Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

Достав из серебряной шкатулки, стоявшей на столе, сигарету, адвокат долго старательно вставлял ее в мундштук. Потом неприступно заявил:

— Простите, синьор капитан, но я не обязан отчитываться перед вами за свои действия.

— Вот именно, — сказал капитан, — это меня и заботит. Кому вы, собственно, подотчетны? Пока что главным для вас было заставить вашего клиента взять вину на себя. Когда его друзья находят свидетеля, могущего дать показания в его пользу, вы спешите к нему, чтобы заткнуть рот. Будьте добры не перебивать меня! И дураку ясно, что Лабро получил от вас больший куш, чем рассчитывал содрать с нас. Он сам едва не проболтался.

— Если он сказал нечто подобное, то лгал.

— Значит, вы признаете, что были у него?

— Не признаю и не отрицаю. И вы не имеете права меня допрашивать.

— Тут вы ошибаетесь. Может, вы и лучший адвокат Флоренции, но, по-моему, вы мошенник, который предал своего клиента, потому что вам за это заплатили.

— Я не собираюсь выслушивать такие оскорбления.

— Будете, потому что я подам на вас жалобу в коллегию адвокатов.

Тоскафунди усмехнулся:

— Вы полагаете, они поверят этой фантастической истории?

— Пожалуй, нет. Но я скажу вам, кто поверит: мэр Флоренции, у которого достаточно влияния и власти в этом городе. И он приятель Брука.

Тоскафунди вскочил. На побелевшем лице выступили багровые пятна.

— Пока вы не возьмете назад ваши фантастические и ничем не подкрепленные утверждения, я не могу заниматься этим делом.

— Это лучшее, что я от вас слышал.

— Вы хотите подать на меня жалобу в коллегию адвокатов. Не выйдет. Я сам подам на вас жалобу, и, если приведу в ней все ваши заявления, можете быть уверены, ни один юрист, ни один дорожащий своим именем адвокат не захочет взяться за это дело.

— Лучше никакого адвоката, чем адвокат — жулик, — заявил капитан. — Не провожайте меня, я выйду сам.

На следующее утро капитана к девяти утра настойчиво пригласили к британскому консулу. Подъезжая к воротам, ему пришлось пропустить встречную машину, за рулем которой капитан заметил чем-то знакомого ему молодого человека. «Юрист, — подумал он, — и кандидат на выборах… Как же его зовут?..»

Консул был в своем кабинете. С ним — высокий, солидного вида мужчина со смуглым лицом и седыми усами, который напомнил капитану ослика Иа из истории о Винни-Пухе, но оказался английским юристом, которого звали Том Проктор.

— Все мы здесь друзья Брука, — сказал сэр Джеральд, — поэтому я буду откровенен. К сожалению, вы несколько осложнили ситуацию, капитан.

— Если это так, мне очень жаль, — сказал капитан, но по голосу это было не слишком заметно. — Что происходит?

— С восьми утра у меня беспрестанно звонит телефон. Уже звонили председатель флорентийской гильдии юристов, председатель коллегии адвокатов и генеральный секретарь союза флорентийских адвокатов и прокуроров.

— Прекрасная компания. Что им нужно?

— Жалуются, что вы угрожали и оскорбляли одного из лучших представителей флорентийской адвокатуры. По одной из версий, вы даже угрожали ему физическим насилием. Поскольку вы британский подданный, ответственность за вас несу я. И должен позаботиться о том, чтобы это не повторилось.

— Ах, так, — сказал капитан. — Вы не хотите для разнообразия послушать, как было дело?

— Разумеется.

Когда капитан закончил, заговорил Том Проктор:

— Вы спросили его, почему он поехал к Лабро?

— Было совершенно ясно почему.

— Несомненно. Но однозначно вы его не спрашивали? Как юрист, я вам хочу сказать, что, если бы я вел какое-то дело и постороннее лицо — простите, что я вас так называю, — явившись ко мне, начало рассказывать о каком-то коронном свидетеле, я бы его только высмеял. Но точно так же я мог бы отправиться к этому свидетелю, чтобы самому убедиться, не знает ли он чего-нибудь важного.

— Верно, — сказал капитан, — но одно остается неясным. Лабро что-то собирался продать, сам говорил это Бруку и написал это мне. Но когда я пришел к нему, об этом и речи не было. Кто-то дал ему больше. Кто еще, если не эта скользкая гадина?

— Оскорблениями вы только усугубляете бестактность, которую допустили, — сказал сэр Джеральд. — Надеюсь, понимаете, как серьезно повернулось дело. Теперь во всей Флоренции не найти юриста, который взялся бы за дело Брука.

