Чарльз Маклин - Домой до темноты
О том, что случилось, не говорили. Мне казалось, Лора хочет убедить себя, будто я виновен в смерти собаки; уверен, в глубине души она считала, что я в ответе и за гибель Софи. Своих мыслей она не выдавала и ни разу не сказала: «Во всем виноват ты». Но когда бы наши глаза ни встретились, я читал в них укор.
Я решил не рассказывать о найденном в канаве доказательстве, что Джуру убили преднамеренно. Зачем усиливать страдание, зачем лишний раз тревожить Лору? Ведь я мог ошибиться, и случайный инцидент с собакой никак не был связан с моим вчерашним ощущением слежки, которое в результате я приписал собственной паранойе и чрезмерному возлиянию.
Как назло, несчастье произошло именно в тот момент, когда лед в наших отношениях с Лорой стал подтаивать. Это звучит излишне обнадеживающе. Наш слишком тяжелый груз не допускал ничего, кроме короткого привала. Слабым утешением было то, что Лора меня не проверяла, — накануне я в этом убедился, когда она оказалась дома, а не в деревне (а то уж я гадал, не она ли приставила ко мне «хвост»).
Удивительно, что человек, которого ты знаешь как никто другой, вновь может стать полнейшей загадкой. Теперь наше общение напоминало беседу двух незнакомцев, а не супругов.
Мы допоздна смотрели по телевизору старый фильм Роберта Олтмена[71]«Короткие истории», который первый раз вместе видели в Нью-Йорке. В некоторых сценах трудно было не заметить параллелей с нашим медленно растворяющимся браком, но никто из нас ничего не сказал.
Позже в постели, где мы тоже стали чужаками, Лорина пылкость застала меня врасплох; жена казалась отчаянно безудержной, едва ли не распутной. Это было так непохоже на нее, что казалось, кто-то иной занял ее место, пока настоящая Лора в отлучке. В ответ я трудился над ней с усердием неверного мужа. Посреди этой потной безосновательной взбучки у меня вновь возникло ощущение, что со стороны за нами кто-то наблюдает.
Сейчас та ночь кажется бесконечно далекой.
Со стаканом виски я поднялся в библиотеку, где посмотрел десятичасовые новости, а потом вышел в Сеть и проверил почту. Кэмпбелл Армур прислал письмо с шестистраничным приложением, озаглавленным «Синестезия». Я ответил рассказом о том, что случилось с Джурой: описал раны и предположил, что собаку убили умышленно, а затем подкинули, чтобы инсценировать наезд.
После нашей последней беседы я тщательно обдумал версию, что я — чья-то мишень. Несомненно, жестокую и бессмысленную казнь старого Лабрадора Кэмпбелл сочтет эпизодом все той же кампании. Однако ничье имя не приходило мне в голову.
В комнате было душно. Я подошел к эркеру, выходившему в сад, и приоткрыл раму. За окном стояла непроглядная тьма. Закурив «голуаз», я рассматривал свое искаженное отражение в старом стекле. Материалы по синестезии я решил прочесть позже. Это была просто отговорка, чтобы не выключать компьютер, — маловероятно, но вдруг Джелли захочет связаться.
Я думал о ней беспрестанно. Ничего не мог с собой поделать.
Хоть мы условились на время разойтись и дать друг другу, как она выразилась, передышку, я настоял, чтобы ради ее же безопасности связь оставалась открытой. Желание поговорить с ней, «услышать» ее «голос» было просто неодолимым. Я хотел загасить сигарету, но столбик пепла упал на блестящий пол, прежде чем отыскалась пепельница, и я вдруг понял, что непременно должен поговорить с Джелли.
Я сел к столу и уже собрался щелкнуть по ее имени, как вдруг на панели инструментов замигала синяя иконка. Это выглядело столь невероятной удачей — или еще одним доказательством экстрасенсорных способностей Джелли, — что я вслух рассмеялся. Такое ликующее ржание издаешь, если только никого нет рядом.
Наверное, она почувствовала, что я хочу с ней повидаться, и вышла в Сеть, а значит, тоже хотела встречи. Я уже было откликнулся, но заметил, что на экране высветилось совсем другое имя. Я тупо смотрел на монитор, не желая поверить в свою ошибку; затем вгляделся пристальнее и понял: это немыслимо. Вот тут наверняка ошибка.
Буквы «БВ» на мигающей синей иконке означали Буревестник — сетевой ник Софи. Из груди с коротким всхлипом вышел весь воздух.
Я понимал, что это невозможно, но взглянул на список контактов, и сердце заколотилось. Возле имени желтел смайлик, который я так и не смог удалить. Он говорил, что в Сети моя дочь.
