Татьяна Полякова - Ставка на слабость

— Друзья у нас на хвосте, «пятерку» видишь? Пасут от самого дома.

— Что будем делать? — тревожно спросил Серега, кости у него, видно, еще болели.

— Сейчас к универмагу подъедем, войдем внутрь, потом отвезешь девочек. Помнишь, как мы играли? Сможешь оторваться?

— Смогу. А ты куда?

— А я их попасу. Пора знать, с кем дело имеешь.

Через пятнадцать минут мы по всем правилам отрывались от «хвоста». Припомнив ловкий трюк, Серега как будто смог уйти от докучливых соседей и вздохнул с явным облегчением. Я же никакого облегчения не испытывала: Денис, вольно блуждающий где-то, вызывал смутную тоску и беспокойство, его следовало держать на глазах. Тут Серега затормозил возле пятиэтажки.

— Ну, вот, — сказал он, — приехали.

Мы поднялись на второй этаж, Серега отпер дверь, и мы оказались в однокомнатной квартире, меблированной какой-то рухлядью, пахло плесенью и гнилью, зато в прихожей красовался телефон.

— Это что ж такое? — изумилась Люська, перспектива жить здесь ей, как и мне, не улыбалась.

— Денис велел здесь ждать. — Было ясно, других предложений у Сереги нет и быть не может. С появлением брата он переменился, от его крутости ничего не осталось, он стал тем, кем и был: добродушным, не очень взрослым и забавным парнем. То, что теперь за все отвечает Денис, его, безусловно, устраивало. В общем, он был солдатом при хорошем командире. Так как командир вполне мог оказаться в стане врагов, за Серегой стоило присматривать. Это спокойствия тоже не прибавляло.

Мы протосковали часа два, когда вдруг зазвонил телефон. Серега вышел в прихожую и снял трубку.

— Да, — это единственное слово, которое он произнес. Что говорили ему, понять было невозможно, в комнату он вернулся совершенно потерянным, буркнул:

— Ждите здесь, — и пошел из квартиры. Мы бросились вдогонку с вопросами, но он лишь повторил:

— Ждите здесь. — Я сомневалась, что он нас слышит, таким очумелым он выглядел.

— Что за черт! — выругалась Люська, падая в кресло. — Куда его понесло? И что, интересно, нам делать?

— Ждать. И ради бога, не скули вслух. У меня голова разболится.

Люська просьбе вняла и еще два часа вела себя вполне сносно. Потом мы нашли карты и стали резаться в «дурака». За этим занятием нас и застал Денис.

— Твой братец куда-то сбежал, — сообщила Люська.

— Я знаю, — ответил Денис, устраиваясь в кресле.

— Может, он еще где подрабатывает?

— Не думаю, скорее всего ему просто трудно вернуться.

— Интересно, — заметила Люська, а Денис, по очереди поглядев нам в глаза, сказал:

— А теперь давайте поговорим серьезно. Что вы взяли в машине?

— В какой? — удивилась Люська, удивление она слегка переигрывала.

— В той самой машине, из-за которой начался этот бардак.

— Какими ты словами бросаешься, — сокрушенно заметила Люська, — нехорошо.

Денис извлек из куртки пистолет и сказал, улыбаясь как-то по-особенному подло:

— Вот этой штукой я тебе все зубы выбью, если будешь дурочку из себя строить. На эти игры времени нет.

То, что он обращался к Люське, меня несколько утешило, однако ненадолго: много ли зубов у Люськи? Денис продолжал сидеть в кресле, строго глядя на нас, Люська заерзала.

— Еще один тупица, — как-то вяло сказала она, — чего это все лезут к нам с этой машиной? Хоть бы кто поинтересовался, а знаем ли мы, о чем речь?

— Я вам сейчас объясню ситуацию, — терпеливо начал Денис. — Полтора часа назад мне сказали, что если вы в течение двух дней не вернете то, что взяли из машины, Серега будет возвращен домой частями. Людей, которые сказали мне это, я немного знаю и верю им на слово. Кстати, как они выманили его отсюда?

— По телефону позвонили.

— Ясно, — усмехнулся Денис, — сказали: «Твой брат у нас», и он понесся сломя голову.

— Вот-вот, а должен был сидеть здесь и нас охранять, — заметила Люська, держалась она молодцом, хотя во взгляде читалось томление. — И ты, между прочим, обещал нас от неприятностей избавить, а не от зубов.

— Мне очень жаль, — опять усмехнулся Денис, — но обстоятельства изменились.

— Вот и верь людям после этого…

— Если не возражаете, мы поплачем вместе, только несколько позже. А пока меня интересует то, что вы взяли из машины.

— Нас это тоже интересует, — вмешалась я, — может, ты перестанешь тыкать в нас пистолетом и выслушаешь?

Денис кивнул, однако пистолет не убрал, а я изложила нашу версию. Он слушал внимательно, неотрывно глядя мне в глаза, чужие взгляды меня никогда не смущали, по-моему, я все изложила вполне искренне.

