Ангел в эфире - Светлана Владимировна Успенская
Значит, за сыном он тоже продолжает следить…
Настя перевернула фотографию. На тыльной стороне ее значился адрес: Карамышевская набережная, дом, корпус, квартира. А на других снимках были написаны другие адреса, много адресов…
Номер дома и квартиры Настя округло-аккуратным почерком записала в свою записную книжку, после чего сложила документы обратно в сейф, повернула ключ в замке, запоздало удивляясь тому, что в итоге обнаружила совершенно не то, что искала.
Отлепив жвачку с объектива камеры, заперла за собой дверь.
Службы безопасности Настя не боялась. Впереди выходные, в эти дни записи с камер слежения проверяться не будут, а потом ее визит в дядюшкин кабинет быстро затрется новыми кадрами. К тому же служба безопасности просматривает пленки, только когда что-нибудь случается, но ничего же не случилось… Почти ничего.
Солнцеподобно улыбнувшись охраннику, Настя вышла из эфирной зоны.
До верстки программы оставалось несколько часов, а у нее еще куча дел! Нужно вернуть ключи дяде Захару, отыскать тот дом на Карамышевской набережной, последнее пристанище Вадима. Подобрать квартиру для скорого переезда с Алиной. Найти себе новое место работы. Нанять охрану.
Избавиться, наконец, от своего мужа. Если не физически, то как-нибудь по-другому, как получится.
Главное — поскорее избавиться от него.
Новенький красный «ягуар» (подарок мужа на рождение дочери) обтекаемой ракетой летел по запруженным автомобилями улицам. Настя спешила.
Она не видела, что за ней летела по улицам неприметная синяя «шестерка»…
Вернув ключи дяде Захару (ой, они, наверное, случайно выпали из кармана, я подумала, что они вам нужны, вот и заехала — ну и так далее…), девушка уже успела посетить агентство недвижимости и охранную контору.
Агент по аренде квартир был несказанно счастлив — когда еще найдешь клиента, готового задорого снять роскошные апартаменты. Причем без предварительного просмотра, без торга, только по одной фотографии и хвалебно-рекламному отзыву самого агента! Конечно, знаменитая Плотникова может не думать о деньгах! Наверное, подыскивает укромную хатенку для встреч со своим хахалем Земцевым…
— А знаете, как вас называет моя мама? — разоткровенничался парень, когда комиссионные за сделку оказались в его кармане. — Ангелом! Переключи, говорит, телевизор на новости с нашим ангелом… Может быть, вы оставите для нее автограф? Мама будет счастлива.
Настя торопливо расписалась на клочке бумаги.
В охранном агентстве пообещали немедленно выделить двух профессионалов — торопливый договор тоже был подписан и скреплен печатью, а Настю в качестве бонуса одарили изрядной порцией комплиментов.
— На экране вы выглядите куда старше, чем в жизни, — разулыбался широкоплечий парень с кобурой на ремне. — Скажу своему отцу, что сегодня видел его любимую ведущую. Вот он обрадуется! Он иногда говорит: «Ну, что нам сегодня поведает наш ангелочек»… «Ангелочек» — это вы!
Настя размашисто расписалась на чистом листке.
— Для вашего отца, — улыбнулась она.
Теперь «ягуар» адски спешил — и синяя неприметная «шестерка» спешила вслед за ним, пробираясь на Карамышевскую набережную.
Пробка спутала все ее планы. На середине пути, поняв, что безнадежно опаздывает, Настя лихо развернулась через две сплошных полосы, решив вернуться в «Останкино». Она не могла позволить себе опоздать к эфиру.
С невнимательным удивлением она заметила в зеркале, как синяя «шестерка» с заляпанным номером развернулась вслед за ней, рискуя правым крылом. Наверное, ее водитель тоже ужасно спешил…
Протасов с полувзгляда понял, что с телезвездой что-то не то, — розово припухшие веки свидетельствовали о недавних слезах, лицо устало вытянулось, в глазах плескалась тревога.
— Что стряслось? — тревожно спросил он и догадался: — Что-то с Алиной, да?
Настя, памятуя о всевидящих камерах, лишь тускло улыбнулась:
— Да, Алина… Она… она кашляла всю ночь! Я так волнуюсь, вдруг у нее бронхит.
Под невинный разговор о детских хворях они постепенно дошли до завитка бесконечного коридора, выйдя из эфирной зоны в нейтральную часть здания, где камер слежения было значительно меньше.
Здесь Настя неожиданно для себя разрыдалась, уткнувшись Антону в плечо.
— Я не знаю, что делать, — бессвязно пролепетала она. Двухдневное напряжение разрядилось потоком истеричных слез. — Он отнимет у меня дочку! Антон, помоги мне!
Протасов был сам растерян пуще ее. Он только мягко похлопал девушку по руке, глупо приговаривая:
— Ну успокойся, вытри слезы… Не надо распускаться перед эфиром. Вот платок… — На лице его читалось искреннее страдание.
Если бы он мог, он сделал бы для нее все, все, что она захочет. Только он ничего, ничего не может. Разве что…
И он предложил, не веря в свое несбыточное умонепостижимое счастье:
— Переезжай с дочкой ко мне, я сейчас живу один… Я вас в обиду не дам. — Он решительно сжал кулаки.
Отрицательно мотнув головой, Настя жалко всхлипнула:
— Он отыщет нас в два счета и отнимет Алину… Антон, что мне делать, скажи! Ты ведь все знаешь, ты все можешь! Ты же был в Чечне, в конце концов… Что мне делать, Антон?
Протасов слабо шевельнул безвольными, распущенными сочувствием губами.
Она прочитала высказанный, но подразумеваемый ответ в его глазах: надо избавиться от него. Так она и думала…
Только ночью, после гладко прошедшего эфира у Насти, наконец, появилось время поразмыслить, каким образом кассеты и документы оказались в сейфе Шумского. Она ехала на Карамышевскую набережную, предварительно сверившись с картой и адресом из записной книжки.
Картина вырисовывалась не очень-то радужная. Очевидно, Шумский с самого первого дня прилежно шпионил за ней. Добрый дядюшка, вероятно, стал проявлять участие в судьбе своей воспитомки исключительно по начальственному приказу — чтобы своевременно информировать патрона о действиях милой протеже. А Цыбалин, прознав о любовной интрижке сына, решил удержать девушку в столице, для чего и предложил Насте лакомую должность ведущей. С бывшей женой Игорь Ильич, очевидно, поддерживает крепкую связь. Может быть, он даже специально развелся с Региной, чтобы приблизить к себе Настю. Чтобы не потерять ребенка, свою внучку, чтобы прочными семейными узами удержать подле себя свою драгоценную кровиночку, последнюю представительницу их угасающего рода.
В надзоре за девушкой ему помогал
