Алла Полянская - Прогулки по чужим ночам
Я бросаю ему на колени фотографию, где он вдвоем с Оксаной. Он держит снимок, пальцы немного дрожат — старческий тремор или впечатлительный сильно?
— Где ты это взяла? — голос его стал хриплым и надтреснутым.
— Сорока на хвосте принесла, господин адвокат.
Его глаза наливаются яростью. Он откинулся на спинку кресла, чтобы успокоиться. Давай, старик, справляйся со своим гневом. Обожаю доводить людей до бешенства.
— Любишь играть с огнем?
— Я — нет, но твой камин опасен. Что тебе от нас нужно?
Он смотрит на снимок, не отрываясь. Может, ему жаль, что он стар, жизнь прошла, и что осталось?
— Я хотел вам кое-что предложить. А именно: деньги и новые имена. Вы могли бы уехать и жить в любой стране безбедно. Да, я хотел это уладить. Но теперь мне интересно, что еще вы раскопали, а потому вы немного задержитесь у меня в гостях, и мы поговорим. Здесь есть умельцы, у которых даже мертвые заговаривают. Скоро ты, красавица, будешь умолять меня послушать историю твоей жизни, а смерть примешь как милость. Так что подумайте об этом оба — до утра. Надеюсь, вдвоем вы найдете, как скоротать время.
В комнату заходят двое: маленькие головки, гора мускулов, и похожи друг на друга, как братья.
— В подвал обоих.
Мы поднимаемся и выходим. Собственно, он бы все равно нас обманул. Так или иначе, нас убьют, но смерть из-за угла меня не устраивает. Если придется умереть — так хоть знать, когда и как.
— Ныряйте сюда.
Подвал тут впечатляющий. Что ж, нечего пенять, так оно и должно было случиться. Вот только хозяин сидит сейчас и выклевывает себе печень — старые фотографии способны освежить память.
— Сидите тут.
Похоже, больше двух слов ребята говорить не умеют. Мозг им выдали слишком малофункциональный, это прирожденные копатели: даешь такому в руки лопату, и он будет копать, и пророет насквозь земной шар, ни разу не поинтересовавшись, зачем это нужно. Просто «круглое — катим, квадратное — несем», и все. Наверное, и такие создания зачем-то нужны.
Железная дверь гремит, закрываясь. Мы находимся в небольшом помещении, оборудованном в подвале. Свет проникает сюда через отверстие вентиляции. Я двигаюсь вперед, нащупывая дорогу. Стена неровная, пол цементный, а темно-то как!
— Лиза, ты где?
— Тут. Иди сюда, Вадик, я нашла что-то, похожее на лежак.
Он нащупывает в темноте мою руку, устраивается рядом. Жесткие доски впиваются в тело, Рыжий молчит. Сердится... Старый хрыч врал нам — даже если бы согласились взять деньги и уехать, прожили бы мы недолго. Возможно, даже меньше, чем под собственными именами.
— Я всегда поражался твоему умению задеть человека за живое. Смолчать ты никак не могла, — бурчит Рыжий.
— А смысл?
— Да, нас убьют в любом случае. Но пока мы им зачем-то еще нужны.
— Интересно, зачем? Темно здесь, как у негра за пазухой. Если бы ты послушал меня раньше, то был бы сейчас дома, а не вляпался вместе со мной в дерьмо.
— Не говори глупостей. Зачем мне жизнь без тебя? Мы всегда были вместе, вот и умирать будем вместе.
— Кто говорит о смерти?
Он прижимает меня к себе, словно хочет защитить от беды, нависшей над нами. Милый мой Рыжий, какая же я была дура все эти годы! А теперь уже поздно что-то исправлять. Или нет? Мы не должны сдаваться. Выход есть, даже если мы его не видим.
Я слышу, как бьется сердце Рыжего. Мы всегда были вместе, это правда. И я не позволю каким-то дегенератам убить нас только потому, что им так удобнее. И еще...
Блин, мне это кажется или кто-то здесь есть?
— Вадик, мы тут не одни.
— Нет, Лиза, не может быть. Здесь никого нет, кроме нас.
— А я говорю — есть!
— Может, крысы?
Может, и крысы. Сумку у меня почему-то не отобрали, только порылись в ней — и то для вида, без души. Я высыпаю мусор на пол. Ага, вот они — спички, которые я прихватила в баре.
Я поджигаю спичкой какую-то рекламу. Неровный свет выхватывает из тьмы часть помещения, у противоположной стены стоит такой же топчан, и на нем кто-то лежит. Я была уверена... черт, бумажка догорела и обожгла мне пальцы.
— Ты видел?!
— Да. Осторожно, я сам.
— Еще чего!
Мы поджигаем еще одну бумажку и подходим к лежащему. Почему он молчал все это время? Или умер?
— Лиза, смотри, это не...
— Да! Боже мой, посмотри на него!
Тут лежит все, что осталось от Остапова. С первого взгляда ясно, что он не отделается испугом, как Андрей. За Леху кто-то взялся всерьез и довел дело до конца.
