Ирина Лаврентьева - Круг обреченных
«Это мы еще посмотрим, кто кого возьмет, — думал Зверев, — это ты за кордоном можешь выдавать себя за воротилу российского бизнеса, „бензинового короля“. А здесь… Здесь скорей моя, таких, как я, вотчина. Так что король может оказаться голым… И в твою благотворительность, жадная обезьяна, что-то совсем не верится. А твой способный парнишка может и со мной сотрудничать…»
— Ты меня не слышишь?
— Я слушаю. Что-то вертолеты сегодня разлетались. Вон, опять жужжат.
Надо бы позвонить, выяснить, в чем дело. На заливе рыбаков каких-нибудь унесло, что ли?
Мужчины прислушались. Отдаленный звук мотора стих.
— Который час? — спросил Беседин.
— Скоро десять. Уже темнеет.
— Рустам, должно быть, заканчивает работу. Надо пройтись подышать воздухом. Я все-таки изрядно пьян.
В этот момент зазвонил телефон внутренней связи. Зверев снял трубку.
— Але, это кто? — Это был Олег Владимирович. Голос его дрожал и прерывался.
— Зверев.
— Он нас всех заразил! Эти ампулы — это был его штамм. Бакоружие. Он нас всех заразил, вы слышите? — кричал в трубку сексот.
— Какие ампулы? Что ты несешь?
— Которые он раздавил. Он сделал это специально, понимаете?
— Что ты несешь? — закричал Зверев. — Он ведь и сам был здесь. Что же он, и себя…
— Да! И себя! Он только что звонил Карине в клинический корпус. Сказал, что отомстил. Вы понимаете? Мы — покойники! Если мы ничего не предпримем…
— У него есть вакцина! Немедленно беги к нему в коттедж. Возьми охрану.
Зверев бросил трубку.
— Что там еще? — лениво спросил Беседин. Зверев, не ответив, выскочил за дверь. Они подбежали к коттеджу одновременно — Зверев, Олег и четверо охранников. Двери коттеджа были заперты.
— Открывай, сволочь! — кричал Олег Владимирович.
— Выбивайте дверь, — скомандовал Зверев. Четверка охранников высадили дверь. Люди ворвались внутрь.
— Ну, где ты, паскуда? — ласково спросил в темноту Зверев. — Вылезай.
Иначе разнесем здесь все…
Каримов висел на люстре, мерно покачиваясь под порывами ворвавшегося ветра.
Сделав свое дело, Карина опустилась на пол, бессмысленно щелкая зажигалкой. Лена сбивала пламя с ночнушки, затаптывала ногами обгоревшие обрывки веревок.
Едва развязав ноги, бросилась в соседний бокс, освободила девушку с льняными волосами.
— Леля, ты можешь идти?
— Нет, — слабо откликнулась Лелька.
— Я вернусь, Леля, слышишь? Я за тобой вернусь.
Побежала к лестнице, оглянулась. Увидела удаляющуюся в глубь коридора Карину — Карина зачем-то тащила за собой горящую простыню.
Лена выскользнула во двор, прижалась к стене здания. Нужно бежать к запасному КПП, там дежурят не четверо охранников, а двое. «Ты все равно не выберешься, — сказала ей Карина. — В это время спускают с цепи собак».
Может быть. Но она сделает все, что может сделать. Пока дышит, пока может двигаться она будет двигаться к своему Костику.
Елена обогнула здание. Огромные косматые «кавказцы» вовсе не бегали по территории — наоборот, слышно было погромыхивание цепей. Лена кинулась к бетонной стене, ограждающей территорию. Начала продвигаться вдоль стены к воротам, черневшим на фоне серого бетона.
Услышав ее, собаки злобно залаяли.
— Что там? — Из будки КПП высунулся парнишка.
Лена хорошо видела его лицо, освещенное светом фонаря, — А черт его знает, — отозвался другой, совсем где-то рядом с Еленой.
Она вжалась в стену, затаила дыхание.
— Почему собак не спускаете? — крикнул тот, что сидел в будке.
— Главный на территории, — ответил другой, проходя в каких-то трех шагах от Елены. — Спускать не велено. А то покусают невзначай шефа…
— Что там у них? Чего это он застрял-то? Время-то к ночи уже…
— А хрен их знает. Гуляют. Мужчина в камуфляжной форме подошел к самой будке КПП.
— Два раза в кабак посылали. Все мало. Мужики в третий раз поехали.
Видать, за границей так не оттянешься.
— Во, гляди. Чего это они все к Рустаму в коттедж рванули?
— А хрен их знает.
Собаки залаяли совсем уж неистово.
— Вон, гонцы с бухлом едут, — указал в сторону центрального КПП человек в пятнистой форме. — Пойду встречу. Может, отстегнут чего… А что? Им заказывают три бутылки, а дают на пять. Шеф не в курсе цен. Дает баксами.
