Валерий Карышев - Капкан для киллера – 2
– Так почему же вы считаете, что Солоник жив? – повторил генерал.
Теперь я решил перейти на другой стиль беседы.
– Прежде всего, – сказал я, вспомнив о том, что писали в наших журналах и газетах, – в свое время российские правоохранительные органы были поставлены в известность, что в Греции в одной из гостиниц живет Солоник. Даже была названа фамилия Константина Эдуардовича Меликова, 1970 года рождения. Потом, насколько мне известно, российские правоохранительные органы проверили через адресный стол, что этот человек жил до 1994 года в Москве, потом неожиданно уехал в Донецк. Потом этот человек получил паспорт, по-моему, в Грузии. Как писали в газетах, – добавил я, – эти серии паспортов были каким-то образом похищены в независимой Грузии, и ими воспользовались люди, которые в дальнейшем получили греческие паспорта. Когда вам российские органы передали эти данные, то вы...
– Да, действительно, – сказал генерал, – я вспомнил эту историю. Было такое. Нам сообщили об этом человеке, что это на самом деле Солоник. Мы вызвали его в один из полицейских участков. Но человек, пришедший на встречу, был не Солоник.
– Конечно же, не Солоник, – кивнул я головой. – Ведь было бы странно – Солоник, которого разыскивали и могли на этой встрече задержать, пришел к вам добровольно на идентификацию!
Генерал, вероятно, не понял моего ответа.
– Я еще раз говорю, что Солоник мертв, – сказал он. – Мы нашли его тело, провели идентификацию и пришли к выводу, что он умер. Более того, он похоронен на Третьем муниципальном кладбище. Вы можете там видеть его могилу.
Я понимал, что в этих словах была, скорее всего, не информация, а установка, которой я должен был придерживаться в дальнейшем. Я пожал плечами, мол, вы можете говорить, а я имею право не верить в это.
Затем мы еще какое-то время говорили о Солонике и на другие темы. Наконец генерал встал, показывая, что беседа со мной окончена.
– Я могу быть свободен? – спросил я.
– Да, конечно, – ответил генерал, протягивая мне руку. – Я советую вам все же как можно быстрее уехать из Афин. Для нас его имя – это тоже в какой-то мере заноза. Греция – достаточно спокойная страна. И все, что произошло у нас, подобно взрыву. И мы сейчас хотим как можно быстрее забыть об этом. А ваш приезд, извините, – соль на рану. Я надеюсь, что мы с вами еще встретимся, но в более благоприятной обстановке.
Через несколько минут я покинул Главное управление полиции.
Вскоре я вернулся в гостиницу. Быстро набрал номер Джурича. Он приехал ко мне буквально сразу же.
– Ну, как твои дела? – поинтересовался он.
– Вроде бы отпустили. – И я коротко рассказал ему о беседе с генералом.
– Ты знаешь, – сказал адвокат, – этот генерал – достаточно известная личность. О нем много писали в газетах. Раньше он работал в одном из районов Аттики. Его подозревали в коррупции в связи с тем, что он покровительствовал многим игральным заведениям. Но в последний момент вместо того, чтобы отправить в отставку, его неожиданно повысили и назначили временно исполняющим обязанности начальника полиции.
После того как Гойко ушел, я сразу же снял трубку телефона, чтобы позвонить Лике. У меня к ней появилось много вопросов. Первый – почему она позвонила мне и так настаивала на встрече с Антоном? Может, она специально хотела подставить меня? И второе – почему она так интересовалась Солоником и при этом мне ничего не говорила о нем? Но эти вопросы я хотел задать ей только при личной встрече...
Но мобильный телефон Лики не отвечал. «Странно, – подумал я, – в чем дело?» Не оставалось другого выхода, как ехать к ней на работу, в ночной клуб, и поговорить с ней с глазу на глаз.
Но в ночном клубе меня ждало разочарование. Я долго искал ее, но Лики нигде не было. Подойдя к бармену, с которым, я видел, она разговаривала несколько дней назад, я не получил у него никакой информации, так как он не говорил по-русски, только пожимал плечами и разводил руками, когда слышал имя Лики. Наконец я увидел, что за одним из столиков сидит и пьет коктейль подруга Лики Аня.
Я подсел к ней. Аня сразу узнала меня.
– А Лика уехала, – сказала Аня, – еще вчера, сразу же, как началась вся кутерьма с Антоном. У нее же документы были не в порядке. Кстати, она вам несколько раз звонила, но дозвониться не смогла.
«Правильно, – подумал я, – и не дозвонилась, я же под арестом сидел...»
Расстроенный, я покинул клуб. Ничего не оставалось делать, кроме как завтра посетить кладбище, посмотреть на могилу Солоника и уехать в Москву.
