Человек-тень - Хелен Сара Филдс
– Значит, Харрис выжил, и ему пришлось жить с таким эмоциональным багажом. Расти без матери тяжело при любых обстоятельствах, но при таких… – Конни замолчала.
– Но она оставила Харриса в живых. И он выжил, – заметил Барда.
– Возможно, наш преступник смотрит на это по-другому, считая, что мать выбрала его брата, взяла Артура с собой, а его бросила.
– Значит, Зевьер стал для него заменой его брата? – спросил Барда.
Конни ответила на это полуулыбкой:
– Возможно, вы правы. Но пока Зевьер не придет в сознание, мы не можем знать это наверняка.
– А внутри больше не было зацепок, которые могли бы подсказать нам, где этот малый находится теперь?
– Нет. Вся электрика полетела во время пожара. Компьютер не включается, да и вообще он очень старый. Там имеется несколько запертых выдвижных ящиков, но вряд ли мы найдем в них карту с крестиком, который позволил бы нам решить эту головоломку. Многие окна в доме замурованы. И не только в тех апартаментах, где маньяк держал своих пленников, но и в его собственной спальне. Это выбило пожарного, который мне помогал, из колеи на целую минуту. На месте окон намалеван вид, причем так примитивно, словно рисовал ребенок. Так же намалеваны и занавески. Не исключено, что окно в спальне Харриса заложил не он сам, а его бабушка.
– Если его депрессия была такой тяжелой, возможно, она боялась, как бы он не выпрыгнул из окна. Это высокое здание, – предположил Барда.
– Да. Вы можете представить себе, каково мальчику было, когда он рос? Должно быть, он считал, что само его существование послужило причиной смерти его матери. Его отец так и не появился, а бабушка, возможно, была отнюдь не в восторге от такого поворота дела. Должно быть, детство у мальчишки было полной жопой.
– Таким образом, его лечили, лечение не помогло, и он вообразил, будто умирает. Что же он предпринял, чтобы попытаться исправить дело?
– Возможно, он не хочет ничего исправлять. Мы проводим столько времени в привычной нам зоне комфорта и готовы на все, чтобы продолжать жить по-прежнему. Мы полагаемся на лекарства, на экстренные службы, на везение, на судьбу. Смерть – это самое худшее, что мы можем себе представить. Вот только для некоторых людей это не так. Я провела достаточно времени взаперти в обществе тех, кто считал, что смерть менее мучительна, чем жизнь, и, по-моему, нам всем нужно пересмотреть наш взгляд на эту проблему. Возможно, преступник хочет умереть. Возможно, его мучает не мысль о том, что он умирает, а повторяющееся осознание, что это не так. В состоянии такой безнадеги человек способен на все, чтобы это прекратить… Чтобы положить конец своей жизни и своим мучениям.
– А зачем ему надо было поджигать дом после того, как этот его цикл продлился так долго? Ему же по-прежнему надо где-то жить. Все его фотографии находятся здесь. И все готово к поселению в доме его новой семьи, которая заменит прежнюю.
– Видимо, что-то изменилось, причем кардинально, и преступник решил, что больше он сюда не вернется. В полу третьего этажа и потолке второго зияют большие дыры, так что, возможно, на этот раз его планы были нарушены, и серьезно. Я бы предположила, что он решил покончить с жизнью независимо от того, входит это в планы природы или нет. Быть может, он просто не мог больше терпеть.
– Черт! – пробормотал Барда.
– Вот именно, черт! – согласилась Конни.
– Сэр, камеры засекли машину преступника, – доложил полицейский в форме. – Она съехала с объездной дороги под Эдинбургом на Стрейтон-роуд и направилась на юг.
– Отправьте туда машины без полицейской символики. К преступнику надо подъехать очень тихо. В его машине могут находиться заложницы, так что нашим надо будет вести себя так, чтобы он не психанул, – приказал Барда.
– Да, сэр.
Полицейский удалился, говоря что-то в свою рацию.
Конни вывела на свой мобильник карту местности:
– Поехали. Хотя Харрис Поуви и не умирает, другие люди почти наверняка стоят на пороге смерти.
Глава 40
– Что там может находиться? – спросил Барда, когда они проехали через город.
– Дорога идет на юг, значит, возможно, преступник понимает, что его преследуют, и пытается скрыться. Хотя, глядя на эту карту, я бы сказала, что на его месте я бы проехала еще один перекресток по А720 и свернула на А702, чтобы выехать на автостраду. Так уехать из этого района можно гораздо быстрее.
– Однако, если у него была причина для съезда на именно на Стрейтон-роуд, то можно предположить, что он едет в какое-то конкретное место. – Барда повернулся к Конни: – Давайте, Конни, до сих пор ваши инстинкты вас не подводили. Преступник прожил в этом доме всю свою жизнь. Он и прежде удерживал заложников и прежде убивал, но всегда возвращался в свой дом. Зачем же он поджег его?
– Похоже, прежде он не помнил, что у него уже бывали такие же самые симптомы. Он считал, что умирает, но не умирал… и возвращался домой и какое-то время продолжал жить как обычно. Возможно… возможно, на сей раз он решил, что с него хватит. Скажем, он что-то вспомнил о том, что творил прежде, обо всех этих костях. Если он понимает, что есть шанс, что он и на этот раз не умрет своей смертью, то не исключено, что он постарается перехватить инициативу. Он не хочет возвращаться домой. Кому захочется жить, глядя в намалеванные окна? Я провела почти год, глядя в окна, забранные решетками, и у меня бывали дни, когда смерть казалась блаженством по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть.
– Скажите, что есть на этой карте? – осведомился Барда.
Пошел дождь. Сперва крупные капли лениво стучали по крыше машины, затем пошел настоящий ливень, задул шквальный ветер, потоки воды стали почти горизонтальными, а видимость – почти нулевой.
– Просто класс, – сказала Конни. – Итак, тут есть региональный парк Пентланд-Хиллз, это огромная зеленая территория с несколькими озерами. Есть университетский кампус. Сам Стрейтон невелик, там имеется торговый комплекс, есть супермаркеты, район жилой застройки. Еще там есть лесной питомник, аптекарский огород…
– Яд? – предположил Барда.
– Возможно, – кивнула Конни. – Он находится рядом с кемпингом для фургонов туристов. Там было бы легко затеряться, но там совсем не легко
