Рэймонд Чандлер - Долгое прощание
– Работали когда-нибудь в газете?
– Нет.
– Газетами владеют и издают их люди богатые. Все богачи – члены одного клуба. Конечно, конкуренция существует, и жестокая – за тиражи, за сенсации, за исключительное право публикации. Пока она не вредит престижу, привилегиям и положению владельцев. Если вредит – крышка захлопывается. Дело Леннокса, друг мой, прихлопнуто крышкой. Это дело, друг мой, если его подать с умом, повысило бы тиражи до небес. В нем есть все, что нужно. На суд съехались бы лучшие журналисты со всей страны. Только суда-то не будет. Потому что Леннокс устранился, и дело не завертится. Я же говорю – это очень кстати.
Для Харлана Поттера и его семейства.
Я сел прямо и в упор поглядел на него.
– По-вашему, тут что-то нечисто? Он иронически скривил губы.
– Не исключено, что Ленноксу помогли с самоубийством. – Ну, там ? сопротивление аресту. У мексиканской полиции обычно руки чешутся спустить курок. Хотите маленькое пари, на выгодных условиях – что дырки от пуль никто не считал.
– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал я. – Я Терри Леннокса хорошо знал. Он давно уже махнул на себя рукой. Если бы его привезли сюда живым, он позволил бы им делать, что хотят. Признался бы в непредумышленном убийстве.
Лонни Морган покачал головой. Я заранее знал, что он скажет.
– Это не прошло бы. Если бы он ее застрелил или череп проломил – тогда да. Но слишком уж это было по-зверски. У нее лицо разбито в кашу. В лучшем случае его обвинили бы в убийстве второй степени, и то галдеж бы поднялся.
Я сказал:
– Может, вы и правы.
Он снова взглянул на меня.
– Значит, вы его знали. Верите во все это?
– Я устал. Мозги не ворочаются.
Наступило долгое молчание. Потом Лонни Морган спокойно заметил:
– Будь у меня ума побольше, чем у простого газетчика, я бы решил, что он ее вовсе и не убивал.
– Тоже мысль.
Он сунул в зубы сигарету и прикурил, чиркнув спичкой о щиток. Молча затянулся. На худом его лице было сосредоточенное и хмурое выражение. Мы доехали до Лаврового Ущелья, я сказал ему, где свернуть с бульвара и где поворот на мою улицу. Машина взобралась в гору и остановилась у подножия лестницы.
Я вылез.
– Спасибо, Морган. Выпить хотите?
– В следующий раз. Вам, наверное, лучше побыть одному.
– Это я успею. На это время всегда есть.
– Вам надо с другом попрощаться, – произнес он. – Видно, это была настоящая дружба, раз вы дали из-за него упрятать себя за решетку.
– Кто это вам сказал? Он слегка усмехнулся.
– Мало ли что я знаю, да напечатать не могу. Пока. До встречи.
Я захлопнул дверцу, он развернулся и покатил вниз. Когда хвостовые огни исчезли за поворотом, я вскарабкался по лестнице, подобрал газеты с порога и открыл себе дверь в пустой дом. Зажег все лампы и открыл все окна. Воздух был затхлый.
Я сварил кофе, выпил его и достал из банки пять сотенных бумажек. Они были туго свернуты и засунуты сбоку под кофе. Я походил взад-вперед с чашкой в руке, включил телевизор, выключил, посидел, постоял и снова сел. Проглядел газеты, накопившиеся на крыльце. Дело Леннокса сперва подавалось с помпой, но уже сегодня утром ушло с первых страниц. Была фотография Сильвии, а Терри не было. Был моментальный снимок с меня, о существовании которого я и не подозревал. ?Частный детектив задержан для допроса?. Выло большое фото дома Ленноксов в Энсино. Псевдоанглийское строение, с огромной островерхой крышей, а на мытье окон, должно быть, уходило не меньше ста долларов. Оно стояло на бугре посреди участка акра в два, что для Лос-Анджелеса немало.
Был снимок и дома для гостей – миниатюрной копии большого здания. Его окружали густые деревья. Оба снимка были явно сделаны издалека, а потом увеличены. Фотографин того, что газеты именовали ?комнатой смерти?, не было.
Все это я видел раньше, в тюрьме, но теперь читал и смотрел другими глазами. Понять можно было одно – что убили богатую и красивую женщину и что прессу близко не допускали. Значит, влияние старика было пущено в ход уже давно. Уголовные репортеры, конечно, скрежетали зубами, но впустую. Все сходилось. Если Терри дозвонился тестю в Пасадену в ту самую ночь, как ее убили, то вокруг дома был расставлен десяток охранников еще до того, как про убийство узнала полиция.
Не сходилось лишь одно – то, как именно ее убили. Ни за какие деньги я не поверил бы, что Терри мог такое сделать.
