Картер Браун - Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная
— Кто такой Джонни Кей?
— Мы должны были пожениться. Вы ведь знаете, как люди влюбляются в семнадцать лет. Кажется, что это на всю жизнь… Да и не только кажется. — Джуди помолчала. — Мы прямо с ума сходили друг по другу.
— Но вы не поженились?
— Нет. — Она задумчиво покачала головой. — Джонни был на три года старше меня. Он ушел в армию, в авиацию, и годом позже был убит в Корее.
— Простите, — сказал я.
— О, это было так давно. По крайней мере, мне так казалось, пока я не получила эти письма.
— А при чем здесь поэма? — спросил я. — Какое к этому имеет отношение «Прекрасная дама»?
— О, это просто нечто вроде шутки Джонни. Как-то раз я не смогла пойти на свидание с ним, и он назвал меня Прекрасной бессердечной дамой. Он называл меня так каждый раз, когда я почему-либо не могла прийти. — Ее глаза затуманились. — Но об этой шутке никто, кроме нас, не знал. А Джонни погиб семь лет назад. Кто, кроме него, может ее помнить? Это и пугает меня больше всего.
— Где находится Окридж?
— В двухстах милях отсюда, — сказала она. — Маленький городок, граничащий с пустыней. Я уехала оттуда в восемнадцать лет, сразу после того, как погиб Джонни. Мне там больше нечего было делать.
— Не возражаете, если я пока оставлю эти письма у себя?
— Конечно нет, — сказала она. — Как вы думаете, лейтенант, может быть так, что Барбару убили по ошибке?
Позади меня раздался скрежещущий звук, от которого у меня заныли челюсти. Я вздрогнул и обернулся. На пороге стоял Полник и озабоченно скреб в затылке.
— Лейтенант, — сказал он хладнокровно, — на этом пляже ничего нет, кроме песка и нескольких отпечатков ног.
— А рядом с бассейном ты ничего не нашел? — спросил я. — Туда мог кто-нибудь проникнуть прямо с пляжа?
— Да, — неуверенно сказал сержант. — Бассейн выходит за пределы комнаты, а снаружи он окружен стеной футов в пять, так что перелезть нетрудно. Но отпечатки ног очень неясные.
— Ладно, — сказал я, — спасибо.
Полник взглянул на меня:
— Что еще, лейтенант? Проверить окна и двери?
Я взглянул на Джуди Мэннерс:
— Вы извините нас?
— Конечно. Скажите, лейтенант, я вам еще нужна? — нерешительно спросила она.
Я увидел на лице Полника глупую ухмылку и ткнул его под ребро, прежде чем он успел что-нибудь ляпнуть.
— Если нет, — продолжала она, — я пойду прилягу.
— Хорошо, — сказал я. — Остальное может подождать до утра.
— Спасибо, — кивнула она. — Спокойной ночи.
Джуди вышла из комнаты, и я взглянул на Полника.
Тот уставился в пространство, и в его глазах застыло мечтательное выражение, а нос нервно подрагивал.
— Какая женщина! — сказал он страстно. — Если бы моя старуха хоть немного была такой, я бы не торчал сейчас здесь ночью, я бы даже не вылезал из кровати по утрам!
— Прекрасная бессердечная дама, заполнившая тебя… — продекламировал я.
— Чего-чего? — переспросил Полник.
— Это поэзия, — пояснил я.
— Но здесь нет даже рифмы, — сказал он скорбно. — Небось это навалял какой-нибудь грязный хиппи?
— Да, некто Джонни Ките, лучший из хиппи, — согласился я. — Кстати, ты умеешь печатать на машинке?
Полник несколько раз моргнул, затем его физиономия расплылась в улыбке.
— Лейтенант, вы самый хороший и умный человек на свете. Вы предоставляете мне такой шанс, да?
— Что? — ошеломленно пробормотал я.
— Как умно, — сказал он восхищенно. — Эта Мэннерс лишилась своей секретарши, и вы сразу почувствовали, что ее надо заменить кем-нибудь из своих. Я помогу вам. Прямо отходить не буду от этой женщины! И он еще спрашивает, умею ли я печатать на машинке?!
Я нетвердыми шагами направился к бару и налил себе полный стакан. После хорошего глотка я отважился заговорить;
— Слушай внимательно, — сказал я. — Это, конечно, изумительная идея, но мы… воплотим ее в жизнь потом. А сейчас надо обыскать комнату Барбары Арнольд. Она была секретаршей. У нее там должна быть машинка. Если ты ее найдешь, напечатай на ней что-нибудь, а когда придешь обратно в управление, сравни это, — я передал ему три письма, — с тем, что напечатал. Мне надо знать, один и тот же это шрифт или нет. Понял?
— Понял, — сказал Полник. — Но мне все-таки кажется, что я лучше придумал.
