Светлана Щелкунова - Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой

Сказки и рассказы

Светланы Щелкуновой

Да что вы понимаете в любви

Небесам уже снились дожди. Близился к концу сезон охоты за листьями. Охотники промышляли уже не только в загородных парках, но и в самом центре. Во дворе под кленами мелюзга сражалась за ясные полузвёзды для школьных гербариев. Самые отчаянные охотницы – конечно мамы. Иная запросто могла влезть на верхушку, одёргивая юбочку, чтобы сорвать вожделенный осколок солнца для любимого чада. Иногда какая-нибудь мамаша приводила папашу. Тот, виновато оглядываясь, обхватывал дерево и тряс его, краснощёкие отпрыски с боевым кличем бросались под огненный обстрел.

«Ничего. На всех хватит, – усмехался Михей, – Вот Люсьена совсем другое дело!» Зловредная дворничиха задалась целью погубить осень на вверенном ей участке. Каждое утро она сгребала ее в громадные кучи и устраивала дымовуху. Спешащие на работу жильцы задыхались и кашляли. Дико кашляла и сама Люсьена. С красным носом, зловещими вампирьими глазами, она протягивала руки в рваных перчатках поближе к огню и победоносно улыбалась. Ночью двор снова засыпало листвой, а утром Люсьена, ворча, выходила с граблями на охоту.

– Интересно, придёт она сегодня или нет? – с нетерпением поглядывая в окошко, спросила Принцесса, имея в виду, конечно же, не Люсьену. Рыцарь печально бряцнул доспехами из жестяных банок, а Трубадур успокоил:

– Придёт, любимая! Придёт! Вчера был концерт…

– Нет, я не понимаю, как можно, потеряв женскую гордость, быть мальчишкой на побегушках, таскаться за этим музыкантишкой повсюду. Я бы так не смогла, – Принцесса томно потянулась и: «Апчх!» – чихнула.

– Я бы так не смогла, – передразнил ее Дракон, – Куда тебе! Это любовь!

При слове любовь куклы оживились, заколыхались на своих лесках. Они-то лучше всех знали, что такое любовь. Они по три раза в неделю играют её на сцене!

– А ну, цыц! Раскудахтались! И без вас тошно, – долговязый Михей босиком пришлепал в мастерскую.

– Эге! Наклюкался вчера, как свинья. Нефиг палёную трескать, – тихонечко пробубнил Дракон. Хозяин резко повернулся:

– Это ты, зелёный? Всё! Завтра же тебе новую правую поставлю. Старая ни к черту не годится, только болтает. А вы смотрите у меня! – пригрозил он куклам. – Ведите себя прилично. У нас сегодня гостья, – Михей, согнувшись, полез в шкаф в поисках чистой футболки. В кукол полетели шмотки. А тут вдруг:

– Дзынь!

– Звонок! Звонок! Хозяин! – переполошились куклы.

Михей выбрался из шкафа, где, как ни странно, стал меньше ростом.

– Чур, я открою!

– Нет, я! Я!

Оттолкнув подравшихся в коридоре Рыцаря и Трубадура, Михей уже припал к дверям.

Никак не мог привыкнуть к её новой причёске и потому в который раз застыл на пороге. Коротко стриженые волосы зеленели молодой травой. Толстый свитер, на рукаве заплаткой – мокрый лист, стёртые по моде джинсы, на ногах – мохнатые зверотапочки.

– Разве можно в тапках по двору! А если ноги промокнут, – начал было укорять Михей, но она клюнула носом в его грудь и зарыдала плечами. Михей сглотнул слова, подхватил Вареньку и отнёс на кухню.

Куклы, которые по обыкновению подсматривали, заохали и заахали. Громче всех сокрушался Дракон, по очереди хватаясь за головы:

– Братки! Вы слышали? Где пресловутая свобода слова? Где, я спрашиваю? Уж и нельзя высказать свое мнение! Бедная моя головушка!

– Не горюй, дружище! – утешал Трубадур, – Ничего он с твоей головой не сделает. Забудет. А не забудет, мы Волшебника попросим туману напустить!

Волшебник сверкнул зеркалами очков.

– И потом, у тебя еще две есть. Подумаешь! Что одна, что три – толку никакого! – захихикала Принцесса, поправляя локоны.

– Тише! Тише! Из-за вас не слышно.

Стало совсем-совсем тихо, только в уголке хныкала Бедняжка Нелли. Она так часто плакала, по сценарию и без, что никто уже не обращал на это внимание.

На кухне, на узком диванчике с упоением ревела Варенька. Михей в панике метался из угла в угол, чуть не опрокинул горшок с гортензией, схватил со стола солонку, поставил её в холодильник, вконец рассердившись на бестолковые руки, спрятал их в карманы:

– О чем ты плачешь, глупая? Любовь – такое счастье. Пойми, главное – само чувство. Взаимность вовсе не обязательна!

Варенька посмотрела на него с испугом, как на душевнобольного:

– Чушь собачья! Это что, какой-нибудь известный философ выдумал?

