Михаил Рыбка - Пус Мидун (СИ)
В дверях появился Чумазый, пыхтя под тяжестью кастрюли. Он дотащил ее до стола и поставил на его край. Взглянув на Наусу, енот сделал пригласительный жест.
– Как чудесно пахнет! – соврала графиня, движимая требованиями этикета.
– Я, между прочим, повар по первому образованию, – гордо улыбнулся тот.
– Я нисколько в этом не сомневаюсь, милый друг. Будем трапезничать?
– Как хотите, но я поем… – опустил морду енот.
– А что там наш любезный граф?
Кот дышал ровно и глубоко. Он провалился в сон. Науса подкралась к его кровати и занесла крыло над его мордой.
– Уть!
– А? Что такое? – кот поднял сонную морду и огляделся.
– Граф, миленький, не время еще ко сну отходить. После ужина положено побеседовать, выпить по стакану вашей любимой козьей настойки и только затем укладываться. Вставайте к столу!
Пус нехотя поднялся – сон был довольно крепким и сладким, как это обычно бывает, когда засыпаешь неожиданно.
– Не граф я. Когда же ты поймешь?..
– Не бормочите себе под нос. Ваше место ждет вас! – Науса подошла к столу и согнала Чумазого, который уже уселся во главе. – Простите, мой друг, но это место для графа. Графам всегда положено уступать место во главе, даже если они в гостях. Уть! – ее крыло коснулось носа енота.
Тот, смутившись и потирая нос, пересел на другое место.
Науса немного посуетилась возле Мидуна, подставляя тарелку поближе и накрывая колени кота краем скатерти.
– Ну, раз салфеток у вас нет, то и этого достаточно будет. – Сова заняла свое место. – Разливайте, граф.
Пус покосился на гостью, но молча поднял кастрюлю и плеснул жидкости каждому в тарелку до краев. Брызги капель полетели во все стороны, и если Наусу это смутило, то енот даже хихикнул от радости. Кот сел на свое место. Графиня смотрела на него с ожиданием, немного приподняв брови, словно ждала, что Пус сейчас прочтет стихотворение. Кот занервничал.
– Ну, что еще?
– Мы вас ждем, граф. Вы должны дать команду к началу ужина.
– Да Чумазый вон уже лакает.
– Оставьте бедному существу право быть немного диким. Мы же с вами должны следовать правилам.
– Ешь, давай, – кот поднял свою тарелку и пригубил суп.
Науса вдруг стала присматриваться к своей тарелке и ощупывать пространство вокруг нее.
– Господа, а где же ложки?
– Ложки мы носим как сапожки, – злобно сказал кот.
Науса снова вздохнула.
– Так тому и быть. Простите, матушка, – она подняла тарелку и принялась неловко надпивать горячую жидкую еду. Пус отметил, что, несмотря на некую искусственность ее движений, она справилась с этим вызовом достаточно успешно. Не пролила ни капли супа.
Некоторое время компания молча потребляла пищу, вздрагивая лишь, когда енот начинал громко чавкать. Покончив с супом, кот откинулся на спинку стула и погладил свой живот.
– Слышь, веник, а где колбаса?
Енот, не переставая жевать попавшиеся ему грибы, прошепелявил:
– Так мофет, на шафтра?
– Неси, давай.
– Ну хорофо… – зверек метнулся на кухню и притащил крапивную колбасу, положив ее рядом с кастрюлей.
Кот отломил себе половину куска и, жуя, уставился на сову, которая кротко сидела и ждала, что скажет Пус.
– Науса Блоходарова-Кисинская, – медленно произнес кот, – и почему мне кажется, что с тобой что-то не так? Ты не очень-то похожа на сову. Может у тебя родители того?..
– Ну… Дело в том, что я не всегда была совой…
– Что-о-о? – протянул кот.
Енот со звоном поставил тарелку на стол.
– Граф, как вы могли забыть…
– То есть как это не всегда?
– Извольте не удивляться столь сильно. У всех бывают в жизни переломы и испытания! И мое испытание длилось девять... Ах, уже целых десять лет! Это, знаете ли, приличный срок. Очень приличный. Я раньше была кошкой. А затем сделала операцию по перемене вида. Уже третий год как я – сова.
Кот от изумления проглотил большой кусок колбасы не жуя, и едва не подавился.
– Да как так то? Ты что, обратно в матушку свою забралась, а оттуда вылезла совой? Что за сказки?
– Не болтайте ерунду, граф. Сейчас за границей такие операции делают. Стоят они прилично, мне пришлось заложить ваш именной герб вместе со всеми правами на него, а также ваше загородное поместье. Но мне было это необходимо!
– Вот граф-то обрадуется. И как оно теперь? – поинтересовался Пус.
