Андрей Молчанов - Канарский вариант
Мудак, опять появившийся на веранде, при виде азартно ворочающего челюстью Джамбика восторженно поднял в воздух оба больших пальца, пролопотав, что, дескать, «опель» - вери-вери гуд!
– Вроде понравилось ему… - шепнул Аслан, вновь призывая покупателя автомобиля к столу для обсуждения вопросов ценообразования.
Попросив карандаш, вывел на бумажной салфетке: «1500» и, не успев дописать заветный знак - перечеркнутое двумя штрихами латинское «S», обозначающее доллары, - получил бодрым похлопыванием по плечу полнейшее подтверждение лояльности кабатчика к указанной сумме.
– Си, сеньор, си!
– Амэрикэн долларз! - добавил Джамбик внушительно.
– Си, сеньор американо, си!
Знак «$», все-таки внесенный Асланом в договор о намерениях, вряд ли что мог сказать провинциальному испанцу, как и большинство его сограждан, уверенному, что при наличных расчетах в его стране имеет хождение исключительно местная валюта, а полторы тысячи песет, которыми, как он понял, располагали посетители, плату за ужин вполне покрывали.
– Фрита, - сказал кабатчик, ставя на скатерть поджаренный в кипящем масле картофель, посыпанный зеленью.
Как звучит слово «картофель-фри» по-американски, испанец не знал, произнеся лишь половину словосочетания, ложно воспринятую Асланом как намек на бесплатное угощение.
– Фри [free (англ.) - бесплатный]? - на всякий случай переспросил тот.
– Фри, сеньор, фри!
Затем хозяина заведения, исчезнувшего на кухне, сменил прежний официант с огромным подносом всевозможных закусок.
Глядя на ломящийся от кулинарного изобилия стол, Аслан посетовал:
– Дешево «тачку» отдаем, прогадали…
– Кто знал! - глядя разбегающимися глазами на рябившие в них яства, механически проронил Джамбик.
Последовавшее за закусками внушительное горячее блюдо навело Аслана на мысль о возможном недопонимании кабатчиком поставленной перед ним задачи.
Обменявшись взглядом с товарищем, также, чувствовалось, заподозрившим неладное, он произнес:
– Не вышло бы лажи, а?
Джамбик, потупив взор, не ответил, обреченно уминая акулий бок.
Аслан, философски шмыгнув носом, подцепил вилкой запеченную в тесте креветку.
После пережитых потрясений, обильно залитых вином, возможные недоразумения с представителями частного общепита представились им в итоге незаслуживающей внимания чепухой.
Сыто откинувшись на стуле, Аслан, не удосужившись изучить принесенный официантом счет, поведал соратнику, что пора бы начать осторожно спускаться к машине.
Однако их продвижению к выходу воспрепятствовал решительно возникший в дверном проходе кабатчик, воинственно выставивший навстречу неплательщикам заслон своего обширного пуза.
Владелец заведения совершал сложенными в щепотку пальцами характерные движения, будто у него невыносимо чесались их кончики.
Без труда уяснив значение этого выразительного международного жеста, Аслан высокомерно заявил:
– Инглиш - си! Испано - ноу андерстэнд!
Кабатчик, по-тараканьи шевеля усами, выразительно кивнул высунувшемуся с кухни официанту, принявшемуся, судя по всему, названивать в полицию, чье вероятное появление Аслан воспринимал с равнодушием, полагая, что за случившийся казус репрессивных мер со стороны властей не последует.
Из кухни между тем доносилась взволнованная речь халдея, горьким лейтмотивом в которой звучало единственное понимаемое кавказцами определение «американо!». Перед данным словом варьировались различного рода прилагательные резко критического свойства.
Тут надо заметить, что смысловую разницу антонимов на неизвестных языках люди различают безошибочно, и семантическая противоположность позитивных и негативных определений очевидна не только искушенным лингвистам. Слова «хорошо» и «плохо», произнесенные хотя бы на диалекте дикарей Амазонки, идентифицируются органически безошибочно.
Вместо ожидаемой полиции, в харчевню пожаловали двое испанцев внушительной комплекции, с небритыми лунообразными физиономиями и густыми бровями, притащившие, видимо, хорошо им знакомого бомжующего британца, обитающего на пляже: нищих бродяг из Англии на островах хватало.