— Да что вы, не может быть все так плохо! Найти адвоката всегда можно, Только вопрос, где взять деньга?

— И где же мы их возьмем?

Капитан был несколько ошарашен.

— В Италии это несколько иначе, чем у нас, вы знаете? Вам не приходит в голову, кто мог бы нам ссудить пятьсот фунтов под залог?

— Это будет так дорого стоить?

— Как минимум. И намного больше, когда начнется процесс.

— А у Брука нет денег?

Ответил ему Том Проктор:

— И да и нет, но в основном нет. Не будь он таким альтруистом, жил бы припеваючи. Его дед по матери, Леопольд Скотт, когда-то модный художник, заложил основу семейного состояния. Слава его быстро миновала, но по части финансов он неплохо соображал. Вложил деньги в такие компании, как «Де Биро» и «Хадсон Бэй», и все эти акции сегодня поднялись в десятки раз.

— И чьи это деньги?

— Его мать до конца своих дней жила на ренту, которая потом перешла к Роберту и его сестре Фелиции. Но Роберт не принял свою долю. Заявил, что это противоречит его принципам — жить тем, что не заработал сам.

— И Фелиции досталось все?

— Вот именно.

— Она не поможет?

— Не знаю. Фелиция придерживается викторианских взглядов. И хотя живет в богатстве, созданном портретами городских советников, заслуживших дворянство, и почетных вдов, увешанных бриллиантами, в глубине души она не одобряет искусство.

— Но если узнает, что случилось с Робертом?

— Об этом и речи быть не может. Чтобы обратиться к ней, понадобится согласие Роберта, а он его никогда не даст.

— А в консульстве нет каких-нибудь фондов на подобные дела?

— Небольшие, — грустно ответил консул, — и не на этот случай. Фунтов двадцать можно найти, чтобы отправить домой загулявшего моряка, но не больше.

— Так нужно организовать подписку, — сказал капитан. — Я для начала даю сто фунтов.

— Пожалуй, это пойдет, — согласился сэр Джеральд. — Многие присоединятся, если я попрошу их лично. Единственная проблема… — казалось, он не знает, как сказать.

— В чем? — спросил капитан.

— Их нужно будет убедить, что деньги уйдут не впустую. Прежде чем начнете возражать, позвольте сообщить вам кое-что еще. Утром у меня был синьор Риссо. Он прокурор, ведет дело Брука. Своих намерений он не скрывал. Хотел, чтобы я посетил Брука и убедил его признать свою вину.

— Понимаю, — сказал капитан. — Лишился одного союзника — Тоскафунди, от которого мы избавились, и потому теперь пытается заполучить вас, чтобы загребать жар чужими руками. Вы, конечно, отказались.

Сэр Джеральд, с трудом сдерживая гнев, заявил:

— Предлагаю вам, капитан, чтобы вы перестали приплетать к делу чувства, дружбу, верность и прочие похвальные качества. Исходить будем из фактов. Риссо показал мне заключение полицейской лаборатории в Риме. В волосах Мило Зеччи обнаружены осколки стекла, два из них даже застряли в черепе. Их извлекли и сравнили с осколками рассеивателя фары с машины Брука. Микроснимки однозначно показывают, что они идентичны. У обвинения поэтому нет никаких сомнений, что Мило был сбит именно машиной Брука. А раз мы не можем утверждать, что кто-то ночью взял машину, сбил Мило и вернул машину в гараж — слишком это неправдоподобно, — значит, его задавил Брук.

9. Головоломка

— Значит, я расшевелил это их осиное гнездо, — сказал капитан Комбер. — Не впервой. Помню, как-то раз уличил адмирала, что тот вместо учений ловил рыбу. Ничего, сошло. — Проблеск веселья в нем тут же погас: — Но, черт возьми, что же делать?

— Выше голову, — сказала Элизабет. — Мы хотя бы не сидим сложа руки. Остальные вообще ничего не делают.

— Но есть ли в этом какой-то смысл?

— Полагаю, есть. То, что нам только что рассказала Тина, чрезвычайно важно.

Такие совещания втроем по вечерам в квартире капитана в последние дни стали непременной частью их жизни.

— Важно, — согласился капитан, — ну и что с того?

— Это как головоломка, — сказала Элизабет. — Понимаете, что я имею в виду? Вначале вы складываете легкие места, например по краям, но внутри пока еще ничего не складывается, ничего не понятно, разве что несколько небольших кусочков. И тут вы поворачиваете один такой кусочек вверх ногами — и ура, подходит! И сразу составляется вся картина.

— Хотел бы я знать, как провернуть этот фокус.