что голова болела по-прежнему и в ушах шумело, ему уже давно не было так хорошо, как сейчас. Он чувствовал себя как бегун за секунду до старта. Его волновало лишь то, что убийца стартовал раньше и получал фору в три месяца, а сам он не знал, в каком направлении бежать.
Где-то в глубине его мозга полицейского за этими мыслями о вероятных шансах и неизвестных величинах уже начал складываться план действий на ближайшие двое суток. Он знал, что теперь результаты наверняка будут, был уверен в этом так же, как в том, что в песочных часах пересыпается песок.
Три месяца он думал только об этом, о той минуте, когда наконец-то сможет начать расследование. До этой минуты он словно в кромешной тьме барахтался в болоте и вот теперь почувствовал под ногами первую надежную кочку. А следующая должна быть недалеко.
Он не рассчитывал на какие-либо быстрые результаты. Если бы Ольберг выяснил, что женщина из Линкольна работала в Мутале или жила у знакомых в городе, или еще где-то там ее видели, это удивило бы его больше, чем если бы убийца вошел к нему в кабинет и сам во всем сознался.
С другой стороны, он ждал многого от дополнительной информации из Америки, хотя понимал, что нужно набраться терпения. Он думал о всех тех разнообразных сведениях, которые должен будет постепенно получить от детектива из Америки, а также об Ольберге, который с таким упрямством придерживается почти бессмысленной версии, что женщина путешествовала на каком-то пароходе. Логичнее всего, конечно же, предположить, что труп кто-то привез к воде на автомобиле. Люди относятся к автомобилю как к новому божеству, которое способно выполнять любую работу, даже тайную перевозку трупов.
Бек начал думать о детективе-лейтенанте Кафке, о том, как он выглядит, и о том, похож ли полицейский участок, где он работает, на те, что всегда показывают по телевизору. Думал о том, который час нынче в Линкольне, и о том, где жила эта женщина, о том, что ее квартира закрыта, там тихо и на мебель надеты белые чехлы, а воздух, возможно, тяжелый, спертый, полный мелкой, неподвижной пыли.
Он вдруг понял, как мало знает о географии Северной Америки: совсем не знает, где находится Линкольн, а название Небраска ему говорило не больше, чем многие другие названия.
После обеда он зашел в библиотеку и посмотрел на карту мира. Линкольн он нашел быстро, город действительно находился в центре США и, вероятно, был довольно большой, но Мартин Бек не смог найти ни одной книги со статистическими данными о городах Северной Америки. С помощью карманного календарика он рассчитал разницу во времени и у него получилось, что она составляет семь часов. Сейчас была половина третьего, у линкольнского полицейского, стало быть, половина восьмого утра; мистер Кафка, вероятно, еще лежит в постели и читает утреннюю газету.
Стоя у настенной карты, от ткнул пальцем в черный кружок размером с булавочную головку в юго-восточном углу штата Небраска, почти на сотом градусе западной долготы от гринвичского меридиана и прошептал:
– Розанна Макгроу.
Он повторил это имя еще несколько раз, чтобы все время его помнить.
Когда он вернулся к себе в кабинет, Колльберг сидел на стуле и соединял скрепки в одну бесконечную цепочку.
Они не успели обменяться ни словом, как зазвонил телефон. Это была телефонистка.
– Центральная сообщает, что через полчаса с вами будут разговаривать из Соединенных Штатов. Вы будете на месте?
Оказывается, детектив-лейтенант Кафка сейчас не лежит в постели и не читает газету. Еще один преждевременный вывод.
– Из самой Америки, черт возьми, – сказал Колльберг.
Их соединили через сорок пять минут. Сначала раздавался лишь невнятный гул и шум, было слышно, как одновременно говорят сразу несколько телефонисток, и неожиданно пробился голос, удивительно громкий и четкий.
– Говорит Кафка. Это вы, мистер Бек?
– Да.
– Вы получили мою телеграмму?
– Да, спасибо.
– Вы все в ней поняли?
– Вы уверены, что это именно та женщина?
– У тебя произношение, как у настоящего американца, – подпустил шпильку Колльберг, слушая, как Мартин Бек говорит по-английски.
