Ричард Пратер - Танец с мертвецом

— Надеюсь. Это очень важно. Он что-то проворчал в ответ.

— Сколько стоит оправа без камней?

— Недорого. Не более ста долларов. У меня не было тысячи шестисот долларов, но такая сумма мне была по карману.

— Я заплачу двести долларов за оправу.

Он опять что-то проворчал, но в конце концов я его уговорил.

В одиннадцать сорок пять, в «форде», взятом в прокатном бюро, я стоял напротив «Алжира». В отделении для перчаток под приборной панелью лежали мощный электрический фонарь и автоматический пистолет 45-го калибра, который я забрал у Биффа.

Датч сказал, что в это время Эд Грей обычно наводился в своем кабинете, поэтому, когда швейцар открыл дверцу моей машины, я спросил:

— Эд у себя сейчас?

— Думаю, да. Скорее всего.

— Не передадите ли вы ему пакет от меня? — Я достал небольшой футляр для кольца. Внутри лежала оправа, купленная у Мэйсона, а сверху — пятидолларовая купюра.

Швейцар посмотрел на пятерку:

— Разумеется, передам.

Я отдал ему футляр и деньги:

— Только одно условие. Передайте это ему точно в полночь. Точно. О'кей?

— Ладно. Там ведь не бомба или чего такое?.. Я улыбнулся: по-моему, в футляре находилась именно бомба. По дороге к казино я остановился и, взяв горсть земли, перемазал ею оправу, а потом положил ее в футляр. Само кольцо было массивным, около одной восьмой дюйма в толщину, но тонкой работы, на теле змеи видны чешуйки, узкий хвост исчезает во рту" Бриллиантовых глаз, разумеется, нет; и я позаботился о том, чтобы в пустые глазницы не попала земля, которой изрядно было на теле змеи.

Я закрыл футляр и отдал его швейцару. Светло-коричневый «империал» стоял в нескольких метрах впереди. Я снова подогнал машину к «Космо» и оттуда позвонил в «Алжир». Было без трех минут двенадцать. Когда трубку подняли, я сказал:

— Эд, ты покрепче обопрись обо что-нибудь.

— Что?

— У меня для тебя плохие новости.

— Что? Кто говорит?

— Шелл Скотт. Но это только первая из плохих новостей.

— Скотт? — Он замолчал, очевидно переваривая эту новость. Потом таким голосом, словно так ее и не переварил, сказал:

— Какого дьявола тебе нужно?

— Тебя, Эд. Тебя — в холодном поту, с ножом между ребер.

— Хватит, ты, ублюдок...

— Эд, знаешь, я ведь нашел труп Пэйджин. Он ничего не сказал, и молчание длилось довольно долго, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно и твердо:

— Я всегда считал тебя сумасшедшим, Скотт. Теперь я знаю это наверняка. Очнись или освободи линию.

— Думай как хочешь. Я стал подозревать, что Пэйджин мертва, когда ты натравил на меня своих подонков, хотя оснований вроде бы и не было. Это было в ту ночь, когда убили Уэбли Олдена.

— Ты — мешок с лошадиным дерьмом.

— Ты слушай, слушай. Уэбб был убит четырнадцатого примерно в семь тридцать вечера. Примерно через двадцать минут тебе звонили из Медины. Пэйджин исчезла в тот же вечер — странное совпадение. С тех пор ее никто не видел — еще одно странное совпадение. За час до того, как она должна была выступать в девятичасовом шоу, ты уже знал, что она больше не будет выступать. Откуда ты это узнал, Эд? И что еще более странно — больше не происходит никаких совпадений.

— Она просто не пришла, не объявилась к началу шоу.

— Она могла появиться в девять, в девять тридцать, даже к двенадцатичасовому шоу. Но ты знал, что она не появится, Эд.

Он еще раз сказал, что я мешок, набитый... впрочем, на этот раз там было не только лошадиное дерьмо. Но голос его уже не был таким твердым, как раньше. И он слушал.

Я посмотрел на часы: до полуночи оставалась одна минута.

— У меня было больше чем достаточно оснований, чтобы начать расследование, говорить с разными людьми, искать Пэйджин. И в конце концов я нашел ее. Я точно не знаю, почему ты убил ее...

— Скотт, ты спятил...

— Но я могу сделать вполне обоснованное предположение. Пара твоих мордоворотов проболталась о том, что Пэйджин «держала ушки на макушке», когда ты говорил по телефону. Она не была в курсе того дела в Медине, она случайно узнала, вероятно подслушав по параллельному телефону у себя в гримерной, когда тебе звонили из Медины после убийства Уэбба. Даже если в тот момент она не все поняла, было бы нетрудно сложить два и два утром, когда сообщение об убийстве появится в газетах.

— Пэйджин жива, так же как и ты, идиот. Может, даже чуть больше. — Он хохотнул. — А уж то, что она проживет дольше тебя, — это точно.

— Я же сказал тебе, что нашел ее труп. Это было нелегко сделать, но я убедился в том, что это она. Слушай, Эд, она попыталась тебя немножко шантажировать? Или ее убили просто так, для полного спокойствия?

