Инна Тронина - Четвёртая четверть
Наконец, нас пропустили. Отдали танк в изрядно помятой коробке. Мы с Гетой пошли по дорожке через парк. Оба молчали. А что говорить? Генриетта в школе устаёт. Я уж знаю, каково сейчас учителям приходится — даже в младших классах. А у неё, Андрей говорит, с коллегами отношения не складываются. Непонятная она, чужая. Разные интеллекты у Геты и прочих педагогов.
Я не совсем понял, и Андрей объяснил:
— Она умная, а те — дуры!
Шеф хочет Гету из школы вытащить и взять к себе в агентство. Там бы она получала много, а не жалкие крохи. Озирский Рониным хотел деньги дать, но они не взяли. Вот если Гета будет в фирме работать и зарплату приносить — тогда другое дело. Из неё и оперативник получится что надо — с такой-то физической подготовкой!
А если Маргарита Петровна не разрешит, можно подобрать должность, не связанную с риском. В этом смысле у шефа руки развязаны. Он что хочет, то и делает. Но Гетка пока никак не решится уйти из школы. Говорит, специально стала учительницей — третьей в семье после тёти Лиды и двоюродной сестры Галины Борисовны. С кондачка такие сложные дела не решаются. Нужно всё хорошенько обдумать. Вот кончится учебный год, и станет ясно, как поступать дальше.
Пока мы шли к палате Ронина, я вспомнил ещё одно своё задание. После массовой драки в Южном порту один из бандитов затаился в больнице. Он там лежал под чужой фамилией, но Андрей имел его фотографию. Мы пришли в больницу с одной из сотрудниц агентства. Она изображала мою мать. А я как будто потерялся в коридорах. Ходил, везде заглядывал, хныкал. Ну, как положено.
В конце концов, увидел я этого бандита на койке, и сразу его опознал. А ведь в справочном отвечали, что к ним никто из Южного порта, да ещё раненый в живот, не поступал. Потом Коробова арестовали и отвезли в больницу при СИЗО «Матросская Тишина». А ведь в больнице тоже охрана стояла, и служба безопасности у них своя была. Один из секьюрити точно был военным отставником. А толку-то? Взял «на лапу», как остальные.
К Ронину, конечно, не подобраться. Но попасть на территорию — ерунда. Между прутьями решётки свободно можно пролезть. Но в это время мы пришли на крыльцо, и Гета открыла дверь.
Тут ей опять пришлось выяснять отношения с парнем в камуфляже. Ему не поступало насчёт меня распоряжение от начальства. Я отошёл, сел на диванчик у кадки с пальмой. Подумал, что дождусь Андрея здесь. Всё-таки под крышей, и в тепле. Я вообще-то холода не боюсь. Зимой меня в шапку не всунешь, а вот сейчас опять знобит.
Гетка стояла уже с тремя военными, упрашивала пропустить меня, а те сомневались. Кругом бегали тётки, нагруженные сумками с всякими гостинцами. Сестричка в голубом халатике на бегу весело мне подмигнула. Правильно военврачи сомневаются, между прочим. Я мал, да удал.
Для Ронина, конечно, никакой опасности не представляю. Пропустить меня можно — ради Геты. Неужели она не знает, кого к отцу ведёт? Умная ведь девчонка, должна меня много раз проверить. Просто не хотят брать на себя ответственность. Трусливые они все какие-то.
М с Гетой познакомились, как я уже говорил, на Кремлёвской ёлке. А на Святки поехали к гадалке, в Дедовск. Звали бабку Анфиса Климовна Курганова. Озирский сказал, что она — не шарлатанка, а потомственная ворожея. Например, умеет гадать по курице. Конечно, и мать, и Гетка тут же загорелись идеей съездить к колдовке.
Бабка велела матери с Генриеттой пойти в курятник. Разложила на полу три кольца — медное, серебряное и золотое. Я присел рядом на корточки. Шеф наблюдал за гаданием с огромным интересом.
Бабка Курганиха, как звали её в деревне, рядом с кольцами положила уголёк, поставила блюдечко с водой. В другое блюдце насыпала раскрошенный хлеб. Гета и моя мать должны были узнать, выйдут ли они замуж. И, если да, каким окажется жених — справным или непутёвым. Для того чтобы гадание получилось правильным, кур надо стаскивать с насеста сонных, в темноте, не выбирая — кому какая попадётся.
— Разведёнка ты, что ль? — спросила Курганиха у матери. — Или девкой родила?
— Я в разводе, — тихо ответила мать, не вдаваясь в подробности.
— Колечко дай! — велела Курганиха.
Мать сняла с пальца кольцо — с бриллиантовой крошкой и красивой резьбой.
— А сын-то у тебя не от мужа! — проворчала гадалка. — Ладно, поглядим, что дальше будет. И ты кольцо дай — повернулась она к Генриетте.
Бабка протянула ладонь — корявую, всю в чёрточках. Гета сняла серебряную «недельку». Мы с матерью решили, что Озирский бабке всё сказал, и с укором взглянули на него. Но Андрей лишь пожал плечами и развёл руки в стороны. Вообще-то, он вряд ли сделает такую подлость.
