Чарльз Маклин - Домой до темноты
— Вы просто неуловимы, синьор Листер.
— Андреа… — Я рухнул с небес на землю. — Это вы…
— Вы получили мое сообщение?
— Секунду. — Я вернулся в прихожую и пинком закрыл дверь. — Какое сообщение? Извините, я только вошел.
— Жена вам ничего не сказала?
— Нет. — Стянуло живот — я испугался, что сейчас услышу о несчастье с Лорой или Джорджем. — Дома все благополучно?
— Ваша жена пребывала в добром здравии, когда мы разговаривали. Я просил передать весточку, если вдруг она свяжется с вами раньше меня.
— Я все время в бегах. А мобильный пришлось выключить.
— Мои шпионы донесли, что вы были в опере.
Я не стал его поправлять. Все еще обитая в другом мире, я не был расположен к добродушно-учтивым подколкам Морелли.
— Андреа, здесь уже ночь. Мне нужно немного поспать. Чем могу служить?
— У нас есть подозреваемый. — Инспектор многозначительно откашлялся. — Откройте приложение в моем письме. Сейчас можете взглянуть?
Я положил трубку и прошел к столу; включив компьютер, открыл послание Морелли. Пока загружался графический файл, я перенес ноутбук на кровать.
— Знаете этого человека? — спросил инспектор.
Я никогда не видел мужчину с поясного портрета, выполненного тушью, — во всяком случае, таким было первое впечатление.
— Где вы его нашли? — Сердце мое застучало, когда я разглядел скрупулезную проработку деталей, уже знакомую по рисункам Софи.
— В квартире Сам Меткаф, в ванной, на обратной стороне дверцы шкафчика для лекарств. — Голос Морелли полнился самодовольством. — Наверное, его спрятала ваша дочь.
Страница, вырванная из альбома.
— Я не узнаю его, — сказал я, рассматривая портрет. — Думаете, это тот, кто ее убил? Значит, Софи нарисовала своего убийцу?
Инспектор не ответил.
Я пристальнее вгляделся в экран. Бюст римлянина, вроде модели из художественной студии, только в рубашке от Ральфа Лорена. На нагрудном кармане маленькая эмблема игрока в поло. Впечатление размытое, но зловещее, — несомненно, Софи этого и добивалась. Видимо, она делала набросок по памяти (вряд ли объект позировал или дал себя сфотографировать), будто составляла фоторобот. Она знала.
Я почувствовал гордость за нее и вместе с тем опустошение.
Симпатичное лицо на портрете было из тех, что мгновенно забываются. Но я хотел запечатлеть в памяти каждую ненавистную черту.
— Мы пытались связаться с ее наставником Бейли Грантом, — сказал Морелли. — Он сейчас в Тунисе, найти его невозможно. Я надеялся, вы что-нибудь скажете…
— Да, это ее рука, — нетерпеливо перебил я. — Если б вы сразу отработали линию Сам Меткаф… — Я осекся. Злиться бессмысленно. — Вы сказали, есть подозреваемый?
— Рисунок вашей дочери вывел на человека, с которым очень хотелось бы поговорить… Uno secondo[106] — Фоном заверещал громкоговоритель, донесший обрывки итальянской речи. — Извините, синьор Листер, наконец-то объявили мой рейс. Имя «Дэвид Малле» вам что-нибудь говорит?
— Малле? Нет.
— В ночь убийства вашей дочери он числился постояльцем пансиона неподалеку от Сан-Миниато. Хозяйка опознала его по рисунку. Он прожил у нее несколько недель, вел себя очень тихо и замкнуто, сказал, что занимается исследованиями; она решила — пишет книгу.
Я ошеломленно молчал.
— Хозяйка абсолютно уверена, что не ошиблась, — продолжал Морелли. — Он американец, живет или жил в Париже. Может быть, это ложный след или просто совпадение, но любопытен адрес Дэвида Малле: улица Мабийон, двадцать. Кажется, это в двух шагах от вашего офиса.
— И что это значит, черт возьми?
— Не знаю. Но советую проявить осторожность. Через пару часов я буду в Париже. Я уже попросил сюрте кое-что проверить. Когда вы вернетесь в Лондон?
— Может быть… завтра.
— Надеюсь, к тому времени будут новости.
От Лоры на голосовой почте ничего не было, что меня ничуть не удивило: она ненавидела оставлять сообщения и, конечно же, не придала значения словам Морелли. Все-таки могла бы сообразить, что дело важное, подумал я.
Кэмпбелл Армур звонил дважды: в 5.47 вечера известил, что не поспевает на встречу, и в 10.38 оставил сообщение, что нужно срочно поговорить.
Было начало второго. Я машинально набрал оставленный им номер. Никто не ответил. Прошло пять гудков, включился автоответчик, и на пленке я узнал собственный голос. Я звонил в дом Лориной бабки. Я проверил номер — все верно. Ерунда какая-то.