– Нет, я сам.

– Да что ты понимаешь! – рассердилась Варенька, – Не смей об этом говорить! Он меня вообще не замечает. Я для него – никто. «Стрельни-ка сигаретку, пожалуйста.» А глаза прозра-а-ачные, – протянула она и, спохватившись, зарыдала еще пуще.

– Но ты сама заявила, что он – гений. А гении они не здесь, а – там! – Михей ткнул пальцем в грязный потолок. – Ему не до женщин.

– Да у него каждый месяц – новая, – не унималась Варенька. – Просто я не красивая.

– Кто тебе сказал, что ты не красивая! – ужаснулся Михей, а подоспевший вовремя Трубадур подхватил:

– Кто тебе сказал, что ты не красивая? Нет никого прекраснее на свете. Смотрелась ли ты сегодня в зеркало, любимая? Брось его! Оно бессовестно врёт, потому что не отражает и сотой доли твоей красоты. Взгляни в мои глаза. Они не обманут, – Трубадур встал на одно колено, протянул к Вареньке веревочную руку, потерял равновесие и грохнулся, распластавшись морской звездой. Варенька рассмеялась.

– Вот! Так-то лучше! – обрадовался Михей, – Эй, вы, бездельники и дармоеды! Ставьте чайник! Тащите пирожные! – взревел он голосом Карабаса Барабаса. Куклы бросились выполнять приказ. Дракон зажёг газ и поставил чайник. Рыцарь притащил коробку с пирожными, а Бедняжка Нелли с Принцессой достали гостевые чашки.

– Осторожно, девочки, не спешите! Уроните, – беспокоилась Королева Мать. Сейчас это была она. А вообще все зависело от короны и улыбки на липучках. Если есть корона на голове и улыбка прикреплена уголками вверх, то это добрая Королева Мать, а если улыбку перевернуть уголками вниз – Злая Мачеха. Так остроумно придумал Михей.

Варенька восхищенно всхлипывала, наблюдая за кукольной кутерьмой:

– И как это у тебя здорово получается!

Чай уютно устроился в чашках, пирожные разлеглись на блюде в сладком томлении, куклы расселись по углам, хлопая глазами. Говорила в основном Варенька. Михей кожей чувствовал тепло, исходящее от неё. От необычного тепла на макушке распустились одуванчик и две незабудки. Примчала изумрудно-зеленая стрекоза. Изумленно зависла над незабудками, размышляя, стоит ли садиться на странную лужайку.

Неделю назад Михей страшно возмущался, что Варенька постригла и покрасила волосы, обзывал её панкующим воробьём и жаловался: «Это надо же – почти на лысо, да еще и цвет зелёный! Думает, так он обратит на неё внимание!» Теперь кроткая коровка перебиралась с травинки на травинку, торопясь по своим важным божьим делам. Интересно, какая на ощупь трава: мягкая или колючая?

Варенька ему – о вчерашнем концерте, о драгоценном Аркадии, о том, как он каждый раз выкладывается, а у него – сердце, и врачи против…

А Михей дурел от запаха травы и уже поднял руку, чтобы подставить ладонь коровке…

– Ты меня совсем не слушаешь!

Рука застыла в воздухе, как остов севшего на мель корабля. Коровка послушно перебралась на палец.

– Нет, что ты! Я слушаю! – испугался Михей, зажав насекомое в ладони, и спрятал руку за спину.

– О чем я сейчас рассказывала?

– О новой песне, – спасла хозяина Бедняжка Нелли. – Там ещё, кажется, есть такие слова:

Грею дыханьем руки,

В чашке мешаю звуки,

Слушаю смех фарфора.

Я тебя увижу скоро,.. –

и она с блеском процитировала пару куплетов. Куклы захлопали.

– Нечестно! – возмутилась Варенька, – вечно они тебе подсказывают!

– А как же иначе! Это мои куклы. Они мне вместо детей.

Куклы ахнули. Михей смутился. Он не любил говорить красиво.

– Все равно нечестно. Они играют по твоим правилам, а, может, им хочется по своим?!

– А вот и нет! Мы сами по себе! – возразил Дракон. Куклы заверещали:

– Мы сами по себе! Мы сами по себе!

Михей вскочил с дивана и под шумок раскрыл ладонь – божья коровка исчезла.

– Да что они без меня! – рявкнул он, – Мертвые деревяшки, жалкие тряпки. Я вдохнул в них жизнь! А вот ты… – давясь невысказанным, подошел к окошку, чтобы разглядеть на стекле дождевые капли.

В темноте коридора Варенька безуспешно пыталась схватить его за руку. Словно плохой кукловод дергал не за те веревочки, и получалось мимо. Из ванной доносилось вечное, как само время «кап-кап-кап…»

– Пока.

– Пока.

– На премьеру придешь?

– Что ты!

– Ах, да, забыл, в субботу концерт. Но есть еще воскресение, правда? Я устрою премьеру для тебя одной…