К концу дня я был на Третьем муниципальном кладбище. Посетителей на кладбище почти не было, не считая нескольких облаченных в траур старых гречанок, стоявших у свежего холмика, да еще двоих мужчин неопределенного возраста.
Я подошел к белому мраморному надгробию, на котором было высечено: «Александр Солоник». Стоя у могилы, я стал размышлять о скоротечности жизненного бытия, о непредсказуемости жизненных сюжетов, о том, что человек еще недавно был жив, а сегодня уже лежит под мраморным крестом... А может, там все же не он лежит?
Постояв некоторое время, я уже собрался уходить, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Я резко обернулся. Вокруг меня никого не было. Но я чувствовал, что нахожусь под наблюдением, что на меня, скорее всего, смотрят издалека, через сильную оптику.
Я еще раз осмотрелся и снова никого не заметил. Я решил, что если кто-то наблюдает за мной, то наверняка это греческие спецслужбы. Решив не дразнить гусей, я направился к своей машине, понимая, что нужно ехать в гостиницу. Тронувшись с места, я заметил, что сзади пристроилась все та же знакомая белая «Хонда» с затемненными стеклами. Значит, я не ошибся и «хвост» за мной установлен.
На следующий день я снова поехал в контору Джурича и провел там около двух часов. Мы говорили о перспективе дела Максима. Адвокат заверил меня, что в ближайшее время Максим будет выпущен, просто он в качестве наказания должен отбыть десять суток ареста за незаконное проникновение на территорию американской базы без разрешения, как ему объяснили.
– Такие уж наши порядки, – улыбнулся Гойко. – Больше никаких обвинений, тем более в шпионаже, ему никто предъявлять не будет. Все обошлось.
Я поблагодарил его, расплатился и попросил его все же проводить меня до аэропорта. Джурич понял, что я на всякий случай решил подстраховаться – мало ли что может случиться в последний момент! Он согласился.
Через некоторое время мы с ним прощались в греческом аэропорту. Пройдя беспрепятственно пограничный и таможенный контроль, я очутился на борту российского самолета. Тогда я почувствовал себя спокойно. Но впереди была Москва. Нужно было обязательно встретиться с таинственным Геннадием Михайловичем, который называл себя куратором Максима. Нужно выяснить многие вопросы...
Россия, Москва
На второй день моего пребывания в Москве мне неожиданно позвонил Геннадий Михайлович и попросил срочно с ним встретиться для обсуждения важного сообщения. Встретиться с ним мы договорились в одном из баров в центре Москвы.
Заняв столик в баре, находящемся напротив Госдумы, я сидел, зевая, и ждал прихода Геннадия Михайловича. Надо сказать, что его звонок был достаточно странным. Во-первых, он позвонил утром и дал мне на сборы не более часа. Во-вторых, когда я попросил его описать себя, чтобы я смог его узнать, он сказал, что хорошо меня знает и сам меня найдет.
Вскоре в дверях появился мужчина высокого роста, худощавый, со светлыми волосами. Войдя в зал, он внимательно осмотрел всех посетителей, затем направился к дальнему столику. Я уже повернулся, чтобы снова наблюдать в окно за подъезжающими к бару машинами, как неожиданно мужчина, словно что-то вспомнив, остановился около моего столика и назвал меня по имени-отчеству.
– Да, это я, – ответил я.
– Геннадий Михайлович просил вас подъехать со мной. Он тут рядом.
Я неопределенно пожал плечами:
– А далеко ехать?
– Нет, на моей машине поедем. Потом мы вас привезем. Так получилось, у него важная встреча. Вы смогли бы это сделать? Он очень просил.
– Хорошо, поехали.
Я расплатился, вышел на улицу и сел в черную «Волгу» с тонированными стеклами, которая тут же рванула с места и помчалась в сторону Лубянской площади. Потом мы плутали переулками и остановились у одной из пятизвездочных гостиниц в центре. Мужчина быстро припарковал машину, открыл мне дверь и предложил выйти. Мы вошли в вестибюль.
– Здесь на втором этаже, в одном из баров, – сказал мужчина. Мы стали подниматься по крутой лестнице.
Я обратил внимание, что мужчина, сопровождающий меня, время от времени поглядывает по сторонам, как будто проверяя, не следят ли за нами. Да и тогда, когда он вел машину, я замечал, как он смотрел в зеркало заднего вида. «Черт его знает, – думал я, – чем занимается этот Геннадий Михайлович!»
Может, это и есть тот таинственный Куратор, с которым был связан Солоник? В конце концов, для меня это сейчас не имело значения. У меня были моральные обязательства в отношении Максима, который до сих пор находился в Афинах. А поскольку он являлся непосредственным подчиненным Геннадия Михайловича, то я не вправе был отказываться от этой встречи.