Человек двинулся в обратном направлении. Фары въезжающей во двор машины осветили стену и «распятую» на ней Елену.
— Ты чего здесь? — удивился охранник в камуфляже. — Ты кто?
С бетонной стены бесшумно соскользнули фигуры в сером одеянии. Елену швырнули на землю, кто-то тяжелый навалился сверху, закрывая ее своим телом.
Елена слышала короткий мужской всхлип. Безжизненно рухнул кто-то совсем рядом…
Через открытые ворота центрального КПП, «на плечах», как говорят оперативники, въехавшего во двор автомобиля на территорию базы вбежали почти сливавшиеся с серой мглой влажного воздуха люди в черных масках. Такие же люди переваливались через окружавшую территорию бетонную стену, соскальзывали в траву, окружали один за другим корпуса базы.
Всего этого Лена, разумеется, не видела. Она лежала, придавленная к земле чьим-то тяжелым телом.
— Лежи тихо, девочка. Скоро все кончится, — прошептал над нею незнакомый голос.
— Ага, — пробормотала Лена. — Там, в здании, еще две женщины остались.
— Лежи и не двигайся.
Мужчина вскочил, кинулся в сторону.
— Спускайте собак, — заорали с КПП.
Послышались автоматные очереди, собачий визг.
— Четвертый! В одном из зданий задымление. Высылайте пожарную машину, — скомандовал кто-то в рацию, пробегая мимо Лены.
Мокрая трава лезла в рот. Лена вцепилась зубами в ее тугие стебли.
Глава 42
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
За окном было темно. У покрытого скатертью стола сидела Елена, кутаясь в шерстяной платок. Остатки поминальной снеди были уложены в холодильник.
Кирюша и Костик спали.
Лена осталась одна. То есть нет, не одна. Перед ней стояла оправленная в рамочку фотография Витюши. Замечательная фотография, найденная в архивах редакции.
Витя, сцепив под подбородком пальцы, внимательно кого-то слушал. Обычно насмешливое его лицо было на этом снимке серьезным и участливым. Перед снимком стояла рюмка водки, накрытая кусочком хлеба. Колыхался огонь свечи.
Прошло сорок дней со дня смерти Виктора Галкина. Днем они были на кладбище. Вечером вся редколлегия газеты вспоминала Витюшу за этим столом.
— Как все тебя любят, Витька! — сказала Лена фотографии.
— Дык разве я не достоин? — ответил Витюша.
Слезы лились из глаз, но Лена не обращала на них внимания.
— Знаешь, я думала, Кирюша этого не переживет. Как вспомню день, когда мы приехали с твоими ребятами в деревню. И она узнала. И окаменела вся. Как соляной столб. Сказала, что тоже теперь умрет. И замолчала. Молчала и на похоронах, и на девять дней. Ну, ты все это знаешь… Но… Удивительное дело, Костик ее разговорил. Он забирался к ней на колени и расспрашивал о тебе. А каким был дядя Витя, когда был маленьким? Что он любил? Во что он играл? Она стала доставать альбомы, показывать твои фотографии. Она стала разговаривать. И сегодня за столом тоже говорила. Рассказывала о тебе. Плакала, конечно. Но я даже обрадовалась ее слезам.
— Ты не оставляй ее, — попросил Виктор.
— Конечно. О чем ты говоришь? Но мне кажется, она меня никогда не простит.
— Почему? Кирюша человек мудрый. Она никогда не ищет виновных. Да разве ты виновата?
— Да. Конечно виновата. В том, что впутала тебя во все это дело.
Лена смотрела на фотографию. Слезы лились, она вытирала их платком.
— Перестань реветь, — сказал Витька.
— Не буду, — послушно откликнулась Лена.
— И не преувеличивай свою роль в истории, — улыбнулся Виктор. — Я сам впутался.
— Мы были сегодня на кладбище. Вы с Черновым похоронены почти рядом.
— Я знаю.
— Как это странно все. Не взялась бы я за это дело, не познакомилась бы со Зверевым, не попала бы в больницу…
— Не продолжай.
— Но если бы всего этого не было, ты бы не погиб, Витька!
— Все не так. Все совсем наоборот. Ты подумай о том, что удалось предотвратить! Какой «ящик Пандоры» удалось замкнуть на засов. Вся эта цепь случайностей на самом деле совсем не случайна. Все предопределено гораздо в большей степени, чем мы предполагаем. Оказывается, именно нам суждено было остановить этот отлаженный механизм. И сломать его. Как маленькая букашка способна вывести из строя сложную электронную систему.
— Эти слова, про букашку и механизм, говорил мне Зверев. Там, на базе.
— Да так оно и есть.
— Ты думаешь?
— Теперь я это знаю.
— Но почему, почему должны гибнуть хорошие люди?! Почему ты?
— Чтобы другие люди остались жить. И потом… Правосудие свершилось, не так ли?
