Николай Леонов - Гуляла смерть в фате венчальной (сборник)

Крячко, покосившись в сторону Льва, неожиданно предложил:

— Слушай, а может, я с Андреем Петровичем пройду по наружному периметру стены? С собакой прошли — это хорошо. Но и собственным глазом увидеть, что там да как, — тоже не лишне. Один-то справишься?

Гуров утвердительно кивнул:

— Да, давай так… Мысль, кстати, дельная. Ты с Джулией-то созвониться не забудь.

— Помню-помню! — Стас похлопал себя по карману, где лежал сотовый, и они со Штыряком направились к воротам, о чем-то разговаривая на ходу.

Светлана проводила Льва в знакомую ему гостиную, где уже находились Золотилов и Элла Марфинская. Элла была в траурном черном платье. Она выглядела усталой и немного потерянной. Хозяин дома также, соблюдая траур, сидел в отменном черном костюме.

Поздоровавшись, Гуров сел в свободное кресло и, еще раз выразив соболезнования, предложил обсудить вопрос о том, кто и почему мог быть заинтересован в смерти Виктора Лещева. 

Глава 3

В главк приятели вернулись ближе к трем. И почти прямо с порога управления их направили к Орлову. Дежурный, увидев их в дверях (как мог догадаться Лев, бедолаге последние несколько часов пришлось не отрываясь следить за входом), поспешной скороговоркой известил:

— Лев Иванович и Станислав Васильевич! Вас срочно к начальнику!

Недоуменно переглянувшись (что там опять за прибабахи?!), опера зашагали в сторону генеральского кабинета.

— Чую, опять откуда-то на нас наезды пошли, типа ни хрена они не работают, сачкуют и волынят… — убежденно заявил Стас авторитетным тоном.

— Да, что-то там непонятное… — согласился Гуров. — Что-то странное и мутное.

Проходя через приемную мимо Верочки, приятели сразу же обратили внимание на то, какова была ее реакция на их появление. Обычно, если намечалась крупная головомойка и выволочка, она смотрела на них с сожалением и сочувствием. Но на сей раз ее реакция оказалась никакой. К их удивлению, та на них вообще никак не отреагировала, меланхолично подшивая бумаги в скоросшиватель и, прижав плечом к уху трубку, что-то попутно обсуждала с одной из своих балаболок-подруг. Это означало, что каких-то гадостей на сей раз не ожидается. Оперов это удивило еще больше.

Пожав плечами, Лев толкнул дверь и кивнул Стасу — пошли. Увидев входящих в кабинет Гурова и Крячко, Орлов широким жестом указал им на кресла и чуть рассеянно, явно думая о чем-то другом, поинтересовался:

— Как у вас там?

— Да как бы относительно ничего… — с некоторым удивлением глядя на отчего-то излишне задумчивого генерала и опускаясь в кресло, неспешно ответил Лев. — Следует понимать, в пожарном порядке ты нас вызвал только для того, чтобы спросить именно это?

Из солидарности с ним Стас вместо комментария лишь иронично хохотнул. Однако Петр на его «ха-ха» какого-либо внимания не обратил. Протерев кулаками глаза, покрасневшие от хронического недосыпания, он потряс головой и со вздохом поморщился:

— Нет, мужики… Дело тут несколько иное. По телефону я вас выдергивать не стал, поскольку — мало ли чем могли быть заняты в тот момент? Ну а сейчас, раз уж освободились, давайте обсудим вот какой вопрос. Лева, ты помнишь, мы на днях говорили о розыске ценностей Эрмитажа? Так вот, поступила новая информация о том, что на подпольном аукционе в Париже будет выставлено около десятка предметов, которые нужно вернуть в Россию. Сейчас я собираюсь подписать приказ о командировке двух сотрудников, которые бы занялись этим вопросом. Ну, вот я и подумал — а как вы на это посмотрите?

Гуров недоуменно хмыкнул:

— Да нормально смотрим. Подписывай. Пусть едут.

— Лева, ты под Кузю-«пинжачка» давай не коси! — Из генеральских очей при этих словах вылетел целый рой сердитых искр. — Прекрасно же понимаешь, о чем идет речь. Сами-то что думаете — поедете или нет?

Ошарашенно переглянувшись, Лев и Станислав почти хором спросили:

— В Пари-иж?!!

— Ну да… — Орлов пожал плечами. — В Париж, а не в какую-нибудь Вверхпопойлежаевку. Что тут особенного? Чего вы так переполошились? Нужно срочно решить вопрос с возвращением нашего культурного достояния. Что тут непонятного?

— М-да-а-а-а… Если бы прошел чемпионат между нашим главком и похожими конторами в других странах по части скоростной смены заданий своим сотрудникам, ты бы стал безусловным лидером, — смеясь, резюмировал Гуров.

