Стив Мартини - Лучший телохранитель – ложь

Через провалы окон с выбитыми стеклами Ликиде с улицы было хорошо видно то, что осталось от дома — практически только внешние стены. Вся внутренняя часть полностью разрушилась. Видно, старое дерево хорошо горело.

В бейсболке с эмблемой нью-йоркской команды «Янки» и больших солнцезащитных очках, Ликида неторопливо перешел на тротуар по другую сторону улицы. Держа руки в карманах, он созерцал творение своих рук. Если бы у него была камера, он непременно сделал бы снимки и отправил их своему заказчику. Проклятый погонщик верблюдов вечно был недоволен.

Ликида миновал разрушенный дом и прошел три следующих здания. Там он увидел женщину, которая из шланга поливала растения в своем маленьком дворике. Он улыбнулся и обратился к ней на испанском языке:

— Добрый день.

— Здравствуйте, — ответила она и улыбнулась в ответ.

— Какой ужас! — Он смотрел на сгоревший дом.

— Да, здесь был очень сильный пожар. А взрыв прогремел на весь квартал.

— В самом деле?

— О да. Газ, — пояснила женщина. — Именно поэтому я не держу его в своем доме. Это слишком опасно. Только электричество. Огонь был такой высоты, что сгорели даже телефонные провода. — Она указала на телефонную линию, которая проходила по столбам вдоль улицы.

— Надеюсь, никто не пострадал.

— Ну, с одной дамой случился сердечный приступ, — ответила женщина.

— Вы имеете в виду ту женщину, что жила в этом доме? — Ликида удивился тому, что от хозяйки дома осталось достаточно, чтобы суметь определить, где у нее было сердце.

— Нет-нет, это была не Марисела, а ее соседка. Ей было за восемьдесят. Наверное, на нее так подействовал взрыв. Нет, той женщине, что жила в доме, повезло. Она спаслась.

Ликида буквально застыл на месте, повернувшись к женщине.

— Студентки из школы массажисток рассказывали, что видели двоих мужчин, которые все в дыму выскочили из того дома. Им удалось попасть вовнутрь, и один из них вынес ее как раз до того, как раздался взрыв.

Ликида ничего не ответил. Он просто стоял и смотрел, как женщина продолжает поливать цветы.

— Она была ранена? — наконец вымолвил он.

— О да, когда они ее вынесли, она была без сознания.

— Значит, она сейчас находится в больнице?

— Нет. Один из них, тот, что вынес бедняжку, очень крупный мужчина, сумел привести ее в чувство. Прямо здесь, на тротуаре. — Она показала на улицу. — Это было просто чудо. Когда он ее вынес, я была уверена, что Марисела мертва. И второй мужчина, его друг, тоже был не в лучшем состоянии.

— Как он выглядел? — спросил Ликида.

— Я же сказала, он был очень большой. Чернокожий.

Ликида сразу же все понял.

— А что случилось с Мариселой?

— Вы с ней знакомы?

— Нет, я слышал, как вы только что назвали ее по имени.

— Ну, по-моему, она ушла с этими мужчинами.

— То есть это были ее друзья?

— Вряд ли. Они были иностранцы. Я никогда прежде их не видела. По-моему, это американцы.

— Тот чернокожий мужчина, как вы сказали, был очень большой?

— Очень. Очень большой.

— Он был лысым? У него была лысина?

— Так вы его знаете?

— Нет, но мне кажется, я видел его где-то по соседству.

— Ну, тогда, может быть, я ошиблась, и они были местными. Я предложила им отдохнуть в моем доме, но она решила идти в дом Мэра.

— Она знакома с мэром Сан-Хосе?

— Нет, — улыбнулась женщина. — Это шутка. Этого человека зовут Лоренцо, и он ее друг. Здесь некоторые зовут его Мэром американской колонии, потому что он знает всех и все. Он живет в нескольких кварталах отсюда, вон там. — Она указала рукой куда-то в сторону центра города.

Ликиде очень хотелось узнать у нее полное имя этого Лоренцо, а еще лучше, чтобы она показала его дом на карте и сказала, подведен ли туда пропан. Но продолжать задавать вопросы означало возбудить в женщине подозрения.

Вчера вечером, после того как она благополучно попала в дом Лоренцо, Марисела наконец полностью осознала, сколько несчастий обрушилось на ее плечи. В изнеможении она упала на кушетку в дальней комнате и проспала всю ночь. На следующее утро она проснулась только к полудню.

— Должен сказать, Марисела, что я не доверял ему, — заявил Гоудас, — и пытался предупредить Катю. Но она не хотела слушать меня. — Речь шла об Эмерсоне Пайке. — Он задавал слишком много вопросов. Кто-нибудь будет пиво?

Герман поднял руку:

— Я с удовольствием выпил бы бутылочку.

— А вы?

— Я — нет, — ответил я.