Бомж, выслушав изложенный в небрежной манере рассказ Аслана, с завистью покосился на стол с объедками, после чего объяснил кабатчику разницу между знаменитой маркой европейского автомобиля и широко распространенным фруктом, а также - между долларами США и скромными испанскими песетами, одинаково, впрочем, отсутствующими у едва стоящих на ногах под тяжким грузом ужина клиентов.
Одуревший от интересной информации владелец заведения, уяснив суть коммерческого предложения представителей странного американского народа, впервые встретившихся на его жизненном пути и мало чем напоминавших знакомых ему голливудских персонажей, выразил желание осмотреть предлагаемый к торгу «опель».
По таившемуся в его глазах подозрению, чувствовалось, он полагал, что реальная цена автомобиля едва ли покроет номинальную цену воистину королевского ужина.
Оценив свою незаменимость в ответственной миссии переводчика, сообразительный бомж также потребовал оплату предоставляемых интеллектуальных услуг в виде ужина, тыча грязноватым пальцем в заставленный опустевшими блюдами стол.
Через предельно плотно стиснутые зубы кабатчик процедил вынужденное согласие с требованиями меркантильного британца.
Осмотр «опеля» в свете уличного фонаря отличался известной дотошностью.
Склонив мохнатое ухо к двигателю, кабатчик безуспешно пытался различить в шуме поршней и коленчатого вала злокачественные шумы.
Далее была совершена пробная поездка, по окончании которой вконец оборзевший (характеристика Аслана) владелец харчевни предложил за машину пять сотен долларов, довольно лихо пересчитав в уме песеты в их заокеанский эквивалент.
Аслан выразил возмущенное несогласие с такой наглой оценкой транспортного средства, уже сожравшего целое состояние, но дружбаны кабатчика отреагировали на его запальчивые выкрики столь насупленным выражением и без того зверских физиономий, что оппоненту поневоле пришлось сбавить обороты.
Сошлись на сумме в восемьсот долларов без учета съеденных деликатесов, уже необратимо вступивших в активный процесс пищеварения.
Хозяин, решительно отобрав у продавцов ключи и документы на машину, сказал, что в восемь часов утра ждет их возле харчевни, откуда предстоит отправиться в полицию для перерегистрации покупки.
Ночь провели на пляже, покемарив, внемля романтическому рокоту прибоя под африканскими звездами.
Утром покатили в департамент автоинспекции - с кабатчиком и с недружелюбными громилами: новый владелец «опеля» явно не испытывал желания остаться наедине с его прежними наездниками.
Оставив Аслана и Джамбика в автомобиле под попечением громил, кабатчик скрылся в глуби учреждения, где пробыл около получаса, вернувшись оттуда с ответственным полицейским работником, на чьем округлом животе свисал под тяжестью кобуры с револьвером широкий кожаный ремень.
В одной руке работник держал ворох каких-то бумаг, в другой - дымящуюся синеватым дымком трубку.
Осмотрев номера «опеля» и сверившись с бумагами, страж порядка на дикарском английском языке сообщил Аслану, что предоставленные им документы - сплошная липа, номера «опеля» принадлежат иному транспортному средству, давно, судя по компьютеру, снятому с учета и отправленному под пресс, а потому требуется осуществить проверку номеров кузова и двигателя.
Аслан, возбужденный нежданным ударом судьбы, брызгал слюной, энергично тряся перед носом бесстрастного должностного лица купчей с подписью одного из украинских мошенников, пытаясь уверить окружающих в своей законопослушности и благонамеренности, а Джамбик, задумчиво, как мерин с колодезным воротом, бродивший вокруг машины, лишь тупо повторял неясную для обескураженных громил фразу: - Проклятые хохлы!
Громилы смотрели на него, как автобусные контролеры на сданного в руки случайного патруля безбилетника.
Тем временем равнодушный полицейский попросил занервничавших кавказцев, в чьих сумках, лежавших в багажнике, хранились пистолеты, пройти с документами, удостоверяющими их личности, в недра правоохранительного заведения.
Аслан, прикинув возможность побега, взором попавшего в силки орла посмотрел на виднеющиеся вдалеке горы. Нет, в них не спастись и не скрыться.
Остров на глазах превращался в ловушку.
Надеясь все-таки на благоприятный исход ситуации и невозмутимо поглядывая на раскрасневшегося кабатчика, расстроенного как срывом выгодной сделки, так и тремя напрасно скормленными бродягам ужинами, друзья покорно отправились вслед за инспектором.
Их завели в один из кабинетов, оставив там под надзором вооруженного человека в униформе.
