Фридрих Незнанский - Расчет пулей
— Что? Нет никого?
— Абсолютно. Если это распорядился твой зам, ни в коем случае не говори ему. Распорядись, пожалуйста, так чтобы об этом никто не знал. Есть такая возможность?
— Естественно.
— За ней начали плотную слежку. Распорядись сегодня, пожалуйста.
— Где она сейчас?
— Дома.
— Через пятнадцать минут там будет охрана. А ты после «Шереметьева» сразу ко мне. Ладно? Есть разговор.
— Слушаюсь! — серьезно-шутливо отозвался Турецкий.
Жара давила. Турецкий включил примитивный кондиционер, установленный в машине. Однако это мало помогло. Подумалось, что в такую погоду лучше всего сидеть в кабинете под вентиляторной струей. Впрочем, и там довольно тяжело. Но все же легче, чем в железном кузове, который нагрелся под палящими лучами, как консервная банка. «Иногда сетуем, — подумал Турецкий, — на суровость российского климата. А попробуй поживи в такую жару где-нибудь в Месопотамии, в Неаполе, в Лиссабоне. Живут же люди. Но не мы. Нам подавай свежесть и прохладу».
Идея с поездкой в аэропорт принадлежала ему. Ни Меркулов, ни Грязнов в нее не верили. А он сказал себе, что должен проверить и это предположение.
Итак, что известно про Борца, то есть Борцова Геннадия Павловича? Преступник-рецидивист. Был в федеральном розыске. Сделал фиктивную справку о смерти и на несколько лет пропал из поля зрения. Его ресторанная история известна. Одного этого достаточно, чтобы на длительный срок засадить его в тюрьму. Но если он главарь «банковских», то эту цепочку упускать нельзя. Какую там «цепочку»! Эту якорную цепь надо вытащить целиком. Какие доказательства, что он главарь «банковских»? Или, по крайней мере, один из главарей? Его участие в убийстве Викулова вполне вероятно. В расправе над одним из банкиров обозначены типы, похожие на Крепыша и рыжеволосую женщину. Это зафиксировано в деле. Крепыша убирал он. Расстрел ступинского киллера произведен по наводке Гончара. То, что Гончар связан с Борцом, доказывает имеющаяся у следствия пленка.
К убийству Виткевича Борец тоже предположительно имеет отношение. Когда следователь Самойленко предъявил его фотографию в числе иных, охранники банкира Борца не опознали. Но когда на мониторе ему приделали усы, бороду и шляпу, трое в один голос воскликнули, что это он. Если бы кто-то из аэропортовских служащих опознал его фотографию, это значило бы, что след пяти миллионов похищенных евро найден. Круг тогда замкнется.
Эти мысли крутились в голове Турецкого медленно, неторопливо, когда он бешено мчался по дороге в «Шереметьево». И подъехал совершенно взведенный, нервы были натянуты как струна. Этого никто бы не мог подумать при взгляде на вальяжного элегантного мужчину в белых брюках и в белой колониальной курточке из чистого хлопка, который со скучающим видом направился к справочному бюро.
Выстояв очередь, он поприветствовал молоденькую девушку с крашеными волосами и маленьким злым лицом. Потом показал фотографию.
— Я должен был встретить друга, но мы разминулись, видимо. Этот человек не спрашивал обо мне?
— Некогда мне вглядываться в ваши лица, — резко ответила та. — Думаете, вас я вспомню через пять минут?
— А я вас запомню, — зло сказал Турецкий.
Он обошел все киоски, не пропуская ни одного: бижутерия, подарки, сигареты, печать. Побеседовал с буфетчицей и даже взял стакан сока. Обошел другие аэродромные службы.
Никто не помнил Борцова. И надежда связать воедино цепь преступлений таяла как дым. Но он понял также, что продавщицы и «справочники» работали в разные смены. Поэтому для полной ясности следовало приехать еще несколько раз, чтобы охватить своими вопросами всех работников.
Перед отъездом он вновь подошел к справочному. На этот раз там помимо злой белобрысой девицы сидели еще двое, о чем-то шушукались и смеялись, в то время как очередь ждала. Турецкий встал последним и, когда наконец придвинулся к окошечку, достал вместе с фотографией Борца свое удостоверение. И представился по полной форме:
— Я старший следователь Генеральной прокуратуры Российской Федерации по особо важным делам. Мы ищем преступника. Посмотрите внимательно на фотографию: встречался вам когда-нибудь этот человек?
Две новенькие девицы поочередно разглядывали снимок и качали головами. Наконец его опять взяла белобрысая злючка.
— Я видела этого человека, — поджав губы, надменно произнесла она. — Только не сегодня, а в день, когда упал самолет. Он стоял возле «Урала». Знаете, такой большой грузовик?