Я боялся ответить и боялся того, что, если смолчу, призрак исчезнет. Это явно была ошибка, или кто-то «оттуда» разыгрывал меня, но все же…
Я взял трубку и набрал номер Кэмпбелла в Тампе, но услышал только голос маленькой девочки на автоответчике.
Иконка погасла. Выждав еще секунду, я открыл сохраненные послания.
Буревестник: ПАПОЧКА?
Буревестник: ТЫ ЗДЕСЬ?
И все.
Слова ударили меня, точно кулак. Перехватило горло. Я словно очутился в море на бешено качающейся палубе. Разумеется, я понял, что это не Софи. Прежде всего, она никогда не называла меня «папочкой».
И все же, все же… надежда остается.
«Кто вы?» — напечатал я. Дурнота вмиг сменилась гневом. «Какого черта вам надо?»
Ответа не было.
За окном тихо треснуло — словно под чьей-то ногой хрустнул сучок. Я быстро выключил настольную лампу — единственный свет в библиотеке — и подошел к эркеру.
Я вгляделся в сад, и против воли на секунду возникла безумная, переворачивающая нутро мысль: «Она вернулась». Потом я оглянулся на экран и увидел, что неведомый собеседник написал еще.
Буревестник: ЗАЧЕМ ТЫ ЕЕ УБИЛ?
38
Через боковую дверь на террасу я тихо вышел из дома и покатой лужайкой направился к озеру. Небо закрылось тучами, но я хорошо знал дорогу, а глаза быстро привыкли к темноте. Я шел тропинкой по краю озера, которое казалось черной дырой, всосавшей все крохи света; на фоне воды деревья и заросли кустов едва читались.
Через каждые десять ярдов я замирал и прислушивался, уверенный, что убийца Софи где-то здесь. Все было тихо, лишь вдалеке слышалось бормотанье телевизора в спальне Джорджа. Под мышкой я держал заряженный дробовик.
Не помню, сколько времени я провел в тревожном ожидании, что незваный гость себя обнаружит или что-нибудь произойдет. Раз меня испугало громкое кваканье лягушки-быка, донесшееся с острова, но затем тишина летней ночи стала еще гуще.
Наконец я сдался и побрел к дому; наверное, ты переусердствовал, говорил я себе. Ощущение угрозы чуть отпустило, но совсем не исчезло. Послания от Буревестника ошеломили, показав мою уязвимость. ЗАЧЕМ ТЫ ЕЕ УБИЛ? Кого? Что значит — зачем?
Перед тем как вернуться в дом, я взял фонарь и обследовал конюшню с дворовыми постройками. В гараже я сдернул брезент с квадроцикла; блеск хромированных частей и красного кузова навел на мысль, что машину легко испортить. Даже если тревога ложная, надо всерьез подумать об охране.
С крыльца я напоследок посветил вдоль уклонистой подъездной аллеи. Луч фонаря выхватил каменные обелиски по бокам ворот. Ярдах в пятидесяти на дороге, где нашли Джуру, я увидел хвостовые огни машины, подмигивающие сквозь живую изгородь. Я тотчас понял, что это он.
Первой мыслью было вскочить в «мерседес» и броситься в погоню, но машина в гараже, а ключи от нее остались в прихожей. Черта с два догонишь! Вскоре задние фонари скрылись из виду.
Я открыл парадную дверь, и тут меня как ударило: пока я рыскал у озера, мерзавец мог проникнуть в дом. Кинув дробовик на столик в прихожей, я рванул наверх.
Телевизор в комнате Джорджа уже не работал, но из ванной доносился шум воды. Сдерживая одышку, я через дверь окликнул сына, еле сдержавшись, чтобы не спросить, все ли с ним хорошо.
Потом заглянул к Лоре — она читала, сидя в кровати. Я не стал спрашивать, заметила ли она что-нибудь, иначе паника была бы неизбежной.
Лора оторвалась от книги.
— Где ты был?
— Подышал воздухом.
Обещав скоро вернуться, я спустился в нижние комнаты. Там все было на своих местах, никаких следов вторжения. Подмывало вызвать полицию, но я знал, что толку не будет. В общем-то, я ничего не видел. Субботними вечерами на дороге часто стоят машины с парочками.
В библиотеке я налил себе виски и сел к компьютеру. Не касаясь клавиш, просто смотрел на экран.
Замигала синяя иконка. Пришло новое сообщение от «БВ».
39
— Знаете, что меня беспокоит?
Развалившись в пляжном шезлонге, Кэмпбелл говорил по телефону. Было воскресенье.
— Я слушаю, — мрачновато ответил Листер.
— Секунду.
Кэмпбелл поправил зонт, закрывая от солнца Эми, которая закапывала кулер в песок. После воскресной службы он вывез семью в Сэнд-Ки-парк — их любимое местечко на побережье между Клируотером и Сент-Питом. Клиент позвонил, когда на часах было без десяти двенадцать.
