Валерий Карышев - Капкан для киллера – 2
Может, это и есть тот таинственный Куратор, с которым был связан Солоник? В конце концов, для меня это сейчас не имело значения. У меня были моральные обязательства в отношении Максима, который до сих пор находился в Афинах. А поскольку он являлся непосредственным подчиненным Геннадия Михайловича, то я не вправе был отказываться от этой встречи.
Наконец мы оказались в небольшом баре. В нем было три человека. Двое из них, как я понял потом, являлись охраной. Сам же Геннадий Михайлович сидел за крайним столиком, спиной ко мне. Я подошел к нему и поздоровался.
Геннадию Михайловичу было на вид лет пятьдесят пять. Это был высокий, худощавый мужчина с черными волосами, в темном костюме, белой рубашке с черным галстуком и почему-то в темных очках.
Геннадий Михайлович первым начал разговор.
– Ну, как долетели? – спросил он.
– Все нормально, без приключений. А как Максим? – в свою очередь поинтересовался я.
– Максим? – Геннадий Михайлович сделал паузу, будто раздумывая, какую информацию он может мне сообщить. – С Максимом все в порядке. Через пару дней он будет в Москве. Правда, не обошлось без скандала. – Геннадий Михайлович достал из кармана пиджака газету и протянул мне. Это была греческая газета. Я увидел там фотографию Максима, где было написано: «Русский шпион, сотрудник КГБ».
– Он что, сотрудник КГБ? – поинтересовался я.
– Раньше работал. Но, как вы знаете, КГБ давно нет, а к Федеральной службе безопасности он никакого отношения не имеет. Только меня очень удивляет, как греки смогли раздобыть эту информацию. Он работал в одной из телевизионных компаний. Правда, контингент охраны этой компании составляли бывшие сотрудники КГБ, может, они провели аналогию...
– Я очень рад, что Максим вскоре будет в Москве. Уж больно непросто там все сложилось – его подстава и дальнейшие мои приключения...
– Да, я слышал об этом, – сказал Геннадий Михайлович. У меня сразу мелькнула мысль: «Откуда он мог это слышать?»
– Что вы намерены делать дальше?
Я пожал плечами:
– Что с Солоником? Что вы нашли? Каковы ваши выводы? – засыпал меня вопросами Геннадий Михайлович.
Я стал излагать свою версию. Рассказал о разговоре с генералом, который постоянно внушал мне мысль, что Солоник умер. Сам же все время наблюдал за Геннадием Михайловичем. Тот иногда улыбался какой-то иронической улыбкой.
– И что вы об этом думаете? – спросил он меня.
– Я думаю, что он все еще жив и где-то там.
– И кто его прячет?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
Геннадий Михайлович снова улыбнулся:
– Ведь российские спецслужбы отправляли грекам информацию по Солонику. Отправляли они и номер его паспорта, когда он выдавал себя за уроженца Донецка, и пальчики, фотографии – все, даже указывали его местонахождение.
– И что же? – спросил я.
– Представьте себе, греки, как ни странно, никак на это не среагировали. Даже наоборот – стали тут же утверждать, что это не он и тот человек, на которого мы указывали, – не Солоник.
Я тоже иронически улыбнулся:
– Да половина Афин знали, что это он! Он ходил и говорил: «Вот, смотрите, какой я! Все меня ловят, а я в Греции тусуюсь!»
– Вот именно, – сказал Геннадий Михайлович.
– А какая ваша версия?
– Я думаю, что он в руках греческих спецслужб. Представьте себе, человек, которого разыскивают все российские спецслужбы, обладающий колоссальной информацией о заказчиках, о своих объектах, попадает в руки спецслужб Греции. Конечно, у них появится соблазн использовать эту информацию. Поэтому я и думаю, что они инсценировали его смерть, а теперь он является их заложником. Другой вопрос – будет ли он на них работать. Может быть, с него просто скачают информацию, может, попытаются перевербовать. Здесь несколько вариантов. – Геннадий Михайлович бросал на меня взгляды, наблюдая мою реакцию на сказанное им.
На самом деле меня мучил один вопрос – кто этот Геннадий Михайлович? Неужели он на самом деле возглавляет ту таинственную организацию, которая опекала и контролировала Солоника? Может быть, именно они и устроили тот сенсационный побег из Матросской Тишины, а затем использовали его в своих целях?
Геннадий Михайлович словно прочел мои мысли. Он посмотрел на меня в упор и сказал:
– Вы, наверное, интересуетесь, кто мы и кого мы представляем? Действительно, мы знали Солоника, но немного с другой стороны. Вы, наверное, слышали про легенды о «Белой стреле», что есть такая засекреченная организация, которая убирает криминальную элиту?
Я кивнул утвердительно.
