Уэйн Сэлли - Болеутолитель
— Завтра утром Банди будет мертв, — сказал Шустек, поправляя бежевое одеяло на коленях, которое теперь пахло не только улицей, но и сигаретным дымом.
— Да, и слава Богу, — пробормотал кто-то, проходивший мимо их столика к туалету.
— Да, да, да — согласился один из сидевших рядом постоянных клиентов. Слова прозвучали так, будто вырвались и его рта по своей собственной воле.
— Одним меньше, — только это и смог выдавить из себя Тремалис.
— Одним меньше, — повторила Рив, притрагиваясь к бокалу с пивом.
— Интересно, сколько людей сейчас впервые точат ножи, просмотрев эту программу? — сказал Шустек, посмотрев сначала на Рив, а потом на Тремалиса.
Никто ему не ответил, хотя кто-то возле стойки заметил, что одна из школьниц, убитых Банди, очень симпатичная. На это его собутыльник возразил, что, во-первых, девушка уже мертва, а во-вторых, если бы даже была жива, то сейчас ей было бы не меньше сорока.
Но это ничего не меняло.
* * *Они покинули «Нолэн Войд» сразу после полуночи, когда Тед Банди был еще жив. Рив вызвала такси еще в баре, и теперь, обняв друзей на прощанье, исчезла на заднем сиденье. В такси пахло ланолином.
Они заехали в задний двор «Марклинна» и решили отправиться спать. Ни один не заметил, что за ними следят. Чернокожий мужчина, который следил за ними, был уверен, что не ошибся. Они заехали в двор в креслах, потом встали, замаскировали их и вошли в дверь на своих ногах.
Следивший из окна седьмого этажа знал, кто они такие. Те двое придурков, что вязались к Майку Серферу. Об этом ему сообщил Гладкий Ти, а когда узнал, что он собирается сделать, Ти сказал, Прими лучше пилюльку, паренек. Ему легко говорить.
Тот, что постарше, его не интересовал. Он целиком сосредоточился на втором, которого Ти называл Американской Мечтой.
* * *Тед Банди был казнен в 6:16 утра по чикагскому времени во вторник, 24 января 1989 года. Именно в этот момент с Виктором Тремалисом случился мышечный спазм во время бритья и он порезал себе кожу на подбородке.
Шустек посмотрел на это одобрительно и заметил, что Болеутолитель вполне может клюнуть на засохшую кровь.
Чтобы не думать о Рив, Тремалис, запершись в ванной комнате «Марклинна», смотрел как кровь густыми алыми каплями стекает с его лица. Сидя на низком умывальнике со спущенными штанами, он направил капли крови на свой вялый утренний пенис.
Глава 48
Дни продолжали сливаться воедино, как мелодии неистовых танцев на каком-нибудь бесконечном празднестве. Воздушные потоки над Средним Западом изменились, в результате чего на смену морозу пришли туман и непрекращающийся дождь. Вы ложились спать под шум дождя. И просыпались под него же. Ничего не менялось. Только январь плавно перешел в февраль, а дождь продолжал наполнять влагой воздух и легкие людей, вгонять их в сонливость.
Виктора Тремалиса, лежавшего на кровати в «Марклинне» обуревали мысли о Рив. Он хлестал себя воспоминаниями обо всем, что хотел сказать ей, но не сказал. И никогда не скажет.
Январь сменился февралем, и весна оставалась такой же недостижимой, как спокойствие для обычного жителя этого города.
Ричард М. Дейли-младший, похоже, имел хорошие шансы победить на предстоящих внеочередных выборах Юджина Сойера. В Иране аятолла Хомейни был госпитализирован по причине внутреннего кровотечения. Самым легким способом остановить такси в Лупе стало помахать перед лицом шофера экземпляром «Сатанинских стихов» Салмана Рушди. Большинство из таксистов являлись погонщиками верблюдов и носились по улицам так, словно они были просторными, как пустыня Калахари.
Правда, в пустыне дождей не бывает.
* * *В полиции заметили, что помощь Рив в распространении листовок с фотороботом предполагаемого преступника не вселила божьего страха в уличных калек; во всяком случае было обнаружено еще одно пустое инвалидное кресло в нише статуи Пикассо, правда, без всяких человеческих останков.
На кожаном сиденье кресла остались следы, в которых эксперты из криминалистической лаборатории выявили смесь тонизирующей жидкости для волос и обезболивающего бальзама.
Вечером 19 февраля полицейский Коновер шагал по улицам Северного Лупа в одиночестве. Его громадные башмаки десятого размера попирали бетон мостовой, уже вторая пара носков за этот день промокла. Он пересек Монро-стрит и плюнул на тротуар. На крыше железнодорожной платформы Уобош все еще оставалась рождественская фигура северного оленя. Тупоголовые засранцы.