– Теперь я просто счастлива! Мне кажется, что со сменой кошачьего облика я смыла с себя некие закономерности, которые преследуют только кошек. Теперь-то я не кошка вовсе, так что теперь, к примеру, меня не тянет вылизывать себя. Да и не удобно это клювом делать…
– А летать-то ты научилась? – перебил ее кот.
– Летать? Нет необходимости. Летать нужно для охоты, а у меня есть еда и без этого. Правда, граф, последнее время дела шли шатко, мне опять пришлось закладывать имущество. Вся ваша коллекция ювелирных украшений и золотых мисочек ушла…
– Мне прямо интересно, что же это за граф такой был. Не граф, а король какой-то.
– Все верно, вы же из королевской семьи. Вы – внук младшего наследника трона, и очередь до вашего деда так и не дошла. Потому ему жаловали графский титул и отправили наместником в дальнюю провинцию. Но после революции многое поменялось. Ваш отец командовал войском при взятии Трехдневного замка, который всего в сотне верст отсюда, и теперь те земли носят его и вашу, стало быть, фамилию. Село Блоходарово, вы же знаете.
Енот осоловевшим сытым взглядом посмотрел на Наусу, затем мрачно изрек:
– А раньше это было Чумазино…
– Было, мой друг, но история не терпит разночтений. Хотя...
Пус снова прервал Наусу:
– А сюда зачем ты приехала?
Науса замешкалась, подбирая нужные слова и решая, с чего бы начать рассказ.
– Понимаете, граф, время сложное было. Я обратилась к нашим влиятельным друзьям в столице, и те мне посулили щедрые деньги за какую-нибудь научную работу. В столице нынче модно заниматься исследованиями, государство дает большие деньги. Гранты распределяет комиссия, а ее председатель – друг нашей семьи, который вам в свое время проигрался в карты. Вы тогда еще ему сказали, что деньги пусть он оставит себе, но также пусть он считает себя должным вашей фамилии одной услугой. Вы были как всегда прозорливы, граф, услуга понадобилась. И вот, я к нему обратилась с вопросом, что же мне делать. Он и посоветовал писать о науке. Знаете, я в тот момент подумала, что он издевается, поскольку я к науке не отношусь никак. Не относилась на тот момент. Но затем мне приснился чудный сон. Поймите меня правильно, граф, сон был про вашу смерть, но это была идея. Я отправилась в городскую библиотеку и стала искать экономические труды на тему смерти. Влияние смерти на экономику, экономическая выгода смерти, экономический убыток от смерти. И оказалось, что такими изысканиями занимались лишь некоторые социальные исследования, а вся эта обширная тема даже не выделена в отдельную научную дисциплину! И вот мне пришла в голову мысль заняться исследованиями экономической смерти.
– Вот уж не сказал бы, что это наука.
– Ошибаетесь, граф, ошибаетесь! Я уже два года активно исследую тему взаимосвязи смерти и экономики как в отдельно взятых регионах, так и в государстве в целом. И могу сказать, что выводы у меня крайне занимательные. Так вот, я подала заявку в академию наук. Заполнила кучу анкет, даже нашего адвоката пришлось привлечь. Но в итоге мне выдали сертификат и грамоту о том, что я являются основоположником нового течения в экономике – некрономики! Это наука об экономической смерти. Не так давно закончила писать седьмую главу моего учебника с одноименным названием, а всего их планируется десять. Рецензии на первые три главы уже получены из академии. И они весьма лестные. Моей работой уже заинтересовались на высшем уровне, выплатили полную сумму гранта. Обещают удвоить мой гонорар, а еще через год после выхода учебника будут рассматривать вопрос о создании кафедры некрономики в Столичной академии. Подумать только!
– Занятно. Интересно. А чего ты сюда-то притащилась? – грубо спросил кот.
– Ваш край является крайне интересным для исследования по моей теме. У вас зарегистрирован резкий скачок смертности, и мне необходимо исследовать не столько причину этой смертности, хотя и ее тоже, сколько последствия. Состояние административных органов власти, пищевой промышленности, экономической эффективности в условиях, когда социальная активность населения практически сводится к нулю. Этот упадок социальной активности тоже результат определенных факторов, но и он интересен для моей следующей главы. Я вывела четкую последовательность между социальной активностью и экономической эффективностью, учла влияние сезонности. Так вот, в вашем поселке творится что-то удивительное. Даже с учетом сезонности занятости населения, экономический показатель вашего региона резко возрос. Нет, это не новость для меня. Подобные показатели существуют и в других регионах, особенно там, где буйствует эпидемии, но у вас прямо-таки резкий скачок эффективности государственной системы управления на местах. Во-первых, резко снизились прямые расходы, – Науса начала загибать перья на крыльях. – Во-вторых, уменьшились дотации региону. В-третьих, почти полностью исчезла нагрузка социальных выплат. И самое интересное…
