Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)
Игра в «Форт Баярд» кончилась. Начиналась другая – в «Полицейские и воры».
Глава третья
Пустые хлопоты в казенном доме
1. Тост за тормозные башмаки
Оперативно-следственная бригада финансовой разведки уже несколько часов работала в Поволжском Стена-банке. За это время Вадим Токмаков не раз вспомнил любимый тост Олега Киселева, исполняемый автором с редкостным артистизмом и вдохновением.
Олег поднимался из-за стола с бокалом (неважно, что иногда эту роль выполнял обыкновенный стакан) и произносил оду в честь банков. Они, говорил он о банках, трудятся день и ночь, чтобы быстрее оборачивались оборотные средства, чтобы животворные финансовые потоки пронизывали всю страну, подобно стальным магистралям железных дорог, объединяя в единый организм. «Так выпьем же за нас, – с пафосом продолжал Олег, – тормозные башмаки на этих путях!»
Тост был шуточный. Правда, избранные представители кредитно-финансовых учреждений, которым повезло услышать тост в авторском исполнении, почему-то особого веселья не испытывали. Хотя, конечно, улыбались, но было видно, что не от души. Видимо, с чувством юмора у банкиров было туговато, – слишком дословно воспринимали они слова насчет тормозных башмаков.
Вадим Токмаков не раз вспоминал легендарный тост, потому что в Стена-банке ситуация повторялась с точностью до наоборот. Тормозные башмаки здесь ставили под колеса оперативно-следственной бригаде. И больше других в этом преуспела начальник департамента коротношений Лидия Васильевна Кайеркан. Платежные документы питерских клиентов банка проходили конкретно по ее ведомству. По ним Токмаков намеревался отследить движение денежных потоков по внешнеэкономическим контрактам.
Не представить документы Кайеркан не могла в принципе. Равно как и уничтожить платежки, чего опасалась Милицина, – в этом случае грохнется вся учетность банка. Но поволынить с предоставлением документов старалась изо всех сил, ссылаясь на инструкции Центробанка и внутрибанковские приказы, на одномоментно вышедшие из строя компьютеры и внезапно скошенных болезнями сотрудников своего департамента.
– И что же с ними, бедными тружениками, приключилось? – без сочувствия в голосе спросил Токмаков. В эти минуты он активно завидовал Непейводе, который вместе с Милициной опрашивал председателя правления банка.
– Глаголева и Панкина гриппуют, у Симоновой ребенок заболел, Бергхольц зуб удаляет, Черевач аборт делает, а Криволапов с Пенкиной…
– …вместе поскользнулись на тонком льду и оказались в травмопункте, – предположил Токмаков.
– Примерно так оно и было, – подтвердила Кайеркан, обворожительно улыбнувшись. – Живых душ в департаменте только две осталось. Я и Людмила Стерлигова, вот, прошу любить и жаловать.
Людмилой Стерлиговой была крупнотелая светловолосая особа, вызывающая непреодолимое желание обернуться вслед. Однако ни ее, ни начальницу Департамента коротношений Вадим Токмаков ни любить, ни жаловать не хотел. Вместо этого он бездушно сослался на указ о мерах по повышению собираемости налогов и других обязательных платежей, пункт седьмой:
– В трехдневный срок вы обязаны представить сведения о движении по счетам. Сегодня пятница. В понедельник все распечатки должны быть как из пушки! А пока я поработаю в архиве с подшивками операционных дней.
Непреклонный, как статуя командора, Вадим Токмаков пошел к дверям. Задержавшись на пороге, сказал для усиления эффекта:
– Отсчет начался! До понедельника, милые дамы.
Вадим не знал, что с одной из этих дам судьба сведет его гораздо раньше и намного ближе, чем он мог себе предположить, но услышал прозвучавший за спиной шепот госпожи Кайеркан:
– Наши жены – пушки заряжены… Какие мы гордые, однако! А рост подходящий, хороший мужской рост…
2. Секс-бомба замедленного действия
Под потолком архива жужжала муха. Она забралась в плафон люминесцентных ламп и беспредельничала там, отвлекая мысли Вадима Токмакова от борьбы с преступностью.
Муха жужжала, навевая тоску. Нет, чтобы мирно зашхериться на зиму вместе с остальными из отряда двукрылых. Видимо, она не заплатила налоги, почему и не могла спать спокойно.
А вообще-то она достала, эта поздняя муха-шатун! Будь Токмаков суперменом – застрелил бы, к чертовой матери, из пистолета, мирно дремлющего в кобуре скрытого ношения. И это оказалось бы не намного сложнее, чем кропотливо, страницу за страницей, листать документы в папках-архиваторах. Хотя интересовала его всего одна фирма, пока что рано было явно засвечивать объект своего внимания. Пришлось затребовать документы по нескольким конторам.