— Петр Николаевич, а не ты ли сегодня утром, можно сказать, заставил меня без пяти минут раскрытое дело передать другому? Не запамятовал? А теперь — снова «ку-ку»? Опять бросай только что начатое и берись за другое! — Крячко с саркастичным возмущением развел руками. — Ты же утром трындел про мировую шумиху и эти… Как их? Индексы РТС и ММВБ. Типа они падают. Что, отчего-то возбудившись, индексы уже опять встают?

Характерным жестом он поднял перед собой согнутую правую руку со сжатым кулаком. Недовольно поморщившись, Орлов хмуро буркнул:

— Ой, хватит острить не по делу! Думаете, это моя персональная прихоть? Знаете, какая с утра стояла истерика всемирного масштаба по поводу Золотилова?! Хоть святых выноси! А к обеду — вы не поверите! — все об этом уже и думать забыли. Тут, понимаешь, сегодняшней вечерней порой — ну, когда у нас было утро, а в Америке вечер — у побережья Калифорнии пропал без вести мультимиллионер, который надумал понырять с аквалангом. Какой-то Рональд Хастлинг. Незадолго до заката пошел на погружение, ну и все — ни его, ни инструктора, ни двух охранников. Так что шумиха теперь уже не о нас. Меня уже и из министерства негласно уведомили — отбой, ребята. Можете не суетиться.

— Охренеть! Вот что значит эпоха информационных технологий! — Стас от души рассмеялся. — Кто-то где-то чихнул, а с другого конца света ему здоровья желают.

— Да уж, и в самом деле — охренеть… — Лев покачал головой. — Теперь все понятно. Шумиха утихла, и ты тут же нашел нам еще более значимое дело. Но, знаешь, Петро, мне в Париж ехать что-то не хочется. Уж лучше я доработаю дело об убийстве Лещева. Тем более, говорят, мужик был очень хороший. Кстати, фамилия знакомая. Был у меня еще в восьмидесятых один Лещев, которого обвиняли в умышленном убийстве замглавы Мосгорисполкома.

— По-моему, что-то связанное с пьяной ссорой? — явив отменную память, Орлов внес уточнение.

— Ну, наподобие, — кивнул Гуров. — Его уже начали под «вышку» подпихивать. Но мне удалось доказать отсутствие умысла, и он получил только срок. Такая вот история…

Стас, чуть зевнув, демонстративно потянулся и «с понтами» уведомил:

— А я принципиально не соглашаюсь менять шило на мыло. Как говорится в одном анекдоте: умерла так умерла! Никаких Парижей. Не променяю на Версаль свое любимое, родное Подмосковье.

С постным видом пожав плечами, Орлов почесал затылок.

— Ладно уж, копайте дальше в Подмосковье… — с нотками обиды обронил он. — Я думал, как вам лучше! Не хотите — не надо. Направлю Сомова и Матвеева. Мужики перспективные — хваткие и энергичные. Сомов по-французски говорит, Матвеев — по-английски… Хорошо! С этим определились. Ну, тогда уж рассказывайте, что там у вас по Лещеву.

— Я — на первое? — Гуров хитро улыбнулся. — Добро! Держись, Стас, ты — на десерт… Так вот, созвонился я с лабораторией, и вот что им удалось выяснить. Заточка, которой был убит Лещев, не зэковского изготовления.

— Ну да?! — Петра услышанное несколько озадачило. — А чьего же?

— Одно время в сувенирных магазинах была мода торговать изделиями «а-ля зона». Это сувенирные финки с наборными рукоятями, цепи с крестами, перстни и браслеты того же фасона, что делают себе заключенные, ну и тому подобное. В том числе и якобы зоновские заточки. Но изготавливали их в обычном сувенирном цехе. Ну, есть у некоторых состоятельных людей жгучее желание иметь что-нибудь эдакое, крутяцки-брутальное. Так вот, эта заточка кем-то была куплена еще год назад — не позже. И вот почему. Мода на них быстро кончилась, и их потом уже не выпускали.

— Занятно… — сцепив меж собой пальцы, с интересом обронил Орлов. — То есть надо понимать так, что эту заточку специально для убийства Лещева не приобретали? Выходит, ее и использовали для того, чтобы создать впечатление, будто преступление совершил какой-нибудь рецидивист? Хм… Это говорит о многом.

Далее Гуров рассказал о разговоре с горничной Золотилова и найденных им в парке следах, которые были оставлены некой подозрительной особой.

— …Мне думается, та женщина имеет самое прямое отношение к убийству, — отметил он. — Попробуем ее вычислить. Хотя, скорее всего, сделать это будет очень непросто. Почему так думаю? Ну, я же сам там был весь вечер и что-то не припомню описанной мне мадам. Значит, она обо мне знала и поэтому усиленно хоронилась за чужими спинами.

Рассказал он и о разговоре с Валентином и Эллой Золотиловыми. Супруги уверяли, что явных врагов не имеют оба. Однако Лев напомнил главе семьи о том, что тот подозревал в неких неблаговидных замыслах бывшего жениха Эллы. И супругам пришлось несколько разоткровенничаться, раскрыв кое-какие личные секреты.