Томас Харрис - Красный Дракон
Если бы Эйлин увидела его сейчас полуобнаженным перед зеркалом, с новыми зубами и татуировкой, казавшейся очень яркой в лучах резкого электрического света, она бы вскрикнула. Последний раз в жизни.
Теперь время было, спешить не стоило. Перед ним простиралась вечность. Через пять месяцев он остановит выбор на семье Джейкоби.
Они поддержали его первыми и первыми вознесли к Славе Становления. Джейкоби были лучше всего. Лучше всего, что он когда-либо пробовал.
Пока он не попробовал Лидсов.
И вот теперь сила и Слава его растут, а он предвкушает Шерманов и неизведанный интим инфракрасной съемки. Заманчиво, черт побери.
29
Чтобы заполучить все необходимое, Долархайду пришлось на время покинуть свою вотчину — цех по обработке кинопленки компании «Гейтуэй».
Долархайд был начальником производства крупнейшего подразделения фирмы, которое занималось обработкой любительских кинофильмов. Кроме того, на «Гейтуэе» было еще четыре подразделения.
Спад производства в семидесятых годах сильно ударил по любительскому кино. К тому же появился сильный конкурент — домашние видеомагнитофоны. На «Гейтуэе» стали подумывать о расширении сферы услуг.
Были организованы новые подразделения, которые стали переводить кинофильмы на видеопленку, печатать карты аэрофотосъемки и производить высококачественную обработку 16-миллиметровой кинопленки по заказам небольших коммерческих киностудий.
В 1979 году компании улыбнулась удача. Совместно с министерствами обороны и энергетики она получила заказ на разработку и испытание новых эмульсий для инфракрасной кинопленки.
Министерству энергетики чувствительная инфракрасная пленка понадобилась для исследований в области экономии тепла, а военным — для технической разведки в ночных условиях. С этой целью компания купила в конце 1979 года находящуюся по соседству небольшую фирму «Бэдер кемикл».
В обеденный перерыв Долархайд направился в здание, где находилась «Бэдер кемикл». Он шел под голубым, умытым дождем небом, осторожно обходя сверкающие на солнце лужи. Смерть Лаундса привела его в отличное расположение духа.
На «Бэдере» все, видимо, ушли на обед.
Он нашел в лабиринте коридоров нужную дверь, табличка на которой гласила: «Внимание! Обрабатываются инфракрасные материалы. Запрещается курить, вносить осветительные приборы и горячие напитки».
Долархайд нажал на кнопку. Красный свет погас, и зажегся зеленый. Он зашел в светоизоляционный тамбур и постучал во внутреннюю дверь.
— Заходите, — раздался женский голос.
Абсолютная темнота, прохладный воздух. Журчание воды, привычный запах проявителя Д-76, неуловимый аромат духов.
— Меня зовут Фрэнсис Долархайд. Я по поводу сушильного шкафа.
— А-а, прекрасно. Извините, что жую. Я как раз заканчиваю обедать.
Он услышал, как комкают и бросают в корзину оберточную бумагу.
— Вообще-то сушилка нужна Фергюсону, — произнес голос в темноте, — но он в отпуске. Правда, я знаю, куда ее хотят поставить. У вас что, на «Гейтуэе» лишняя есть?
— У нас две. Одна побольше. Он не сказал, сколько у него здесь места.
Пару недель назад Долархайду попалась на глаза докладная, излагающая проблему с сушкой пленки на «Бэдере».
— Место я вам покажу, если немного подождете.
— Чудно.
— Встаньте спиной к двери, — в голосе появились преподавательские нотки, — сделайте три шага вперед. Вы окажетесь на кафеле, и тут же слева от вас будет стоять стул.
Он нашел стул. Сейчас он находился ближе к ней и слышал, как шуршит ее лабораторный фартук.
— Спасибо, что выбрались к нам, — сказала она. У нее был чистый голос, чуть отдававший металлом. — Вы ведь начальник производства, верно?
— Верно.
— Тот самый мистер Долархайд, который мечет громы и молнии, когда у нас неправильно заполнены заявки?
— Тот самый.
— Меня зовут Рив Макклейн. Я надеюсь, у нас здесь все в порядке?
— Не моя епархия. Я только проектировал лаборатории, когда мы вас купили. А здесь я, наверное, уже полгода не был.
Произнести такую длинную речь в темноте для него оказалось нетрудно.
— Еще минуточку — и дадим свет. Вам рулетка нужна?
— У меня своя.
Разговаривать с этой женщиной в темноте Долархайду было приятно. Он услышал шорох: она рылась в сумочке, затем щелкнула пудреница.
Он пожалел, когда зазвонил таймер.