Мы собрались за обеденным столом, чтобы перекусить тем, что нашлось у Гоудаса, — цыпленок с рисом и черные бобы. Похоже, хозяин дома любил готовить. После того как мы провели под крышей его дома всего одну ночь, я не мог судить о нем с полной определенностью. В этом человеке присутствовала какая-то шутовская харизма. Создавалось впечатление, что он привык жить на стыке двух разных культур. Трудно сказать, что думала о нем Марисела.

Он нырнул головой в холодильник, вынул оттуда две бутылки «Империала», смахнул с них крышки и протянул одну Герману, одновременно делая большой глоток из другой.

Лоренцо двигался неторопливо, но очень уверенно. Уже через минуту после того, как мы ступили на порог его дома, он нашел в нем место для каждого. Обитатель одной из соседних квартир в доме оказался в отъезде. У Мэра были ключи от его жилья, и он заявил, что тот человек не станет возражать, если кто-то воспользуется им. В последнюю ночь мы с Германом отправились на боковую в другую квартиру, где спали на кровати и раскладушке. Это было не совсем удобно, но мы получили пристанище на несколько дней, пока не определимся, как нам действовать дальше. А это в значительной степени зависело от того, что нам удастся узнать от Мариселы.

В это утро я кратко рассказал ей о злоключениях Кати в Калифорнии. Мы поговорили о фотографиях из Колумбии, о пристальном интересе со стороны Пайка к этим снимкам, о его убийстве. Она хотела понять, какую роль во всем этом сыграл Пайк. Я честно сказал, что мы не знаем об этом точно. Я не рассказывал женщине об агентах ФБР и о том, что сам нахожусь под угрозой ареста по обвинению в соучастии ее дочери. Я просто сказал ей, что мы были заинтересованы в том, чтобы заполучить снимки из ее дома. Но, к сожалению, теперь они погибли в результате пожара в доме.

Она рассказала, что на фото был запечатлен ее отец, а с ним другой человек по имени Алим и несколько его последователей, которые, как считала женщина, виновны и в покушении на ее жизнь, и в пожаре.

Когда я спросил, где были сделаны те снимки, Марисела не смогла ответить на это определенно. Она сказала, что всегда добиралась до места сначала на местном автобусе, а потом ее подбирали на своей машине те люди. От поселка до деревушки в джунглях, где жил ее отец, было довольно далеко. На это уходил почти целый день, а иногда и больше, в зависимости от состояния дорог в горах. Марисела говорила, что обычно она спала большую часть пути и почти не обращала внимания на окружающую местность.

— Почему вы считаете, что в том, что произошло в вашем доме, виноват Алим? — спросил Гоудас.

— Я уверена в этом, — ответила Марисела. — Это зловещий тип. Мой отец был уверен, что он не захочет, чтобы я благополучно добралась до дома. Поэтому он специально попросил мужчину и женщину, которым доверял, чтобы они проводили меня до Сан-Хосе. Когда мы приехали в аэропорт Медельина, кто-то прислал им сообщение, в котором говорилось, что у них дома что-то произошло и они оба должны срочно туда вернуться.

— Итак, вы уверены, что во всем виноват Алим? — снова спросил Гоудас.

— А кто же еще?

— А чем там занимается ваш отец? — продолжал расспросы Мэр.

— Извините, но часть информации об этом может быть секретной, — вмешался я, — поскольку она связана с делом, по которому ведется расследование. Я понимаю, что мы свалились вам на голову без предупреждения, и прошу прощения за это, но, если можно, хотел бы попросить вас дать нам несколько минут для того, чтобы мы могли все обсудить втроем.

— Да, конечно, простите, — сказал Гоудас. — Я не понял сразу. У вас есть сколько угодно времени. Мне нужно идти поработать в студии. Позовите меня, если понадоблюсь.

— Спасибо.

Он вышел в холл, потом скрылся в студии и закрыл за собой дверь.

— Спасибо вам, — сказала Марисела. — Лоренцо хороший человек, но он имеет привычку лезть в чужие дела.

— Я заметил, — ответил я. — Вы сказали, что Алим и его люди не говорят по-испански.

— Верно.

— Вы можете предположить, откуда они?

— Назвать страну я не могу, а регион — по-моему, это Ближний Восток. Несколько раз в день они становились на колени и молились, повернув голову на восток.

— То есть они мусульмане, — догадался я.

— Я думаю, да.

Марисела рассказала нам с Германом, что ее отец всегда был очень скрытным. Когда она была ребенком, он надолго исчезал из ее жизни. Он отказался рассказать ей, чем занимается в Колумбии. Она не допускала и мысли о том, что его работа была как-то связана с наркотиками. Единственное, что она знала, было то, что какой бы ни была конечная цель этой работы, она близилась к завершению. Именно поэтому он отправил ее домой. Он предупредил, что намерен и сам вскоре покинуть территорию Колумбии и никогда не возвращаться. Ей ясно дали понять, что она навещала отца в последний раз.