Владимир Гурвич - Челюсти пираньи

Яблоков внимательно посмотрел на меня.

— Вы задаете щекотливый вопрос. А у меня нет никаких доказательств.

— Но предположения-то есть?

— Предположения есть, — вздохнул он. — Могу ли я ими делиться с вами?

— Речь идет о безопасности, насколько я понял, близкого вам человека.

— Вы правильно поняли. Хорошо, я поделюсь с вами моими мыслями.

Вы спрашиваете, кто представляет наибольшую опасность? Я бы из всех выделил Гарцева.

— Гарцева? — удивился я, так как почему-то был уверен, что Яблоков назовет другую фамилию. — Но почему он?

— Дело в том, что Ланин больше всех мешал именно Гарцеву. Вы хотите знать, почему? Да хотя бы потому, что Гарцев до вчерашнего дня был ближе всех к власти в концерне, выше его находился только Саша. А то, что Гарцев хочет быть первым, так он это почти не скрывает. Все это знают. Сейчас же ему мешает стать во главе всего дела Сашенька. Она хотя неопытна, но молода, энергична, хорошо образована. При поддержке других членов Совета Директоров она может находиться на этом посту очень долго. А Гарцев терпеть не может ждать. Знаете, как он женился?

— Не знаю, но с удовольствием узнаю.

Яблоков усмехнулся.

— Это фантастическая история. Насколько мне известно, Гарцев никогда не ходит по театрам, но однажды каким-то образом он оказался в МХАТе. И там увидел на сцене одну молодую, но уже известную актрису. Она ему так понравилась, что он тут же ее захотел. И после спектакля, несмотря на кордон охраны, прорвался в ее уборную. Как там дальше развивались события, точно не могу сказать, так как не присутствовал при них, но факт остается фактом: через два дня они поженились.

— Любопытная история. А как фамилия той знаменитой актрисы?

— Инжеватова.

Я даже на секунду остановился; я не слишком увлекался современным российским кино, но Инжеватову я знал, как и вся остальная страна.

— Она жена Гарцева? — не смог я скрыть изумления.

— Да, к своему счастью или несчастью.

— Ну он мужчина видный, так что скорее к счастью.

— Что ж, может оно так и есть. Только если бы это было бы залогом счастья.

Я посмотрел на него и подумал, что как-нибудь надо побольше узнать об его личной жизни. Кажется, она ему не слишком удалась.

— Что вы собираетесь делать? — спросил я.

— Завтра уезжаю к себе на комбинат. Милости прошу в гости, комбинат — сердце концерна, без него он ничто. Вы должны обязательно посмотреть на него. А какие там места сказочные, красивей я ничего не видел, хотя побывал в разных странах. Да я слышал, что Сашенька собирается в поездку туда. А она, как я понимаю, теперь без вас никуда.

Я промолчал, так как ничего не знал об этих ее планах.

Мы подошли к дому.

— Пойду попрощаюсь с Сашенькой и буду собирать вещи. Мне еще надо заехать в свою городскую квартиру. Так что скорей всего увидимся на комбинате. Основную часть времени я с некоторых пор провожу там. И поверьте нисколько об этом не жалею. Только вот Сашеньку и Артура реже стал видеть.

Мы пожали друг друга руки, причем я это сделал от всей души. Мне нравился этот человек, от него исходил аромат нежности и заботливости о тех, кого он любит. В мою душу вносило некоторое успокоение мысль, что на Яблокова я могу опереться в своих действиях, хотя понимал: в данной ситуации до конца нельзя доверять никому. Даже моему шефу, которая мне ничего не сказала, что собирается в поездку на комбинат. И Яблоков тут прав, она предстоит и мне.

Я вернулся в дом полный решимости выяснить, почему мне ничего неизвестно о предстоящим путешествии. Ланину я нашел в кабинете. Мне даже показалось, что увидев меня, она обрадовалась. По крайней мере, ее лицо приняло приветливое выражение, что случалось далеко не всегда при моем появлении. Я чувствовал негодование и потому решил взять быка за рога.

— Я только что узнал, что вы собираетесь на комбинат.

— Откуда вы про это прознали? — не скрыла свое удивление она. — Ах да, вам сказал дядя Паша?

— Да, почему-то меня проинформировал он, а не вы. Как вы себе это представляете: если я не буду знать ваших планов, каким образом я должен обеспечивать вашу безопасность?

— У меня были причины не говорить вам о поездки. Поверьте, когда вы о них узнаете, вы согласитесь, что я поступила мудро. Вот только, почему вам сообщил об этом дядя Павел? Я же просила не говорить ему никому.