— Звучит неплохо, — согласился Денис, — но есть нюанс. Парни, с которыми вы были, пустились в бега.

— Что ж тут удивляться? Ты видел, как твоего братца отделали? И им, наверное, досталось. Дуракам разве докажешь, что ты возле машины две минуты был и ушел? Вот и бегают пареньки.

— Может, оно и так, только вам придется убедить меня в этом.

— Как это? — не поняла Люська.

— Хочу проверить, как долго вы будете придерживаться этой версии.

— Мне твои выходки надоели, идиот, — грозно сказала Люська и, поднявшись с дивана, пошла к Денису. — Стреляй, ковбой.

— Не подходи к нему, — заорала я, но опоздала. Не меняя позы, Денис выбросил вперед кулак, он пришелся Люське в живот, она рухнула на колени, хватая ртом воздух, лицо мгновенно посерело от боли. Денис поднялся и пошел ко мне, на ходу извлекая из кармана наручники, я решила, что дергатъся бессмысленно, и через пару секунд оказалась прикованной к батарее. Денис вернулся к Люське, которая все еще не могла отдышаться, связал ей руки ремнем за спиной и подтянул к другой батарее. Люська пару раз все-таки смогла достать его ногой, пользы от этого не было, но моральное удовлетворение доставило. Совершив этот подвиг, Денис прошелся по комнате, насвистывая мотивчик, и извлек утюг, включил его в розетку и сел в кресло. Я стала смотреть на жизнь без оптимизма, а Люська ерзать.

— И чего это ты делать собрался? — мрачно спросила она.

Он молчал, минут через десять взял утюг, подошел к Люське, схватил ее за волосы левой рукой, а правой поднес утюг к лицу.

— Объясняю, красавица. Сейчас я тебя так пропечатаю, с красивой мордахой простишься навеки.

— Я ж тебя, гада, в тюрьме сгною, — ответила Люська.

— Возможно, но рожа твоя от этого лучше не станет.

— Козел, твою мать! — рявкнула Люська, голова ее дернулась, а я заорала. Спина Дениса скрывала от меня происходящее, когда я вновь увидела Люську, никаких увечий на ее лице не наблюдалось, но смотреть на нее было страшно: она дико материлась, вращала глазами, плевалась и странно поскуливала.

— Уйди, гад, — наконец произнесла она нечто членораздельное, — подавись, гнида, чтоб тебе эти деньги костью в горле застряли.

Я с облегчением вздохнула.

— Развяжи, — продолжала бушевать Люська.

— Нет, — покачал головой Денис, устраиваясь в кресле, — сначала ты мне все расскажешь.

Люська заревела злыми, беспомощными слезами.

— Господи, — запричитала она, — за что мне это? Да меня инфаркт хватит.

— В машине были деньги?

— Ага, — шмыгнула она носом, — деньги, полудурок, там двести пятьдесят «лимонов». Ты можешь представить, сколько это?

— Где они?

— На Танькиной даче зарыты, под рябинкой, в железном ящике. А ты чего сидишь, как чурка? — неожиданно накинулась она на меня.

— А я тебе с самого начала говорила: оставь деньги, ничего, кроме неприятностей, от них не будет.

— Говорила, говорила. Господи, да что ж это за издевательство такое, и не попользовались.

— Бог дал, бог взял, — философски заметила я.

— Удивляюсь я некоторым…

— Так, базар потом устроите, а сейчас поехали на дачу.

Денис отомкнул наручники, потом и Люську освободил, она сразу же заныла:

— Денис, ты ж парень неглупый, прикинь, там на всех хватит, а? Поделим.

— Я тебе что, про брата не рассказывал?

— Так придумай что-нибудь, мужик ты или нет? Выручим Серегу, ведь такие деньги… по восемьдесят три тыщи триста тридцать три рубля, да еще с копейками. Ведь совсем неплохо, а?

— Думай, чего говоришь. Серега у них.

— Так выручим, а? Мы поможем.

— Что я, охренел совсем? Какой от вас толк?

— Ну, кое-что и мы можем. Вот Танька, к примеру, говорит, что если я на кого сяду, то непременно раздавлю.

— Заткнулась бы ты, а?

— Сумма и в самом деле значительная, — вмешалась я, — и у нас есть двое суток, что-нибудь придумаем. Мы понимаем, основная работа ляжет на тебя, бери сто пятьдесят, а нам сто, ну?

— Чего это ты нашими деньгами швыряешься? — зашипела Люська.

— Лучше пятьдесят, чем ничего, — огрызнулась я.

— Пусть подавится, — заревела Люська. — Грабь, сволочь, бери сто пятьдесят.

Однако любовь к брату стоила дороже. Торг продолжался в машине по дороге на дачу, хватаясь за сердце, Люська отдавала двести, я смирилась с судьбой и в прениях не участвовала.