Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)
– Десять, – вжался в кресло Иван Гайворонский. – Десять разного размера тулупчиков. Я же не знал, кто какого роста, поэтому и…
– Одиннадцать, – тоном не следователя, но без пяти минут прокурора сказала Милицина. – Я считала, и спорить со мной бесполезно.
– Это я уже понял, – рискнул заметить Гайворонский. – Ну, виноват! Батыр просчитался, я не проверил. Зато…
– А генералиссимус в схожей ситуации поступил по-другому! В конце войны ему понадобился новый мундир. Портной, чтобы не отрывать от дел государственного человека, обошелся без второй примерки. Просто сшил не один, а десять мундиров с напуском в несколько миллиметров каждый, чтобы вождь выбрал тот, который удобнее… И как, вы думаете, поступил Иосиф Виссарионович?
– Расстрелял портного? – робко предположил Гайворонский.
Жанна Феликсовна сделала ужасное лицо:
– Вы что, учили историю по бесплатному учебнику Сороса, который тот втюхивал в наши школы? Вы, может быть, тогда согласны, что переломным событием Второй мировой войны был морской бой у атолла Мидуэй, где американцам кое-как удалось потопить четыре японских корабля?
Гайворонский оправдывался, что насчет «вышки» для портного он предположил без злого умысла, и вообще всецело одобряет национальную политику Иосифа Виссарионовича, растасовавшего чернозадых по Казахстану и Сибири. Что же касается учебников, то последние лет десять он вообще их в руках не держал.
– Это вас тоже не красит, – строго заметила Жанна Феликсовна.
В кабине «мицубиси» воцарилась тишина. Токмаков даже ухитрился немного подремать. Ему было уютно в овчинном тулупчике, пахнувшем свежевыделанной кожей. Гораздо уютнее и теплее, чем товарищу Милициной в тощем голубом пуховичке.
Кажется, Вадим даже тихонечко всхрапнул, за что немедленно был вознагражден ударом острого локотка в подреберье.
– Своим поведением вы позорите нашу бригаду! – услышал он над ухом свистящий шепот очковой змеи и открыл глаза.
Джип стоял у высоченного здания на берегу Волги, у самой излучины. Снег прекратился. Сказка кончилась. Но Токмаков еще не знал ее конца.
– Жанна… э-э… Феликсовна, так что же реально произошло с портным Сталина? Если не расстреляли, то, наверное, впарили десять лет без права переписки? – подзадорил Вадим отмороженную спутницу, на сей момент бывшую его начальницей. В оперативно-следственных бригадах старшими всегда назначаются следователи.
– Сталин взял первый попавшийся китель, а портной должен был оплатить остальные. Впрочем, – заторопилась Милицина, – узнавшие об этом случае военачальники разобрали мундиры… Истинное величие души, – заключила она, – проявляется во всем. Так же как и склонность к низменым и пошлым развлечениям тоже не удается скрыть!
– Где вы только раскопали эту змею? – вполголоса спросил Гайворонский, когда выходили из машины. – Ну, прямо кобра, в натуре!
Токмаков произнес свою любимую фразу:
– Никто и не говорил, что будет легко. Но за понимание – спасибо.
– Друзья познаются в биде! – жизнерадостно хохотнул Иван Гайворонский, захлопывая дверцу «Мицубиси».
– Кстати, о птичках. Ты откуда столько полушубков наволок?
– Не бери в голову. Вчера склад арестовали у одного черного. Попользуетесь, обратно закину. Товар не фирменный, в Акмоле такие шьют, и все равно за бесценок уйдет в счет недоимки.
– Гляди, чтобы претензий не было.
Гайворонский стал серьезен:
– Да если бы и были, что с того? Плевать я хотел на претензии всех барыг Москвы, Питера и родного Саратова, вместе взятых, если вижу, что наши сотрудники мерзнут.
Токмаков потопал ногами:
– Сотрудники должны стойко переносить лишения и тяготы службы.
– А барыги должны честно платить налог на правоохранительные органы! К тому же, о чем спич? Какие могут возникнуть у Батыра претензии? Я его, подлеца, еще по прежней службе знаю, когда с наркотой боролся. Внаглую анашой торговал, у нас же с Казахстаном граница… Между прочим, в этой конторе, – Гайворонский кивнул на облицованный керамической плиткой фасад здания, – у Батыровых «шестерок» тоже клиентов дополна.
– Курят или колются? – спросил Токмаков, знавший необъяснимое пристрастие «новых русских» к наркоте.