Разговор приобрел важный характер, и я жестом напомнил ей существовании «жучка». И тут же я увидел, как она рассердилась.

— Пойдемте на воздух, а то что-то душно, — сказала она.

Мы вышли на улицу.

— Я хочу, чтобы вы немедленно ликвидировали «жучка», — сердито произнесла она. — Мне надоел а ситуация, когда я не могу разговаривать в собственном доме.

— Подождите немного, если мы просто его демонтируем, то оборвем нити к ушам, которые слушают ваши разговоры. А для нас важно знать, на чьей голове они оттопыриваются. Даю вам слово, что постараюсь узнать это очень скоро.

— Надеюсь.

— Но вы не закончили объяснение, почему вы не хотите, чтобы я узнал бы раньше времени о вашей поездки?

— Завтра вы все поймете, а сегодня я хочу посвятить все свое время сыну. Скоро нам Придется расстаться. А вас я прошу еще раз: займитесь этим мерзким насекомым. Нет ничего отвратительней чем знать, что тебя прослушивают в собственном доме.

— Это действительно неприятно, — согласился я.

Ланина ушла, я же остался один. «Жучек» не давал покоя не только ей, но и мне. Я вышел из ворот и пошел по поселку. Сегодня мне предстояла достаточно непростая операция и следовало еще раз провести регосцинировку местности.

До конца дня с Ланиной мы практически не виделись, лишь пару раз ее лицо промелькнуло передо мной. Она в самом деле занималась сыном, что несколько даже удивило меня: почему-то мне с самого начала показалось, что она не слишком внимательная мать, перепоручив заботу о ребенке няне. Но, кажется, в этом вопросе я ошибался. Впрочем, в данный момент меня больше волновало другое: не ошибусь ли я в вопросе о том, где расположен пункт прослушивания?

Мне хотелось как можно скорей заняться выяснением этого вопроса, и я ждал с нетерпением когда стемнеет. И едва это знаменательное событие совершилось, я вышел на охоту.

Мой путь был недолог, через несколько минут я уже находился у выбранного мною дома. От проникновения незваных гостей его охранял высокий забор. На мое счастье дом замыкал улицу, и с одной его стороны не было никаких строений. Это повышало мои шансы пробраться в особняк незамеченным.

Я достал веревку с заранее сделанной петлей и забросил ее верх. Я целился в прут, торчавший на верху изгороди. Мне удалось забросить на него удавку с третьего раза. Теперь можно было лезть наверх.

Преодоление забора заняло у меня не больше трех-четырех минут. Я тихо спрыгнул на землю и почувствовал, что оцарапался о какой-то колючий кустарник. Я чертыхнулся, правда почти неслышно, несколько секунд подождал, пока утихнет боль, затем направился в сторону дома. Он был погружен во тьму, ни один лучик света не пробивался изнутри. Проблема заключалась в том, что я точно не знал: пребывает ли у себя хозяин этого роскошного строения с большим садом, по которому я сейчас шел?

Еще пару часов назад он был тут, но у меня не было возможности следить за домом все это время — и он вполне мог уехать.

Я подошел к двери, достал из кармана отмычку. Великим искусством открывать замки я овладел, когда работал в уголовном розыске; там мне неоднократно приходилось сталкиваться с большими мастерами этого дела.

И с моей стороны было бы ошибкой не перенять этот драгоценный опыт. И вот сейчас мне пригодились приобретенные некогда навыки.

Я услышал характерный щелчок открывшегося замка и полный гордости за это свое уменье, отворил дверь. То, что в доме царила полная темнота, давала мне надежду на то, что в данный момент он не обитаем и ни этот шум ни до чьих ушей не дошел. Я вошел в особняк и стал медленно продвигаться вперед.

Я по-прежнему не слышал никаких звуков, свидетельствующих о том, что здесь кто-то есть. А раз так, то можно зажечь фонарик; все равно в темноте бродить по дому бессмысленно, так как я ничего не обнаружу. Я щелкнул кнопкой, и тонкий луч света пронзил тьму своим клинком.

Я уже, наверное, минут сорок бродил по дому. Он оказался весьма большим, по моим прикидкам в нем было никак не меньше десяти комнат. Я знал, что его хозяин не был женат, и зачем ему одному такой дворец, мне было не совсем понятно. Была бы эта маленькая квартирка вроде моей, я бы ее обследовал за каких-нибудь десять минут. А тут ходишь ходишь, как по бульвару — и конца не видишь.

Я настолько осмелел, что даже сделал небольшой перерыв, посидев несколько минут в какой-то комнате в очень мягком кресле. Правда, на всякий случай фонарик я выключил. Зачем снова отправился на ночную экскурсию по дому.