— Может быть, — великодушно согласился я. — И когда ты станешь лейтенантом, то получишь полное право загружать работой своего сержанта, а сам в это время будешь оставаться с женщинами. А пока что…
— Понял, — мрачно сказал Полник и вышел из комнаты.
Я допил виски, закурил сигарету и затем отправился на поиски Равеля, ведомый божественными звуками музыкальной темы главного героя. Он сидел в гостиной в кресле и то ли просто глядел в окно, то ли любовался своим отражением в стекле.
Когда я вошел в комнату, Руди Равель нахмурился.
— Вы уже нашли преступника, лейтенант? — холодно осведомился он.
— Кому, как не вам, мистер Равель, знать все сложности нашей работы, — сказал я. — Блуждаем в потемках, пока кто-нибудь не признается.
— Так я и думал, — кивнул он. — И далеко вы продвинулись?
— Не дальше вас, — ответил я. — Что вам известно о Барбаре Арнольд?
— Она была секретаршей, — сказал он коротко. — Это все, что я знаю. Мы нашли ее в Голливуде, когда решили отдохнуть.
— Как вы думаете, почему кому-то взбрело в голову убить ее?
— Понятия не имею, — сказал он и выпрямился в кресле, крепко сжав сигарету зубами.
Я мысленно восхитился звуками тревожного марша, зазвучавшего в этот момент где-то на заднем плане.
— Если вы не найдете убийцу, лейтенант, то найти его будем моим долгом, — заявил герой.
— Тогда найдите себе хорошего сценариста, — посоветовал я, — это поможет вам преуспеть.
Он презрительно пожал плечами:
— Дешевый юмор, лейтенант!
— Что делать, — сказал я. — Какова зарплата, таков и юмор. Где вы были сегодня вечером?
— Я выходил. Я уже отвечал на этот вопрос.
— Пожалуйста, поподробнее. Когда вы ушли из дому?
— Около восьми. Мне надо было повидаться в Пайн-Сити с одним моим другом, режиссером Доном Харкнессом. Он остановился в отеле «Старлайт».
— В котором часу вы к нему пришли?
— Откуда я знаю, — раздраженно ответил Руди. — Вы что, думаете, я ношу с собой хронометр? Примерно в четверть девятого.
— И в котором часу вы от него ушли?
— Ну, знаете, лейтенант! Я не помню и… уж не думаете ли вы, что я вернулся сюда и убил Барбару?
— Это интересная мысль, — сказал я. — Так вы ее убили?
— Конечно нет! — вскричал он. — С какой стати мне нужно было ее убивать?
— Я мог бы ответить на этот вопрос, — сказал я, — но предпочитаю оставаться джентльменом. Воспитание не позволяет, знаете ли… С пляжа в бассейн мог проникнуть любой, включая и вас тоже. Так что я надеюсь, что вы мне говорите чистую правду. Ведь я все равно проверю.
Руди глубоко вздохнул.
— Лейтенант, — сказал он голосом мягким и успокаивающим. — Могу я говорить с вами как мужчина с мужчиной?
— Конечно, — сказал я решительно. — Можете даже закрыть глаза, если это вам поможет.
— Я ушел от Харкнесса около десяти, — скорбно начал он. — Затем я отправился к одной особе…
— Не заставляйте меня волноваться, — сказал я вежливо. — Я умираю от любопытства и страшных подозрений.
Руди поморщился:
— Об этом даже смешно говорить, лейтенант. Я имею в виду, что она еще совсем ребёнок и…
— И вы пошли баюкать ее в колыбельке? Кстати, эту юную особу, случайно, не Лолитой зовут?
— Не придирайтесь к словам, лейтенант, — прорычал Равель. — Конечно, она уже совершеннолетняя, но я — знаменитый актер, и она предо мной робеет, понимаете, что я хочу сказать! — Он попытался придать своему лицу честное, искреннее выражение. — Я встретил ее в Париже в прошлом году, и с тех пор она не дает мне покоя. Она узнала мой адрес и приехала в Пайн-Сити. Я просто пошел туда, чтобы вразумить ее, сказать, что между нами все кончено.
— И она устроила вам небольшой ночной концерт? — спросил я.
Он вновь поморщился:
— Я постарался быть как можно более тактичным, но ничего не добился. Когда этой женщине что-нибудь хочется, она становится упрямой как осел. Если Джуди что-нибудь узнает…
— И как этого осла зовут?
— Камилла, — сказал он. — Камилла Кловис. Я это точно знаю, сам бы не поверил, если бы не видел ее паспорта. Она снимает квартиру в месте, которое называется «Дневная мечта». Я провел с ней сегодня часа полтора, а потом пошел прямо домой.
— Я проверю, — сказал я.
— Сделайте мне одолжение, лейтенант, — взмолился он, — не говорите ничего моей жене. Она с ума сойдет от ревности, если что-нибудь узнает. Не скажете?
