Эдгар Френсис - Честь семьи Прицци
Правда, через полминуты он уже взял себя в руки, а мгновением позже начал сомневаться, не привиделась ли ему стоящая на галерее незнакомка. Чарли вновь обернулся с некоторым опасением, что она не более чем галлюцинация, возникшая в уставшем от длительной церемонии мозгу. Газетчики, федералы…
Нет, женщина, действительно, стояла, изящно опустив руки на перила, и с интересом наблюдала за окончанием ритуала. Лицо ее лучилось радостью и искренним, неподдельным восхищением.
— Конечно, — подумал Чарли, с удовольствием разглядывая ладную фигурку, — Леди не сицилийка. Скорее всего, американка, а у янки настоящее венчание не в чести. Она, наверное, никогда ничего подобного и не видела.
Женщина почувствовала, что на нее смотрят, и опустила глаза. Их взгляды встретились. По жилам Чарли словно пропустили электрический ток. Кровь усилила свой бег, обжигая тело, заставляя его напрячься.
Она улыбнулась ему мягко, загадочно, как умеют это делать такие женщины. Было в ней некое волшебство, кружащее голову, волнующее, будоражащее душу и перевернувшее что-то в груди Чарли. Она влекла его, как ни одна женщина в жизни.
Органист уверенно и бодро начал выводить «Свадебный марш». Гости поднимались со своих мест, поворачиваясь к идущим через зал молодоженам, аплодируя и едва заметно кланяясь в знак уважения и надежды, что новая семья будет жить долго и счастливо. Сияющая невеста, под шелест огромной фаты ведомая своим новоиспеченным супругом, плыла к высоким дверям собора. Следом за ними гордо шествовали шесть пар друзей и подружек. Голливудский хлыщ оглядывал приглашенных едва ли не с большей гордостью, чем сам дон. Он вышагивал так степенно и важно, что — Чарли чуть не захохотал — приобрел удивительное сходство с петухом. Звуки органа сопровождали пару до самого выхода, резко выделяющегося на фоне темной прохлады собора желто-белым пятном.
Незнакомка аплодировала вместе со всеми — он успел заметить, но делала это с таким достоинством, словно не молодожены, а она сама шла сейчас через зал под восхищенными взглядами рукоплещущей толпы…
…Девид Вильбурн, фотограф, оказался в числе приглашенных по чистой случайности. Или по везению, как уж вам больше нравится. Собственно, он, как и все присутствующие, прекрасно знал, что представляет из себя семья Прицци, силу ее могущества и широту влияния. Девид поблагодарил Бога за то, что тот однажды послал ему заказчика в лице Эдуардо Прицци. Случилось это пару лет назад, и он, Девид, тогда постарался помочь сыну самого дона в некоем весьма деликатном деле. Нужно было снять одного из крупных банковских воротил, когда тот предавался любовным утехам в обществе молоденькой полногрудой красотки. Девид не стал интересоваться, для чего уважаемому клиенту такие фотографии, но выполнил работу на совесть. Взяв свою самую лучшую камеру и телескопический объектив, он всю ночь просидел на крыше соседнего дома, с которой отлично просматривалась вся квартира красотки, в том числе — что немаловажно — ее спальня. Это ему стоило односторонней пневмонии, но снимки получились, действительно, превосходными. Четкими. При этом лицо банкира смотрелось как нельзя лучше, а по серии фотографий можно было бы изучать «кама-сутру». Девид месяц провалялся в шикарной частной лечебнице — за счет уважаемого заказчика, разумеется, — и заработал десять тысяч долларов в качестве компенсации. Кое-кто поговаривал, что Прицци, благодаря его снимкам, сумели провернуть выгоднейшую сделку с недвижимостью, которая принесла им что-то около двадцати миллионов баков. Ничего себе, верно? Видимо, памятуя об этом случае, Эдуардо разместил у него еще один заказ. Снимать свадьбу дочери. Событие, согласитесь, далеко не рядовое и очень почетное для человека ранга Девида. Именно поэтому Вильбурн сегодня встал ни свет ни заря, тщательно помылся, уложил волосы, достал свой лучший костюм, собрал аппаратуру и необходимые причиндалы — включая отличную «кодаковскую» пленку для профессиональных работ — и ровно к трем прибыл в собор Святого Патрика, благоухая, как майская роза, и лучезарно улыбаясь во все тридцать два зуба.
На самой церемонии он старался вовсю. И уж поверьте, снимки должны были получиться потрясающими. Девид знал в этом толк и — не без основания — гордился проделанной работой, а заодно и грядущим гонораром. Эдуардо намекнул, что сумма, которую признательный отец вручит «настоящему мастеру своего дела», будет выражаться цифрой с четырьмя нулями. Вильбурн решил расшибиться в лепешку, ведь благодаря Эдуардо Прицци и его рекомендациям к Девиду начали обращаться весьма состоятельные клиенты. А благодарность — особенно если это благодарность семье — не знает пределов.