– И то и другое, – махнул рукой Гайворонский, – и на «черном» сидят, и на «белом». У нас здесь выбор богатый – перевалочный пункт, прямой транзит из Чуйской долины. Впрочем, я от этих дел теперь отошел. Ну что, вперед?
– Вперед, – согласился Токмаков.
– Вперед! – скомандовал и невысокий коренастый офицер службы физзащиты двум другим «физикам» в камуфляже и с автоматами.
И они пошли вперед, к облицованной керамикой башне, выглядевшей будто после обстрела из крупнокалиберного пулемета: от мороза, ветров и старости часть плиток обвалилась. Но и теперь фасад смотрелся достаточно внушительно – уходящая в небо светло-желтая стена.
Стена-банк, – подумал Токмаков. – Вот ты какой…»
Да, он был такой! Не похожий ни на один из банков, посещавшихся Токмаковым прежде. Более того, Вадим предполагал, что и впоследствии едва ли еще увидит банк, первый этаж которого был бы отдан под торговую зону, а на двух последних – проектировали двигатели к космическим ракетопланам. Собственно банку была отдана середина этого слоеного пирога. Кроме того, на этажах, как изюминки в тесте, попадались экзотические организации, преимущественно военные: поволжский филиал Центрального научно-исследовательского института экипировки и военной формы, радиомастерские, даже цех картографической фабрики.
Секрет «разносортицы» объяснялся просто. Стена-банк арендовал помещения, и за подозрительно низкую арендную плату, у конструкторского бюро аэрокосмического двигателестроения. Причем, собственно двигателестроителям, как водится, даже из этих крох не перепадало ничего, – все уходило в Минобороны на счета ГКТУ – главного комплексно-технического управления.
Об этом питерцам на ходу рассказал Иван Гайворонский. Что же касается других секретов Стена-банка, – ключи к ним предстояло подобрать оперативно-следственной бригаде. А для начала – просто войти в Стена-банк, что оказалось весьма непростым делом. Охраняли эту волжскую цитадель не сотрудники службы собственной безопасности банка, и даже не милиция, а бойцы натурального армейского спецназа в зеленых коконах пуленепробиваемых жилетов.
Поэтому первоначальный этап операции, за который отвечал Иван Гайворонский, растянулся минут на сорок.
Иван оправдывался трагическим шепотом:
– Не пускать же против них физзащиту? Да и вообще я хотел предупредить, чтобы мы были деликатнее.
– То есть? – нахмурила под очками светлые бровки Жанна Феликсовна. – Такого понятия нет в законе.
– Про то, чтобы электричество военным отключать и «оборонке» выплаты задерживать, тоже нигде не написано, – возразил Гайворонский. – А банк – он многие наши заводы кредитует, не только авиационный. Можно сказать, эта «Стена» экономику всей области подпирает.
Токмаков подумал, что в доводах местного опера присутствует железная логика. Нетрудно было догадаться, что и здешнему руководству правоохранителей в поддержке не отказывает. Председатель правления наверняка лично знаком с генералом, небось и с главой администрации области вместе ездят на охоту.
Снежинки перестали сыпаться с неба. Ветер, ощутимый здесь, на высоком волжском берегу, раздвинул облака. Неожиданный луч солнца ударил в двенадцатиэтажную башню, и желтые облицовочные плитки вспыхнули так, словно были отлиты из чистого золота.
2. «Бешеная крыса» в ковбойских сапогах
На седьмом этаже «Волжской твердыни», как в Саратове называли Стена-банк за его неохоту выдавать кредиты, лучи солнца осветили кабинет председателя правления.
Обстановка просторного кабинета свидетельствовала о причастности банка к финансированию авиационных программ. На стеллаже в углу красовались модели боевых самолетов и вертолетов, простенок занимала картина маслом: биплан многоцелевого назначения Ан-2 доставил гуманитарную помощь в африканский поселок. И даже Т-образный стол председателя правления, в доброй канцелярской манере выстланный зеленым сукном, напоминал средних размеров аэродром.
Вдоль этого стола метался человек среднего же роста, возраста и способностей – Юрий Германович Безверхий. В данную минуту он никак не выглядел хозяином солидного кабинета в «Волжской твердыне». С заложенными за спину руками, суетливым взглядом, он, скорее, напоминал терпящий бедствие самолет, который хотел бы, но не может приземлиться на взлетно-посадочную полосу родного аэродрома.
… Вопреки завистливым предположениям о сладкой жизни жирующих банкиров, утро в банке начинается рано. К девяти часам начальники ведущих управлений и департаментов – финансового, ценных бумаг, кредитного, валютного и корреспондентских отношений – уже должны получить текущую информацию по своим линиям, чтобы на пятиминутке доложить ее председателю правления.