– Да, сэр, это Розанна, можете не сомневаться. Я установил ее личность меньше чем за час – благодаря вашему блестящему описанию. Я даже проверил это дважды. Дал описание ее подруге и бывшему парню Розанны, с которым она встречалась в Омахе. Они оба абсолютно уверены. Кстати, я послал вам по почте фотографии и кое-какие документы.
– Когда она уехала из дома?
– В начале мая. Хотела провести два месяца в Европе. Это было ее первое путешествие за границу. Насколько мне известно, она путешествовала одна.
– Вам известно что-нибудь о ее планах?
– Почти ничего. Об этом у нас не знает никто, но я могу дать вам одну зацепку. Она прислала своей подруге почтовую открытку из Норвегии, где написала, что собирается провести одну неделю в Швеции, а затем поедет в Копенгаген.
– В открытке было еще что-нибудь?
– Да, она что-то упоминала о путешествии на шведском пароходе. Какой-то круиз по озерам через всю страну или что-то вроде этого, точнее сказать нельзя.
Мартид Бек задержал дыхание.
– Мистер Бек, вы меня слушаете?
– Да.
Связь начала резко ухудшаться.
– Я понял, что она убита, – кричал Кафка. – Вы взяли преступника?
– Пока еще нет.
– Я вас не слышу.
– Надеюсь, вскоре мы его найдем, но пока еще нет, – сказал Мартин Бек.
– Вы застрелили его?
– Что?.. Нет, нет, не застрелили…
– О'кей, я вас слышу, вы застрелили этого подонка, – кричал человек с противоположного берега Атлантики. – Отлично. Я сообщу об этом в наши газеты.
– Вы меня не поняли, – в отчаянии простонал Мартин Бек.
Слабым шепотом донеслись до него сквозь шум эфира последние слова Кафки:
– О'кей, я вас прекрасно понял. Ваше имя я обязательно сообщу в газеты тоже. Я вам позвоню. Всего хорошего, Мартин.
Мартин Бек положил трубку. Весь разговор он провел стоя. На лбу у него выступил пот. Мартин Бек застонал.
– Слушай, чего это ты так раскричался? – спросил Колльберг. – Ты что, думаешь, это мегафон и тебя отсюда слышно в Небраске?
– В конце разговора была очень плохая связь. Он думает, что я застрелил убийцу. Собирается сообщить об этом в газеты.
– Сенсация! Завтра ты станешь там героем дня. Послезавтра тебя изберут почетным гражданином, а к Рождеству пришлют ключ от города. Позолоченный. Гангстеру Мартину, мстителю из панельной многоэтажки. Ребята умрут со смеху.
Мартин Бек сморкался и вытирал лоб.
– Ну, так что же он еще сказал, этот твой шериф? Или он только хвалил тебя, восхищался, какой ты молодец?
– Скорее, он хвалил тебя за описание. Сказал, что оно блестящее.
– Он уверен, что это именно она?
– Да, он проверил это у ее подруги и какого-то молодого человека, с которым она была обручена или что-то в этом роде.
– Ну что же дальше?
– Она уехала из дому в начале мая. В Европе должна была провести два месяца. За границу поехала впервые. Путешествовала одна. Из Норвегии прислала открытку подруге, писала, что побудет примерно неделю в Швеции, а потом поедет в Копенгаген. Сказал, что высылает нам ее фото и какие-то материалы.
– Всё?
Мартин Бек подошел к окну и посмотрел во двор. Он грыз ноготь.
– В открытке она также написала, что собирается совершить экскурсионную поездку на пароходе по шведским озерам.
Он повернулся и посмотрел на своего коллегу. Колльберг уже не улыбался, а насмешливый огонек в его глазах погас. Через минуту он очень медленно сказал:
– Так значит, она приехала на пароходе. Наш общий приятель из Муталы оказался прав.
– Похоже на то, – сказал Мартин Бек.
IX
Выйдя в Шлюссене[6] из станции метро на свежий воздух, Мартин Бек сделал глубокий вдох. Он, как всегда, плохо себя чувствовал после поездки в переполненном вагоне.
