Убийство – дело житейское - Натали Рафф
… Неделя, которую Эвелина Родионовна провела в квартире Миликовых, была самой приятной за последние полтора года ее жизни. Роскошный дом, внимательный друг, изумительная стереоаппаратура, приличное пианино – все было к ее услугам. В первый же вечер Алкис вручил Лине снимки, сделанные его людьми во время операции в Сергеевке. На них было все, что хотела иметь Пазевская: полусонная, в домашнем халате Надя, обнимающая Митю в тот момент, когда он протирает очки, удивленные дети, что-то шепчущие на ухо перепуганному отцу. Тамара с бигудями на голове и старуха Гаврилиха рядом с самогонным аппаратом.
Через несколько дней Эвелину Родионовну порадовали и Загорина с Градовым. Анна Петровна сумела выудить из ежегодных отчетов координаты молодых пациенток Миликова, которых он лечил в своей инсулиновой палате. И вот теперь Аня и Стас вручили Эвелине копии кассет, которые наговорили Градову эти женщины. Там было все: фамилии должности и адреса высокопоставленных чиновников, запрятавших их – молодых, честолюбивых, а потому не в меру назойливых любовниц в сумасшедший дом, и суммы, которые заплатили их возлюбленные Ми-Ми за то, чтобы он превратил их в бесправных инвалидов. Потом Стасик выложил на стол фотографии. На одних эти дамы были засняты до того, как попали к Миликову. Другие были сделаны Градовым во время беседы с ним. Вглядевшись в эти снимки, Лина не смогла удержаться от слез. На первых были запечатлены молодые, стройные красотки с огоньком в глазах, на вторых – пожилые тетки с одутловатыми и тупыми лицами.
– Между снимками разрыв менее четырех лет! – пояснила Анна Николаевна. – Все женщины стоят на учете в психдиспансере, имеют соответствующие диагнозы, поэтому подлежат регулярной проверке. Один неосторожный поступок, и их госпитализируют, как социально опасных. Я, конечно, всем им обещала помочь. Но, что это даст? Прошлого им все равно не вернуть. Это понятно и не специалисту.
В тот же вечер Эвелина Родионовна довела эту информацию до Рийдена-старшего. Ознакомившись с ней, старый вояка впал в уныние.
– С Митей ничего нельзя сделать, – бормотал он. – Те, кто платили ему за столь конфиденциальные услуги сидят на самом верху. Показания этих обездоленных ничего не значат. Они на учете в ПНД, а значит, все их разговоры можно классифицировать, как бред. Врачебные ошибки никто не подтвердит – упущено время, да и кто из заказчиков даст в обиду Миликова? Ситуация вокруг этого мерзавца из области ненаучной фантастики. В который раз он совершает убийства, а я могу его привлечь только за двоеженство.
– А если этот материал напечатают за рубежом?
Рийден горько рассмеялся.
– Прессу обвинят в клевете. А Миликова, в лучшем случае, уберут с заведывания и отправят обогащаться с платную поликлинику. Будет там пользовать ту же публику, только брать еще дороже.
– Ну, хоть так! По крайней мере, он лишиться возможности так калечить женщин. Там-то нет инсулиновых палат!
Алкис Степанович нервно ходил по комнате из угла в угол. Внезапно остановился и огляделся.
– А не плохо этот фашист тут устроился. Такого интерьера нет даже на правительственных дачах. Просто Кремлевский дворец, а не квартира. Ладно. Я помогу. Передай Градову, что его в загранку отпустят. И ему не обязательно жениться. У него здесь больные родители, так что не сбежит. Поедет в Италию. Там созвонится с твоей Леной, а уж ее муж найдет, куда пристроить этот материал. И учти, Лина, после этой операции и после того, как я изыму свой трофей, я ухожу с работы. Ты, как, не откажешься от меня? Я вчера спросил Фросю, как она отнесется к тому, что я выйду в отставку. Так она ответила, что разведется со мной.
– Господи, а разве Вы не в разводе, Ал?
– По-моему, она просто позабыла об этом. Это ведь был формальный акт. После него все осталось по-прежнему.
– Ну какая же у Вас семья, Ал? Ты вечно где-то пропадаешь, а Фрося тянет из тебя деньги и нянчится с великовозрастным сыночком, который тебя в грош не ставит!
– Я одно скажу. Много лет я был отличным мужем, а взамен не имел даже заботы. Я был хорошим отчимом, а не заслужил простого уважения. Я был не плохим дедом, а в ответ не получаю даже заурядной вежливости. Вот и ты, Лина мне не ответила. Нужен тебе отставной полковник или нет?
– Ты, что же, делаешь мне предложение, Ал? Подумай хорошенько, прежде чем об этом говорить! Да твоя Фрося удавится, а тебя не отпустит! Только заикнись об этом! Она инсценирует такое, что цирк, который она устроила здесь в прошлом году, тебе покажется детской игрой. Что тогда станешь делать? Превратишься в двоеженца, как Миликов? Представляю, как тебя обсмеют, узнав, что на старости лет ты устроил себе гарем их двух потрепанных индюшек! Я имею в виду себя и твою распрекрасную Еву!
Алкис долго смотрел Эвелине в глаза, потом расхохотался.
– И все-таки я прав, подруга. Противней тебя только мой пасынок. Была бы Татьяна в тебя, он бы по струнке у нее ходил. Кофе бы по утрам в постель носил, а не путался с глупыми девчонками.
… Накануне возвращения Миликовых, Лина позвонила Марине и договорилась провести у нее ночь перед отлетом домой. Она рассчитывала обсудить с племянницей и ее другом все детали представления, посредством которого они рассчитывали заманить Агина в ловушку, чтобы заполучить на него компромат. Эвелина запаковывала чемоданы, когда в дом ворвался Алкис. Лицо у него было красным, словно переспелый помидор, а светло-серые глаза отливали белизной.
– Успокойся, дружок. Сядь. Я сейчас тебе принесу капли, а то, не дай Бог, тебя хватит удар! И вообще, с чего это белоглазие?
Рийден-старший безропотно проглотил настойку, принесенную Эвелиной, и затих. Потом по-солдатски выругался и сказал:
– Опять ты Лина оказалась права. А я еще сомневался. Всех мобилизую, чтобы твоего Градова послали в Италию! Пусть передает свои материалы Лене для публикации. Представляешь, в Ленинграде после конференции Миликову предложили возглавить какую-то профилирующую клинику. Я запамятовал ее название. Софа сегодня сюда позвонит, будет уговаривать тебя провести в их квартире еще месяц. Пообещает тебе за это баснословные деньги. Скажет, что Митя серьезно заболел и из-за этого они вынуждены задержаться. Представляешь, они