Насчет Алисы я не волновался. Я знал, что так поздно она не ответит — в десять старуха уже отправлялась в постель. Но непонятно, что сыщик делал в ее доме? Какого черта он туда поперся? Как узнал номер и адрес?
Наверное, тут все же какая-то ошибка. Я позвонил Кэмпбеллу на мобильный, затем набрал его домашний номер в Тампе и оставил сообщение.
Потом смешал большую порцию скотча с содовой, выпил и налил еще.
Наверное, рисунок Софи, который позволил так быстро определить подозреваемого, должен был меня воодушевить, но он вселил уныние и тревогу. Я не знал, как истолковать факт, что Страж соседствовал с моим парижским офисом. Было гадко от мысли, что я мог видеть его на улице, не зная, кто он такой.
И я не мог не думать о Джелене.
На руках, лице и одежде я чувствовал ее духи. Помнил вкус ее губ и тепло ее кожи. Я все время вспоминал тот миг за ужином, когда она призналась, что отвечает мне взаимностью. Может, я ошибаюсь, но она явно не хотела, чтобы я уходил. Я силком утащил себя от ее дома. Я сознавал, что должен поступить правильно и сделать так, как будет лучше для нее. Еще немного, и я бы вернулся и позвонил в ее дверь.
Со стаканом я перебрался к столу, чтобы лучше рассмотреть портрет «Дэвида Малле». Я старался представить, как он выглядит в разной одежде, в разной обстановке. Потом вывел на экран фотографии родителей Эрнеста Ситона, выглядывая родовое сходство. В безликом незнакомце я не находил ничего от Гэри и Джун, однако что-то в нем было не так.
Вдруг показалось, что недавно я мельком видел это лицо; возможно, нынче вечером, здесь, в Нью-Йорке.
На задворках памяти застряло какое-то смутное впечатление, свербившее, точно недосягаемая болячка. Но если это произошло вечером, когда я был с Джелли, то она могла заметить нечто, ускользнувшее от меня. Я набрал номер ее мобильника.
Подъем, дружок, к нам гости.
Страж встал. Из-за угла вывернула не особо молодая мамаша, которая толкала перед собой детскую коляску и за руку тащила малыша лет четырех. Чего это в такое время она с детьми слоняется по улицам? Ладно, ему дела нет. Надев дружелюбную улыбку, Страж ринулся к даме.
— Позвольте, я помогу.
Тетка даже не спросила, почему середь ночи он ошивается на крыльце ее дома. Помогая втащить коляску по ступеням, Страж объяснил сам: дескать, ключ от парадной двери забыл у подруги, а та еще не вернулась. Излагая заготовленную байку, он был само обаяние.
— Кстати, меня зовут Эдди. Эдди Листер. — Страж помялся. — А вы подруга Джелены?
В синем Эдовом костюме от «Братьев Брукс»[107] он выглядел аккуратным и респектабельным. Ожидание длилось три четверти часа.
Мамаша тупо уставилась.
— Джелена Сежур из квартиры четыре-А… Цветная девушка. — Страж использовал неполиткорректную характеристику, чтобы освежить теткину память.
— Ах да… Я знаю, о ком вы говорите.
Страж придержал дверь и, подхватив свой рюкзак, следом за семейством вошел в подъезд. Распрощавшись с мамашей возле ее квартиры на цокольном этаже, он стал подниматься по лестнице.
69
Джелли неподвижно лежала на кровати, куда рухнула, едва зайдя в квартиру. Она скинула туфли, вернее, то, что от них осталось, но не озаботилась переодеться. Так и знала, что из встречи выйдет полный абзац. Можно утешаться, что оказалась права.
Квартира имела тот же вид, в каком она ее оставила, торопясь на свидание: повсюду разбросаны косметика, белье, отвергнутые платья, полотенца — словно ураган пронесся. Теперь все старания хорошо выглядеть казались глупыми и бессмысленными. Пепельница на стеклянном журнальном столике возле кровати задыхалась от больших окурков в помаде разных оттенков. Да сгинет мир,[108] думала Джелли.
Со своего любимого места на верхней полке шкафа на нее пялился Мистигри. Вторая кошка, Мину, куда-то скрылась. Хотелось писать, но еще не было сил выйти из состояния, в которое ее вверг поцелуй. В голове по-прежнему крутился дурацкий сентиментальный вальс из балета.
Номер на дисплее мобильника она не разглядела, но сразу поняла, что звонит он. Джелли сдернула наушник, дождалась четвертого звонка и лишь тогда со вздохом ткнула клавишу вызова.
— Да?
— Только не отключайся, — тихо сказал Эд. — Просто слушай…
— Зачем ты звонишь? У тебя три секунды.