Я выключил свет лампы и сел у открытого окна. В листве пересмешник выдал несколько трелей и, очень довольный собой, отошел ко сну. У меня зачесалась шея, тогда я побрился, принял душ и лег. Я лежал на спине, вслушиваясь в темноту, словно вдали зазвучит голос спокойный и терпеливый, который все объяснит. Голоса не было, я знал, что и не будет. Никто не собирался объяснять мне дело Леннокса. Да это было и ни к чему. Убийца сознался и ушел из жизни. Даже предварительного слушания не будет.
Очень кстати – как выразился Лонни Морган из ?Еженедельника?. Если Терри Леннокс убил свою жену – прекрасно. Теперь его не нужно судить и вытаскивать на свет все некрасивые подробности. Если он ее не убивал – тоже прекрасно. Мертвец – лучший козел отпущения на свете. Он не будет оправдываться.
Глава 11
Утром я снова побрился, затем оделся, поехал своей обычной дорогой в город, поставил машину на обычном месте. Если служитель на стоянке и знал, что я теперь лицо известное, то скрыл это очень ловко. Я поднялся наверх, пошел по коридору и достал ключи от конторы. За мной наблюдал какой-то смуглый парень пижонского типа.
– Ты Марлоу?
– Ну?
– Будь на месте, – сказал он. – С тобой поговорить хотят. – Он отклеил спину от стены и удалился неспешной походкой.
Я вошел к себе и подобрал с пола почту. Часть лежала на столе, куда ее положила вечером уборщица. Распахнув окна, я вскрыл конверты и выбросил ненужное, то есть практически все. Переключив входной звонок на другую дверь, набил трубку и стал сидеть, ждать, не раздастся ли крик о помощи.
Я думал о Терри Ленноксе как-то отвлеченно. Он был уже далеко – седые волосы, лицо в шрамах, легкое обаяние и гордость на свой особый лад. Я его не судил, не анализировал – ведь не спрашивал я его раньше, как его ранило или угораздило жениться на Сильвии. Он был словно человек, с которым знакомишься на пароходе. Вроде бы хорошо узнаешь, но в то же время и не знаешь вовсе. И исчез он похоже – попрощались на пирсе, пока, старина, будем держать связь – но ты знаешь, что ни ты, ни он больше не объявятся. Очень возможно, что вы с ним никогда уже не встретитесь. А если и встретитесь, это будет абсолютно другой человек – член фешенебельного клуба. Как бизнес? Да неплохо. Хорошо выглядите. Вы тоже. Я в весе слишком прибавил. Ох, не говорите. Помните нашу поездку на ?Франконии? (или как ее там?). Еще бы, прекрасно прокатились, правда?
Черта с два, прекрасно. Ты подыхал со скуки. Только потому и заговорил с соседом, что рядом не было никого поинтереснее. Может, и у нас с Терри Ленноксом так было? Нет, не совсем так. Во мне жила часть Терри. Я вложил в него время, и деньги, и три дня в каталажке, не говоря уже про хук в челюсть и удар по шее, который я чувствовал при каждом глотке. А теперь он умер, и я не мог вернуть ему его пять сотен. От этого я разозлился. Всегда злишься на мелочи.
Звонок в дверь и по телефону раздались одновременно. Я взял сперва трубку – звонок в дверь означал всего лишь, что кто-то вошел в мою тесную приемную.
– Мистер Марлоу? С вами будет говорить мистер Эндикотт.
Он подошел к телефону.
– Это Сюэлл Эндикотт, – представился он, будто не знал, что его чертова секретарша уже довела это до моего сведения.
– Доброе утро, мистер Эндикотт.
– Приятно услышать, что вас выпустили. Наверное, ваша идея – не оказывать сопротивления – оказалась правильной.
– Это не моя идея. Просто упрямство.
– Сомневаюсь, что вы снова услышите об этом деле.
Но если услышите и вам понадобится помощь, дайте мне знать.
– Вряд ли. Он умер. Поди докажи, что мы с ним вообще встречались. Потом надо доказать, что я знал о преступлении. А потом – что он преступник и скрывается от закона.
Он прочистил горло.
– Может быть, – осторожно заметил он, – вам не сказали, что он оставил полное признание?
– Сказали, мистер Эндикотт. Я сейчас говорю с юристом. Разрешается ли мне произнести, что и подлинность, и правдивость этого признания тоже еще надо доказывать?
– Боюсь, что у меня нет времени для юридических дискуссий, – отрезал он. – Я улетаю в Мексику для выполнения довольно грустного долга.
Догадываетесь, какого?
– Гм. Смотря кого вы представляете. Вы ведь так и не сказали, помните?
– Прекрасно помню. Ну, до свидания, Марлоу. Мое предложение о помощи остается в силе. Но позвольте дать вам еще и совет. Не будьте слишком уверены, что у вас все в порядке. Ваш бизнес очень уязвим.