— Ну вот и все. Сейчас только положу пленку в «Черную дыру», — сказала она.
Долархайд почувствовал дуновение холодного воздуха, услышал, как мягко чавкнула резиновая изоляция специального шкафа, как засвистел вакуумный замок. Легкое движение воздуха, и его коснулся аромат духов, когда она прошла рядом с ним.
Долархайд придал лицу задумчивое выражение, прикрыв нижнюю часть лица ладонью, и ждал, когда она включит лампу.
Загорелся свет. Девушка стояла у двери лицом к нему и улыбалась. Под прикрытыми веками быстро и хаотично двигались глаза.
Увидев прислоненную в углу белую палочку, он отвел руку от лица и улыбнулся.
— А можно взять сливу? — спросил Долархайд. На ее столе лежало несколько штук.
— Конечно! Очень вкусные сливы.
У нее было симпатичное лицо — тонкое, но решительное, этакая красавица прерий. На переносице виднелся небольшой шрам в виде звездочки. Цвет ее волос был между пшеничным и рыжевато-золотистым, правда, стрижка «под пажа» казалась несколько старомодной. Лицо и руки были покрыты симпатичными веснушками. На фоне кафельных стен и нержавеющей стали лаборатории она выглядела ярко — как богиня осени.
Он мог разглядывать ее безнаказанно. Его пристальный взгляд скользил по ней вольно, как воздух; ее глаза были не в состоянии дать ему отпор.
Разговаривая с женщинами, Долархайд часто чувствовал теплое покалывание кожи. Оно перемещалось в зависимости от того, на какое место смотрела его собеседница. Даже если она отворачивалась, ему казалось, что она видит его отражение. Никогда не забывая о блестящих поверхностях, он просчитывал углы отражения не хуже, чем завсегдатай бильярдной — траекторию шара, отскакивающего от борта.
Сейчас ничего подобного он не ощущал. Он просто смотрел на ее кожу, всю усыпанную веснушками, кроме шеи и внутренней стороны запястий, где она блестела жемчужной белизной.
— Я покажу вам комнату, куда он хочет поставить сушилку, — предложила Рив. — Там все и померяем.
Они померили.
— Да, кстати. Не могли бы вы сделать мне одолжение? — спросил Долархайд.
— Пожалуйста.
— Мне нужна инфракрасная пленка. Очень чувствительная. Около тысячи нанометров.
— Ее можно вынимать из холодильника только для съемки.
— Я знаю.
— Мне нужны условия съемки, чтобы я могла…
— Съемка с расстояния примерно два с половиной метра. Освещение через фильтры Рэттена…
Судя по реквизиту, он собирался идти в разведку.
— В зоопарке будут снимать животных, ведущих ночной образ жизни. «Обитатели тьмы», так сказать.
— Прямо не животные, а призраки какие-то, если их обычная инфракрасная пленка не берет.
— Это, знаете ли…
— Ладно, я вам помогу. Но есть одно обстоятельство. Вы понимаете, мы тут на армию работаем, и за все, что отсюда выходит, нужно расписываться.
— Все правильно.
— Когда она вам понадобится?
— Числа двадцатого. Но не позже.
— Да, чем выше чувствительность, тем больше мороки. Но что я вам-то рассказываю. Не забудьте взять охладитель, сухой лед и все такое прочее. Если хотите, то в четыре привезут образцы, можете посмотреть. Вам, наверное, придется пользоваться самой устойчивой эмульсией.
— Спасибо, обязательно буду.
Когда Долархайд ушел, Рив посчитала оставшиеся сливы. Он действительно взял только одну.
Какой-то странный этот Долархайд, решила Рив. После того как она зажгла свет, в его речи не появилось ни участливых пауз, ни неловкого сочувствия. Может, он знал заранее, что она слепая. А лучше, если ему просто все равно. Да, так было бы лучше.
30
А в Чикаго хоронили Фредди Лаундса. «Тэтлер» щедро оплатила похоронные услуги и добилась, чтобы все прошло как можно скорее — на следующий день после смерти — и фотографии траурной церемонии были бы опубликованы уже в очередном номере, в четверг вечером.
После долгого отпевания в часовне началась продолжительная церемония у самой могилы. Радиопроповедник-евангелист произносил напыщенную надгробную речь. Поборов очередной приступ липкой похмельной тошноты, Грэм продолжал рассматривать собравшихся.
Стоящие у могилы певчие сполна отрабатывали свой гонорар. Сверкали вспышки фотоаппаратов. Приехали две группы с телевидения, вооруженные стационарными и переносными камерами. Собравшихся также снимали полицейские фотографы, явившиеся сюда под видом репортеров.