— Слово офицера, я на эти темы с хозяйкой не говорил! И вообще, впервые её вижу.
— Вы к кому пришли-то? — огрызнулась Курганиха. — Я вас всех насквозь вижу! Девочка у вас хорошая — чистая. Не дай Бог, плохого человека встретит…
Мать с Гетой полезли за курицами. Послышалось истошное кудахтанье, полетели перья. Кажется, кого-то из них кура клюнула. Наконец, с этим разобрались. У Курганихи на руках сидела чёрная курица, у матери — пеструшка, у Геты — белая.
— Поглядим, кто из вас первой замуж выйдет! — низким, не своим голосом сказала колдовка. Она опустила на пол свою курицу. Та подбежала к колечкам и тут же клюнула Гетину «недельку».
Мать ахнула и захлопала в ладоши. Андрей тяжело вздохнул за моей спиной. Гета стала красной, как свёкла.
— Ой, Генриетточка, поздравляю! — заулыбалась мать, будто уже пришла на свадьбу. — Анфиса Климовна, значит, мне надеяться не на что? Или гадание действительно только на этот год?
— До других Святок, а там видно будет. Значит, девчонка выскочит раньше тебя, — подтвердила Курганиха. — Скоро уже. Есть на примете парень? Аль нет?
— Теперь нет, — грустно сказала Гета. — Все разбежались после того, как папу ранили. Я же была генеральская дочь.
Теперь Гета была уже не красная, а белая — от злости. Брови были прочерчены над её глазами, как углём.
— Татьяна Васильевна, она ваше кольцо тоже клюнула! Так что не расстраивайтесь…
— Значит, и ты счастье своё найдёшь, — сказала матери Курганиха.
Мне это совсем не понравилось. Я сидел на половике по-турецки и думал, за кого же мать выйдет. Вдруг козёл какой-нибудь попадётся? Но она без совета со мной никого в дом не пустит — обещала. Я люблю мать, конечно, но и свою жизнь губить не собираюсь. Найду способ избавиться от нового отчима. Я чуть не заревел — так стало жалко Олега — прямо сил нет. Мы с ним дружили, несмотря на все сложности. А мать — женщина мягкая, слабая, каждому на слово верит. Но я-то не таковский…
Бабка вернулась, сняла с головы платок, положила на плечи. Он здоровенный, как одеяло. Голова у неё совсем седая.
— Вы сейчас своих куриц пускайте на пол, — говорила она матери и Гете. — И следите за ними. Клюнет курочка хлеб — жених будет с достатком. Если клюнет воду, то пьяница. Выберет уголёк — идти за бедняка. Золотое колечко отметит — быть мужу богатому. Серебряное — середняк. Медное — лодырь и бабник…
Гета вся дрожала. На ней лица не было. А я подумал, что курица или хлеб должна клевать, или воду. Зачем ей колечки? Но лихо пролетел, потому что курица Геты пихнула клювом золотое кольцо. Оно покатилось по полу. Курица догнала его, и ещё раз клюнула.
Мать кинулась Гете на шею:
— Ты смотри, как здорово! Самый лучший вариант получается. Скоро за богатого выйдешь! Интересно, а мне что курочка нагадает?
— Да нужна я богатому! — Гета махнула рукой. — Если бы раньше… Случайно это всё, невероятно.
— Плюнь мне в глаза, если вру! — обиделась бабка. — Только через год. А если помру, плюнешь на могилу. Не все такие люди поганые, чтобы за отцовские погоны цепляться. Раз он сам богатый, к чему ему генерал?…
Я внимательно следил за тем, куда побежит курица матери. Мне ведь не всё равно, пьяница будет отчим или хотя бы середняк. Мать только куру выпустила, и она сразу же стала клевать хлеб. Ни на что больше и не посмотрела своими янтарными глазами.
— Будет у тебя, Татьяна, муж с достатком! — провозгласила Курганиха. — И успокойся на этом. Езжайте с Богом! Устала я, — призналась бабка.
— Пошли! — скомандовал Андрей. Вид у него был очень кислый.
Наверное, он Гетку приревновал к богачу. Но ведь Андрей женат на Франсуазе де Боньер. Она и знатная, и богатая. Какого рожна ему ещё надо?
Всю дорогу, пока ехали в джипе до Москвы, наши женщины шептались и хихикали. А мы с Андреем были в печали. Шеф явно Гету любит, но выйдет она за другого. А мне отчим и с достатком не нужен. Сам не бедный. Ох, зачем только Олег ушёл? Заранее того мужика ненавижу, и мать ему не отдам…
— Русик! — Гета, вместе с охранниками, подошла ко мне. — Заснул уже? Ребята просят танк ключиком завести. Можешь?
— Могу.
Я вынул игрушку, стал с ней возиться. Охранники за мной внимательно смотрели. Нет, всё-таки профи они. Нутром чуют, кто я такой, но доказать ничего не могут. Почему-то им кажется, что я игрушку могу взорвать. Танк проехал по диванчику, на котором я сидел, и остановился. В конце концов, меня решили пропустить.