– И что эта организация часто использует киллеров из уголовной среды? Так вот, это просто легенда. Нет такой организации.
Я неопределенно пожал плечами:
– А как же, например, фильм «Никита» или российский фильм «Шизофрения», где существует такой киллер и существует такая организация? А фильм этот, кстати говоря, консультировал сам Александр Коржаков, бывший начальник службы безопасности президента?
– Это все журналистские и киношные штучки, – улыбнулся Геннадий Михайлович. – Это красиво рассказанные истории. На самом деле в жизни все не так, все по-другому.
– Но у вас же тоже есть к нему какой-то интерес?
– Да, интерес есть, не скрою. Погиб один человек, близкий нам. Возможно, к его гибели имеет отношение ваш клиент. Вот мы и хотели с ним встретиться, узнать, кто сделал заказ и кто его исполнил, если не он. Не больше того. Никаких планов отомстить или сдать его российским органам у нас нет. Нам только нужна информация. Человек для нас очень важный и дорогой. К тому же с его гибелью кое-что пропало, и необходимо узнать хотя бы что-то.
– У него – вы имеете в виду Солоника? – переспросил я.
– Можно громко об этом не говорить, – сказал Геннадий Михайлович и посмотрел по сторонам. – Вполне достаточно говорить просто «он», и мы будем знать, кого имеем в виду.
Вскоре мы простились. Но через два дня из Греции вернулся Максим, и мы снова встретились, на этот раз втроем. Максим выглядел неважно. Видимо, сказалось нервное истощение.
Из его рассказа я узнал, что непосредственное внимание ему уделял сам генерал Янис Пападакис. Они сразу как-то распознали цель и мотив появления Максима в тюрьме. Все прекрасно знали, что Максим искал Солоника. В то же время генерал, так же как и мне, доказывал, встречаясь с Максимом, что Солоника нет, что он умер и что все эти поиски напрасны. Но Максим тоже пришел к выводу, что все это неспроста и греки просто его прячут. Но самое интересное – выяснилось, что в тон грекам выступают и русские спецслужбы. Они постоянно пишут, что Солоник погиб.
Я согласился с этим.
– Я думаю, что цель у них одна – чтобы побыстрее забыли о Солонике. В этом заинтересованы и греки, и наши спецслужбы.
– Правильно, – кивнул Геннадий Михайлович. – Но наша цель – найти его, так как он сейчас в заложниках у греков. И я хочу предложить вам эксперимент, достаточно рискованный.
Я удивленно посмотрел на него:
– Какой?
– Так получилось, что в силу определенных причин кино про него вы не создадите.
Мы с Максимом согласно кивнули.
– Поэтому единственный шанс – выступить на телевидении, взбудоражить общественное мнение.
– Каким образом?
– Сейчас на НТВ готовится новая передача «Независимое расследование» с Николаем Николаевым. Насколько мне известно, одна из первых тем будет посвящена ему. Вот вы, – он посмотрел на меня, – естественно, примете участие в этой передаче. И у меня будет к вам следующая просьба. Было бы здорово, если вы во время передачи скажете, что он жив.
– А зачем? – недоуменно спросил я. – Во-первых, это неизвестно точно. Во-вторых, какой в этом смысл?
– Смысл тут один: мы взбудоражим общественное мнение. Дальше уже наша работа. Тут есть одна хорошая задумка. Мы хотим загнать греков в угол. Возможно, нам это удастся...
Тогда я еще не понимал всей сложности комбинации, которую задумал Геннадий Михайлович. Но на его просьбу ответил согласием. Хотя, честно говоря, не представлял, в каком контексте я мог бы сделать такое сообщение.
Через несколько дней я действительно был приглашен на телевидение, на съемки передачи «Независимое расследование». Так получилось, что телевизионщики в основном собрали в студии работников правоохранительных органов. Здесь были и следователи, и прокуроры, и оперативники, словом, вся аудитория была промилицейского плана. Сильное впечатление на меня произвели милиционеры, пострадавшие на Петровско-Разумовском рынке, в которых он стрелял. Двое из них были инвалидами, один еле передвигался.
Когда я увидел его, мне стало безумно жаль этого человека, который просто оказался в неподходящий момент в ненужном месте и просто так, безо всякой причины, случайно пострадал. Конечно, я ему сочувствовал очень сильно и совершенно не защищал Солоника.
Дальше началось самое интересное. Передача была построена на том, что Солоник – это злодей, киллер, что это отрицательный человек. И каждый раз, когда выдвигался какой-либо тезис, все время ведущий апеллировал ко мне – мол, каково ваше мнение. Поначалу я отмалчивался, особо в эти беседы не встревал. Но когда заговорили о его первом изнасиловании, в котором он был обвинен спустя год, и дело это было раздутым и шитым белыми нитками, тут я не стерпел и начал его защищать.