Он опять коротко хохотнул:

— Скотт, я, может быть, даже и согласился бы с тобой, если бы Пэйджин была мертва. Но она жива — насколько мне это известно. Мы немного... поссорились, и она немедленно уехала. Поэтому один день шоу и не было, но это все.

Он говорил очень убедительно, может быть, я перестарался, блефуя. Но он не отрицал того, что ему звонили из Медины. И он продолжал слушать меня. Ровно двенадцать!

Поэтому я начал:

— Хватит глупостей, Эд! Я же сказал тебе, что нашел ее труп. Не очень-то приятное зрелище — после стольких дней в земле. Но я привез тебе оттуда сувенир. Снял у нее с пальца.

— Ты... что? — Он явно был потрясен. Мне было слышно, как кто-то постучал в дверь его кабинета.

— Вот, должно быть, и он. Маленький подарок от Пэйджин и меня тебе, Эд.

Он ничего не сказал, но мне было слышно, как он положил трубку на стол. Потом какой-то шум, неразборчивые голоса, а потом Грей снова взял трубку:

— Скотт... мы должны поговорить. Алло, Скотт, где ты?

— Слушаю. Что ж, давай поговорим.

— Давай встретимся где-нибудь. Я... — Он замолчал. Когда он снова заговорил, голос его уже окреп. — Куда ты гнешь? — Очевидно, он был потрясен, но быстро собирался с силами. Сердито он сказал:

— Тут какой-то грязный трюк. Я подарил это кольцо Пэйджин, действительно. Или... похожее кольцо. Это может быть и не то кольцо, что было у нее.

— Это я вынул у змеи глаза, Эд. Нет смысла возвращать их тебе, а Пэйджин они больше не нужны. Он натужно засмеялся:

— Что ты затеял, Скотт?

Я аккуратно положил трубку.

Потом вышел из «Космо», завел «форд», выехал на федеративное шоссе 91 и медленно двинулся по направлению к «Алжиру». Я думал, что Эд должен все-таки купиться. А может быть, мне и нечем было торговать.

Я медленно ехал до шоссе. «Алжир» был слева от меня метрах в пятидесяти. Вдруг из его дверей выбежал человек. Он остановился, что-то коротко бросил швейцару, потом подбежал к светло-коричневому «империалу» и вскочил в него. Машина резко рванулась с места, взвизгнули баллоны.

Ухмыльнувшись, я нажал на газ. Я надеялся, что заставлю Эда сомневаться. Но он не только засомневался — он совершенно расклеился. Я почувствовал удовлетворение. Машина Эда вылетела на шоссе позади моей.

Я ехал впереди него на два квартала, наблюдая за «империалом» в зеркало заднего обзора. Я проехал мимо «Песков», «Фламинго», «Дюн», «Тропиканы» и «Гасиенды», потом нескольких бензоколонок и выехал в темноту пустыни. Я ехал миль под семьдесят, и машина Грея быстро догоняла меня. Я пропустил его вперед.

Через четыре или пять миль Грей резко свернул с шоссе на узкую проселочную дорогу. Я сбросил скорость, давая ему отъехать подальше, погасил фары и повернул за ним. Далеко впереди я увидел, как вспыхнули задние фонари «империала» — он тормозил. Потом его машина свернула влево и исчезла из виду.

Луна светила неярко, но этого освещения мне хватило, чтобы различать дорогу. Я взял из отделения для перчаток пистолет и фонарь, положил фонарь на сиденье рядом с собой, взвел курок пистолета и положил его там же. Мускулы у меня напряглись, а волосы на загривке ощетинились.

Я свернул налево и скоро увидел впереди свет, а потом очертания автомобиля. Я остановился, вышел из машины и дальше пошел пешком по направлению к этому автомобилю. Это был «империал». Справа до меня отчетливо доносились какие-то звуки.

Я пошел в ту сторону, держа пистолет в правой руке, а фонарь — в левой. Ногой я зацепил какой-то камешек, он покатился по земле. Я замер. Теперь Грей был недалеко от меня. Теперь я ясно слышал, как что-то вонзается в землю, скрежеща по камням. А потом я ощутил запах.

Едкий, сладковатый, тошнотворный запах — запах смерти. Эту сладковатую, отвратительную вонь ни с каким другим запахом не спутаешь. Словно сам воздух гниет и разлагается. Этот запах витает во время войн над полями сражений, а в дни мира — над кладбищами. А сейчас он обволакивал все вокруг, и Грея, и меня. Я двинулся вперед сквозь это зловоние, осторожно ступая, стараясь не производить шума. И тут я увидел его. Он, пригнувшись, копал землю.

Я поднял пистолет и направил на него, держа палец на спусковом крючке. Фонарь я держал перед собой, но в стороне от корпуса. Потом я включил его. Яркий сноп света выхватил его из темноты, на мгновение он застыл неподвижно. Он стоял согнувшись, держа в руках маленькую складную лопатку, лезвие которой наполовину ушло в землю.