Существовал и другой путь решения проблемы. Близкий и до боли родной.
Напрягаешь личный состав банка на поиски коробок, укладываешь туда скопом все папки, потом – заклеить, опечатать, отвезти в Управление. А уж там, в спокойной обстановке…
Однако очковая змея по фамилии Милицина пришла в ужас от наработанного способа получения документов, на который только намекнул Токмаков.
– Нет, это противоречит новой инструкции! И так наша оперативно-следственная бригада работать не будет! – безапелляционным тоном наставляла она Токмакова, перетаскавшего в коробках тонны документов и ничего плохого в том не видевшего. Тогда как заносить в реестр каждый изъятый листок бумаги, – замучаешься сам и парализуешь работу проверяемой конторы.
– А вы изымайте выборочно, работайте культурно, – сменив тон, благожелательно советовала Жанна Феликсовна, будто действительно пришла из института благородных девиц. – В этом и проявляется ваш профессионализм, чтобы отсеять зерна от плевел!
Сказано было сильно, особенно насчет плевел. И Токмаков в сопровождении Гайворонского спустился на четвертый этаж в архив, где и перебирал сейчас эти самые, как их, плевлы. Или плевелы, черт бы их побрал, с мрачной добросовестностью листая папку за папкой.
Честно говоря, Вадим рассчитывал, что Гайворонский ему поможет. Но у того была железная отмазка – встреча с одним полезным человечком, которую уже нельзя перенести.
Зато у него появился другой непрошеный помощничек – шустрый востроносенький прапорщик с характерной фамилией Фефелов, числившийся в службе физической защиты. Тот скорее мешал, чем помогал, отвлекая Токмакова вопросами, или же соблазняя заманчивыми предложениями типа выйти покурить, а то и дернуть кофейку с ликером в буфете на девятом этаже.
И то и другое, а лучше в комплексе, Вадим Токмаков воспринял бы с Божьим благодарением. А востроносенький продолжал искушать:
– И видок из буфета классный открывается. Там одна стена стеклянная, городишко – будто с птичьего полета. Летом с биноклем надо приходить, телок на диком пляже разглядывать. Нудистками эти бесстыдницы называются… Кстати, видишь вон ту, белобрысую, за дальним столом? Ох, и буфера у нее, братан, доложу тебе!
Должно быть, восхищение некогда увиденным было столь велико, что последнюю фразу Фефелов едва не выкрикнул. Реакция архивных крыс оказалась столь же непосредственной. Двое прыснули в кулачок, третья сказала: «Дурак!», четвертая – вполголоса, но с вызовом: «У меня не хуже!».
Ну а та, на кого неумеренное восхищение прапорщика и было собственно обращено, даже бровью не повела.
Вадим пробормотал:
– Кажется, я где-то с ней встречался.
Естественно, это была она, Людмила Стерлигова, достойная сотрудница Департамента коротношений! Вадим не заметил, когда Стерлигова появилась в архиве, не знал, что она здесь делает, устроившись за одним из столов эдакой тихой мышкой.
Или секс-бомбой замедленного действия, уже оказавшей пагубное влияние на моральный облик одного из сотрудников.
Повернувшись к Фефелову, Вадим свистящим шепотом предложил очарованному прапорщику либо заткнуть фонтан, либо проваливать на тот самый дикий пляж, слепив там снежную бабу, чтобы несколько охолонуть. Благо снега нападало достаточно, и таять он не собирался. Саратов – не гнилой Питер, который здешние аборигены дружно называли Ленинградом.
Фефелов обиделся, но совету Вадима не последовал. Продолжал сидеть рядом, примостив на коленях счетную машинку для окончательных расчетов – пистолет-пулемет «Кедр».
Пролистывая документы из папки с платежными поручениями, Токмаков постоянно ощущал его испытующий взгляд. Более того: выудив из кармана «разгрузки» затрепанный блокнот, Фефелов что-то в него записывал. Создавалось ощущение, что прапорщик не столько Вадима охраняет – по сути эта функция была чистой формальностью – сколько за ним присматривает.
Назревал интересный поворот сюжета. Не слишком неожиданный, кстати говоря. Вадим прекрасно понимал: для Саратовских коллег, под носом которых Стена-банк раскручивал крайне выгодную «тему», появление питерской оперативно-следственной бригады – не подарок. Когда чернокожий князек открыл кредитную линию, Стена-банк стал для местного бюджета курицей, несущей золотые яйца.
