Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов
— И сколько таких районов? — спросил быстро Тараскун. — Где суды здания райкомов не заняли?
— По моим сведениям, двенадцать, — ответил Ковшов. — Я со Стоногиным час назад проговаривал этот вопрос. Тринадцатым сам областной суд будет.
— Вот как… — задумался Тараскун. — Да, нелегко брать власть в свои руки…
— Почта, вокзал, телеграф, — вставил Бледных, — и дело в шляпе.
— Здесь дело покруче. — Тараскун забарабанил по столу костяшками пальцев. — И чего это Борис Николаевич решил судьям всё отдать? Там народ — ни рыба ни мясо. Они же всегда в рот обкомовским заглядывали. Отдал бы нам, прокуратуре. У нас условия тоже нищенские. В хибарах прокуроры кучумают, я по области проехал, насмотрелся.
— А суды ещё хлеще, Юрий Фёдорович. — Ковшов покачал головой. — Мы хоть кое-что строим. Вот это здание областной прокуратуры в прошлом году построили. Все условия, так сказать, создали…
— А в районах что? — не сдавался Тараскун. — Я бы не отказался, если бы президент такой указ подписал. Но это всё уже ностальгия! Давай, Данила Павлович, езжай в облсуд и разбирайся с этим злосчастным комитетом. Если указ есть, у нас возражений не имеется и претензий, конечно. Но дела уголовные, особенно где люди арестованные, пусть немедленно начнут рассматривать. Я бардака не потерплю! Так и передай Суйкову и этому…
— Стоногину, — подсказал Ковшов.
— Вот именно. И никаких комитетов!
— Юрий Фёдорович, — встрял в разговор Бледных, — пока Данила Павлович не уехал, я хотел вместе одну проблему общую проговорить.
— А чего же молчишь? — встрепенулся Тараскун. — Присаживайтесь за стол.
— Я хотел бы доложить по делу о покушении на жизнь Данилы Павловича, — раскрыв папку, начал заместитель.
— Что там нового, только коротко, — поторопил его Тараскун.
— Я мигом, — успокоил Бледных. — Личность убийцы, то есть преступника, москвичи, как известно, установили, но он погиб под электричкой. Преступник был нашим жителем, в уголовном мире известный под кличкой Мазут. Авторитет. Принадлежал к руководящему составу преступной группировки Паука.
— Можно по фамилиям, Юрий Васильевич, — попросил прокурор.
— Да я как-то уже привык, — смутился Бледных. — Боюсь, если фамилии начну вспоминать, совсем запутаюсь.
— Хорошо, продолжай, — кивнул прокурор.
— Данила Павлович опознать его по тем фрагментам, что представили эксперты, не смог.
— Да как там опознаешь? — возмутился Ковшов.
— И по фотографии тоже, — продолжил Бледных.
— Я его и увидеть в лицо не успел. — Ковшов покачал головой. — Тень пронеслась, как сейчас помню, врезался кто-то в плечо и был таков. Уже под электричкой. Если бы я в тот миг шаг не сделал в сторону, он бы меня точно туда столкнул. Спас меня от смерти один смельчак.
— На вас охотились, Данила Павлович. — Тараскун поднял глаза на Ковшова. — Вас спас случай.
— Это из-за освобождения Самихова, больше причин нет, — высказал свою версию Бледных.
— Как знать? — возразил Ковшов. — У следователя по особо важным делам Чернова другое мнение. И тому есть веские подтверждения у московских оперативников тоже.
— Это был несомненный заказ. — Бледных сухо глянул на Ковшова. — И Даниле Павловичу следует проявлять особую осторожность, Мазут оставил крепкие корни в нашем городе.
— Проявляю осторожность, — улыбнулся Ковшов. — Однако скольких я арестовал после этого случая бандитов, скольким в судах суровое наказание требовал?..
— Я где-то читал, — подпёр подбородок Тараскун в задумчивости, — что наказание должно быть справедливым, но не суровым или мягким.
— Кто это определит? Справедливость — понятие субъективное, — заморгал глазами Бледных.
— Мне тоже встречалось в литературе, — присоединился Ковшов. — Не то Кони, не то Александров писали, что, когда подсудимый согласен с прокурором, то приговор справедлив.
— Э, друзья, так мы далеко забредём, — засмеялся, замахал руками Бледных. — Некого сажать будет. А уж про расстрельные приговоры я совсем молчу. Как с преступностью бороться?
— Ну, жестокостью тоже гор не свернуть. — Ковшов отвернулся в сторону.
— Страх — великая сила! — стоял на своём Бледных. — Особенно вышка!
— Брек, друзья мои, — развёл спорщиков прокурор, — мы отвлеклись, а времени в обрез. Продолжай, Юрий Васильевич.
— А что тут продолжать? — Бледных уставился на Тараскуна. — Когда убийца мёртв, заказчика нам не найти.
— Что? Так и утрёмся? — нахмурился прокурор.
— Нет. Версии, конечно, все отработаем. Уголовный розыск в полный рост на уши поставим. Наведём шмон в бандитских группировках. Я уже кое о чём побеспокоился. Нашли мне сыщики человечка. Я хочу его туда, в банду Мазута, запустить. Может, что и выгорит.
— У тебя система должна быть, Юрий Васильевич! — строго осадил зама Тараскун. — Тактика и стратегия. А ты мне тут штучки-дрючки какие-то маракуешь. Выгорит — не выгорит!.. Нужен чёткий продуманный расчёт. Мудрый агент. Тогда и будет результат.
— Я надеюсь. В городе несколько бандитских группировок. Самые крупные и влиятельные — две. В одной был Мазут. Возглавляет её теперь, как я уже говорил, Паук. Его услугами пользуются, когда стращать врага нужда у кого-нибудь пузатенького возникает.
— Кто эти заказчики и подстрекатели?
— Это особый разговор, — доверительно произнёс Бледных, глядя прямо в глаза прокурору области, казалось, он опасался говорить даже при Ковшове.
— На днях у меня был с докладом полковник Квашнин с интересной информацией по банде Паука, — уловив момент, вступил в разговор Ковшов. — По их оперативным данным, Паук занимается и наркотиками. Полагаю, будет правильным, если уголовный розыск поработает в контакте с нашим следователем по этому направлению.
— Конечно, усилия всех правоохранительных органов необходимо объединить, — согласился Тараскун и вновь затеребил второго заместителя: — Что же известно о заказчиках Паука? Какая работа проводится вами, Юрий Васильевич?
— Уж больно люди замешаны великие, — буркнул тот.
— Докладывай, Юрий Васильевич, не мудри. — Тараскун дал понять, что не желает играть в кошки-мышки.
— Есть информация о возможной причастности первых лиц областного Совета к покушению на Данилу Павловича.
— Информация?..
— Оперативная.
— Так проверяй!
— И второе…
— Что ещё? — поторопил Тараскун.
— Данила Павлович, как процессуальная фигура, является потерпевшим по делу, — начал Бледных.
— Ну а как же ещё?
— А он мне понадобится и как активный помощник при расследовании.
— А что мешает? — Тараскун развёл руки в стороны. — Потерпевший обладает таким правом.
— Да, — смутился Бледных. — Но вроде он первый зам?
— Не понял?
— Не изобразят потом адвокаты, что он, как старший по должности, оказывал давление на следствие?
— Глупости! — резко отреагировал Тараскун, но затем задумался. — Впрочем, что-то тут есть для процессуальной головоломки… Посоветуйтесь с прокуратурой республики. Позвоните Бризитской или в следственное управление.
— Ну вот и