Коновер посмотрел на освещенные здания; внутри некоторых все еще скребли и чистили полы уборщицы. Холодный дождь хлестал его по лицу и никак не желал превращаться в теплый душ, да еще с девушкой.
Он задумался о Рив и этих уличных псевдокалеках, Шустеке и Тремалисе, что вознамерились поиграть в детективов, но все же больше о Рив. Господи, а что если его хер вдруг не заработает? Но будь он проклят, если его маленький корешок не превращался в славного крепкого гиганта, стоило ему подумать о Рив, представить себе, как темные волосы падают ей на лицо, когда она, оседлав его, двигает свою пушистую кошечку из стороны в сторону.
Именно это видение привело его к мысли подойти к этому полоумному Шустеку и разузнать побольше про девушку. Ведь она же, черт побери, наверняка не пойдет с ним, если он начнет действовать напролом.
Сегодня вечером он уже проходил мимо этого психа, который завернулся в бежевое одеяло, как араб. Он установил свое кресло в тупике, недалеко от собора св. Сикста, церкви, где всегда исповедуется Мэфер.
Коновер предпочитал очищаться в «Прикосновении», что на Фэллон-Ридж, где была возможность хорошенько засадить какой-нибудь шлюшке.
Он с шумом выдохнул из себя горячий пар. Ничего не скажешь, погода в Чикаго весьма располагает к размышлениям.
Он просто немыслимо хотел Рив Тауни.
* * *Что ж, Гладкий Ти верно указал ему, где лучше искать Мечту. Приятель Трювильона прошел вслед за Шустеком мимо Американского Национального Банка.
Парень называет себя Американской Мечтой, так сказал Ти. «Больше похож на Мериканского Клоуна. Этот парень просто смешон. Долбаный псих».
Теперь вот разъезжает по городу в своем кресле. Господи, как же я не догадался! Преследователь всплеснул руками в притворном изумлении. А что если он пытается выследить самого дьявольского мистера Болеутолителя?
«Чесать мой лысый череп! Ты, дружок, занимаешься этим делом вот уже месяц, нигде не работаешь, а значит, имеешь бабки. Да и все эти пилюльки, что ты глотаешь, тоже немалых денег стоят. Вот, значит, Рэй Льюис тебя и прищучил! Что за мудацкое ты себе придумал имечко, долбаный ты педераст?! Хреносос, вот как тебя назвать бы. Точно. Хреносос.»
— Ну что ж, я подарю тебе хорошенькую гребаную мечту, — прошептал себе под нос бродяга и вор Рэй Льюис, приехавший развлечься и заработать из соседней Индианы. Он улыбнулся, и капли дождя упали на желтеющие зубы. — Ну, хреносос, держись.
Может быть, подумал он, стоит и одеяло себе забрать.
* * *Шустек чувствовал себя подавленным и разбитым, как будто с трудом уполз из-под разваливающейся скалы. Боль его слегка утихла, он словно онемел в депрессии. Зажмурив один глаз, он сконцентрировал внимание на мышцах, которые позволяли держать его закрытым.
Итак, с Мамой Томей у них был полный провал, и убийства продолжаются. Он не может одновременно быть везде. Даже с поддержкой Вика, который взял на себя метро.
Вдобавок, никто в городе еще не знает, кто же такой Болеутолитель. У Дейвса и Петитта нет никаких зацепок.
Как он сказал Вику Тремблу, то, где я нахожусь, означает кто я есть. Ну, так где же находится сейчас Фрэнк Хейд? И где Болеутолитель?
Он уже привык к своему одеялу и переживал чувство беспомощности, присущее каждому, кто прикован к инвалидной коляске. Но ему очень хотелось снова надеть свои доспехи. Эйвен судорожно сжал край одеяла. Он очень хотел принять свою таблетку, но продолжал, войдя в роль, спазматическим жестом стискивать кулаком край одеяла. Представляя себе, что одеяло это шея Болеутолителя, и разорванные артерии убийцы залили кровью его руки, Шустек испытал огромное облегчение.
Рыцарь, который сокрушает врага.
Рыцарь, который не оставляет врага в живых.
* * *— Ты и есть Американская Мечта, если я не ошибаюсь? — Льюис решил подойти к нему именно так, изображая родство душ, братские чувства и тому подобное говно.
Шустек посмотрел на него с тревогой и любопытством. Кто это, неужели восторженный поклонник в такое позднее время? Нет, еще не пришла пора открыть себя.
— Я спрашиваю, ты и есть Американская Мечта? — На этот раз без лучезарной улыбки.
Человек, стоявший перед ним явно не был Болеутолителем. Тот белый, и наверное, старше и полнее. В течение нескольких секунд Эйвен копил слюну, чтобы сплюнуть. Теперь она стекала у него изо рта, теплая и густая.