Конечно, на церемонии он был не один. Вокруг постоянно крутились еще человек пять, в основном, ребята из хороших ателье, либо репортеры различного ранга газет. Вполне возможно, у них тоже будут неплохие снимки, но Девид — в глубине души — считал себя не просто мастером, а талантливым мастером. В этом-то и заключалось отличие между ним и теми парнями, что мелькали тут и там, мерцая бликами вспышек.
В порыве творческого вдохновения Девид летал по залу, порхал, едва успевая щелкать затвором своего «Никона». А уж в финале церемонии сухие щелчки звучали прямо-таки с пулеметной скоростью. Девид пришел в чудесное расположение духа. Его посетило чувство, которое знакомо настоящим мастерам своего дела. Кураж! Вот слово, достаточно полно отражающее его. Именно оно овладело Девидом, тот снимал и снимал, не переставая, будто создавая лучшую в жизни работу. Работу, от которой зависела его судьба. Хотя так, наверное, и было.
За то время, что понадобилось молодым, чтобы пересечь зал, Вильбурн успел сделать двенадцать снимков. В катушке оставалось еще восемь кадров, и он решил потратить их с пользой, сняв отца молодоженов. Счастливого и радостного. В эту-то секунду к нему и подошел коренастый мужчина, улыбающийся и, судя по всему, из высоких гостей.
— Послушай, приятель, — обратился он к фотографу. — Ты не знаешь, кто это такая? Блондинка, что стоит на галерее.
Девид проследил взгляд. Да, женщина, стоящая на балкончике, действительно, оказалась очень красивой и, что самое главное, фотогеничной. Вполне может работать моделью, подумал он. Но не работает, по крайней мере, я не видел ее на обложках журналов. А жаль. Чудная девчонка.
Он повернулся к мужчине и быстро окинул его взглядом. Высокий умный лоб. Волосы зачесаны назад. Залысины немного великоваты, но не портят лица. Широковатый нос. Глаза с хитроватым прищуром, темные. Когда лицо у этого парня серьезное, оно должно быть жестким, решил Девид. Подбородок квадратный, но не тяжелый. Скулы крепкие, выдают волевой характер. Губы тонкие. Сложение вполне приличное. При росте примерно шесть футов один дюйм вес около двухсот фунтов. Возраст близок к сорока. Не красавец, конечно, но такой обаятельный парень. Наверное, не стал бы героем месяца в «Плейгерл» или какой-нибудь там телекинозвездой, но в общем он неплохо выглядит для своих лет. Именно так подумал Вильбурн и улыбнулся настолько широко, насколько позволяли мышцы лица и отличное настроение.
— Эй, друг, я мог бы помочь тебе, — весело ответил он. — Знаешь, я ведь фотограф и имею возможность снимать самых известных ребят.
В какой-то момент лицо собеседника вдруг показалось Девиду знакомым. А ведь я, точно, его уже видел. Где? И кто этот парень?
— Да ну? — мужчина обаятельно улыбнулся. — Ну а девицу наверху, блондинку, ты можешь сфотографировать, а?
— Конечно, — в тон ответил Вильбурн, по-прежнему роясь в памяти. — Нет проблем! С удовольствием!
— Ну, так давай, — собеседник кивнул.
Девид прижал аппарат к лицу и отснял все восемь кадров. Затем вынул из кармана визитную карточку и протянул мужчине. Тот, не переставая улыбаться, принял ее, мельком взглянул на адрес и сунул в карман смокинга.
— Ты отличный парень, — заметил он.
— В любое время, друг, — засмеялся Вильбурн.
Собеседник весело хмыкнул и растворился в толпе приглашенных.
Девид сменил кассету, повернулся, отыскивая глазами Эдуардо Прицци и увидел приятеля, Джона Доусона. Когда-то они довольно близко общались, хотя в последнее время дружба их сошла на нет. Джон работал в «Нью-Йоркере», в отделе криминальной хроники. Нельзя сказать, что он был бездарем, иногда его фотографии даже отличались оригинальностью, но в целом Доусон являлся довольно заурядным работягой среднего уровня, хотя и мастеровитым.
Сейчас он стоял чуть в стороне, весело скалясь и подмигивая Девиду.
— Привет, — Вильбурн подошел к нему и первым протянул руку.
— Привет, — Джон подмигнул в очередной раз. — Что, Дейв, выбиваешься в высший свет, а?
Тот пожал плечами:
— Да нет, обычный заказ.
— Да ладно заливать-то. С кем ты сейчас болтал?