— Лиза, посвети мне.
Я поджигаю один из носовых платков, намотав его на косметический карандаш. Рыжий наклоняется над телом. Его руки привычно ощупывают раненого, оценивают повреждения, но, на мой взгляд, Леха — уже труп.
А он стонет и открывает глаза. Вернее, глаз, потому что второй ему кто-то выбил. На его месте — кровавая дыра.
— Леш!
Он смотрит на меня, не узнавая, потом его взгляд становится осмысленным.
— Леха, скажи хоть что-нибудь!
— Лиза, у него шок. Многочисленные переломы, одно из ребер, похоже, вошло в легкое, глаз не подлежит восстановлению, и он тут находится не менее суток.
— Леш, как же ты?..
Он умоляюще смотрит на меня и шевелит губами. Я наклоняюсь к нему. Он что-то шепчет, но я не понимаю. Цифры? Я не запомню. Но он повторяет их, и я записываю на руке карандашом.
— Полковник Слисаренко... Позвоните, и помощь... будет.
— Леха, ты только держись! Я сейчас что-нибудь придумаю.
— Я... не лгал тебе... тогда... Лиза...
— Кто тебя так, Леха?! — Ну что я спрашиваю, и так все ясно.
— Гриб... Анна ему... они...
Он снова закрывает глаз. Мне кажется, что уснуть для него будет лучше, но я должна что-то придумать. Должен быть выход!
— Леш!
— Лиза, он умер. — Рыжий обнимает меня. — Черт, я недолюбливал его, а теперь мне жалко. Не плачь только, Лиза.
— Я не плачу.
Я в ярости. Если бы мне сейчас попался кто-нибудь из местных долгожителей, не сносить бы ублюдку головы. Ведь я уже видела когда-то такое же избитое, искалеченное тело. Таким когда-то был Кук — и мы не простили убийцам его смерть. Закон пощадил их, а мы — нет. Так что Гриб уже труп.
— Вадик, помнишь, как те двое просили нас не убивать их?
— Что ты, Лиза?! Почему ты их вспомнила?
— Просто так. — Меня от злости сейчас взорвет. — Ты помнишь, как мы поймали их? Сначала толстого, он шел из пивной. Как он плакал и просил не убивать его, помнишь? А мы забили его дубинами, словно бешеного пса. А второй вышел в гараж, Стас достал его по голове, а уж потом мы вместе молотили его, пока он не издох. Ты помнишь?!
-Да.
— Так неужели мы простим вот это?!
— Кук был нашим другом.
— А Леха разве нет? Я уверена, что он был нашим другом и пытался спасти нас, как мог. Стас доверяет ему.
— Стас... Да.
— Вадик, я убью их всех и сожгу эту паршивую развалюху.
— Сначала надо как-то выбраться отсюда.
— Выберемся. Подсади меня к отверстию в стене.
— Что ты задумала?
— Пока ничего, просто осмотрюсь.
Рыжий нагибается, я влезаю ему на плечи и оказываюсь прямо около вентиляционного отверстия. Все ясно. Если вылезти отсюда, то можно проползти по большой трубе, хоть она и горячая, ничего. А дальше видны ступеньки, там выход. Думаю, они настолько уверены в себе, что сторожить дверь никому и в голову не пришло.
— Что ты видишь?
— Если пролезем в дыру, мы сможем выйти.
— Уверена?
— Нет, но надо попробовать. У меня есть оружие.
Я прыгаю на пол и показываю Рыжему револьвер.
— Я же запретил тебе носить с собой эту штуку! Ты разве забыла, что было у Стаса? Дай сюда немедленно!
— Вот еще! Сто лет мне будешь вспоминать того скунса! Он вонял, и я выстрелила на запах.
— Это несерьезно.
— Не будь занудой. Да что тебе до этого револьвера? Осталось пять патронов.
— Думаю, нам их хватит. Так что будем делать? Скоро полночь.
Я не люблю ночь, потому что когда я вижу звезды, то думаю о мирах Лавкрафта2. Но тем не менее ночь, как и я, всегда сама по себе. Мне ночью думается лучше всего. И нам сейчас повезет, я уверена. Если все выйдет как надо, возможно, мне удастся сжечь этот дом.
— Подсади меня, а я подам тебе оттуда руку.
Я, наверное, похудела за последние дни, даже филейная часть протиснулась в дыру. Я оседлала трубу, она немилосердно печет мне руки, живот и задницу, но я ложусь на нее и подаю руки Рыжему.
Он подпрыгивает и хватает мои ладони. Очень больно — в спину давит край стены, снизу печет труба, а запястья вот-вот порвутся. Рыжий — здоровенный парень, я понимаю, что не удержу его. И он это понял и отпустил мои ладони.
— Лиза, иди одна, убегай!
— Рыжий, ты что!
— Позови на помощь, может, успеют! Ты только как-нибудь доберись до телефона. Иди, Лиза, не теряй времени. Вот, держи сумку!