В следующий миг Турецкий ощутил себя в машине, которая на высокой скорости мчалась к Москве. Автомобильная пробка возле Кольцевой дороги охладила его пыл. Едва не врезавшись в белый «мерседес», он сбавил скорость.
Перед красным светофором позвонил Меркулову:
— Костя! Будь другом, пригласи Грязнова. Я приеду через полчаса. Есть важная информация.
— Меня вызывает генеральный. Сколько я там задержусь, не знаю, — как обычно, ворчливо отозвался Меркулов. Потом добавил мягче: — Славе я позвоню.
Когда раньше срока Турецкий входил к Меркулову, хозяин кабинета и начальник МУРа его уже ждали.
— Что стряслось? — недовольным тоном спросил Меркулов, словно хотел сказать, что для этой встречи он отменил свой визит к генеральному прокурору и не позволит себя тревожить по пустякам. Однако сообщение Турецкого насторожило его, а Грязнов, при всей своей невозмутимости, даже подался вперед.
— Вот они, денежки!
— Ну что же, — резюмировал Меркулов. — Это самая важная информация на сегодняшний день. Каковы же выводы?
— А вывод такой, — Турецкий раскрошил сигарету над пепельницей, но не стал закуривать. — Считаю необходимым дела об убийстве Викулова, убийстве Виткевича и других банкиров, а также похищении пяти миллионов евро объединить в одном производстве. Прокуратура на воздушном транспорте, расследующая дело о похищении пяти миллионов и убийстве инкассатора, будет, конечно, артачиться. Но они до сих пор не продвинулись в расследовании ни на шаг. А делиться с ними информацией я не намерен. Там нет гарантии. А любая утечка информации может спугнуть «банковских». Главари залягут на дно, и пиши пропало!
— Резонно, — заметил Грязнов. Он уже успокоился и, пыхтя сигаретой, с невозмутимым видом слушал выкладки Турецкого.
— Нам надлежит действовать, пока похищенные деньги жгут им руки. Не исключаю, что Борец не намерен делиться со своими подельниками. А значит, в ближайшие дни он попытается исчезнуть. Объединив все дела в одно, мы сконцентрируем усилия.
Повисла долгая тяжелая пауза, в течение которой каждый размышлял по-своему. Наконец Меркулов шумно вздохнул:
— Согласен! Но при одном условии: эту оперативно-следственную группу должен возглавить ты.
Турецкий ответил коротко, как мог:
— Естественно.
Молчавший с хмурым видом Грязнов насупился еще больше.
— Каковы бы ни были высокие соображения руководителя следственной бригады насчет ликвидации «банковских», деньги надо вернуть сегодня же. И заглушить международный скандал.
— А как? — повернулся к нему Турецкий. — Да Борец под пытками не скажет, где спрятаны деньги.
— Саша прав, — заметил Меркулов.
Грязнов еще больше нахохлился.
— Саша всегда прав, — мрачно отозвался он. — А что делать?
— Я буду говорить с генеральным по поводу ареста Гончара, — сказал Меркулов. — Но его нельзя брать, пока мы не узнаем, где деньги. Надо, чтобы Борец сильно забеспокоился. Может быть, он рванется сам? И тут большая надежда на твоего юного гения разведки, — повернулся он к Грязнову.
Вячеслав Иванович кивнул.
— Игнатов временно отстранен от должности, — заметил он.
— Вот если бы так пошевелить Гончара, — оживился Меркулов. — Тогда наверняка Борец забеспокоится.
— Как?
— Думай, Вячеслав Иванович.
— Хорошо.
— Полчаса хватит?
— Многовато.
— Можешь считать это шуткой, в которой, как говорят, пять процентов правды. Нет, не пять, а пятьдесят пять, — жестко заключил Меркулов. — Надо чем-то спугнуть этого зверя — главаря «банковских». Сделайте, чтобы он забеспокоился о денежках. И не спускайте с него глаз. Скажи своему юному гению.
— Этот юный гений ежесекундно рискует жизнью, между прочим, — хмуро отозвался Грязнов. — У «банковских» своя агентура.
— Ладно, ладно, — остановил Меркулов. — Сантиментов не надо. Завтра в четыре — у меня!
Глава 37 Подельники
Жена Андрея Алексеевича Гончара Алена была первой красавицей всюду, где бы ни появлялась. По крайней мере, она сама так считала. А собственное мнение было для нее превыше всего.
Она не могла простить Андрею Алексеевичу, что была значительно моложе его. Хорошо пела и танцевала, что совсем не пригодилось в скучной и однообразной жизни с престарелым полковником. Ее голос отмечали даже в консерватории. Она могла сделаться модной певицей и зарабатывать такие же бешеные деньги, как Пугачева или Королева. Но в какой-то момент от пустячной простуды у нее пропал голос, и она испугалась. В консерваторию так и не пошла, выбрала модный по нынешним временам экономический институт и сделала ставку на выгодное замужество.
