Евгений Сухов - Лихая шайка
– Может, вам воды, сударыня? – Полковник приблизился к курсистке. – Не стоит так нервничать. Вам не придется с ним видеться.
Девушка вздрогнула, и щеки ее залились еще более пунцовой краской.
– Просто посмотрите вот в этот «глазок».
Обер-полицмейстер в очередной раз указал на дверь, за которой в отдельной камере сидел Павел Знаменцев.
Курсистка нерешительно двинулась в сторону двери.
– Да, конечно, – едва слышно прошептала она.
Пороховицкий убрал заслонку, и девушка, скользнув по лицу обер-полицмейстера испуганным взглядом, припала к «глазку». Петр Лазаревич видел, как вздрогнула рука девушки. Зонтик выпал у нее из пальцев. Пороховицкий нагнулся, чтобы поднять его.
– Вы уронили, сударыня, – окликнул девушку обер-полицмейстер, но свидетельница даже не повернула головы в его сторону.
Пороховицкий настороженно всмотрелся в профиль курсистки. Щеки и уши ее по-прежнему пылали. Рука, которая минуту назад нервично перемещалась по рукоятке зонта, теперь теребила форменный фартук.
– Ну же! – в нетерпении обратился к ней полковник. – Что, это тот самый человек?
Девушка оторвала взгляд от «глазка». По щекам ее текли слезы.
– Ну что вы, сударыня. Стоит ли так? Сейчас вам принесут воды… – начал Пороховицкий.
– Нет-нет. Не стоит, – едва слышно прошептала девушка.
– Ну… – Полковник выжидающе глядел на курсистку.
– Что, ну? – несмело повторила свидетельница.
– Он это? Тот ли самый? – Петр Лазаревич не отрывал взгляда от заплаканного лица девушки.
– Нет, – вдруг проговорила она.
– Но как же, ваше прежнее заявление?.. – опешил обер-полицмейстер.
– Я этого человека не знаю, – решительно отрезала девушка и кинулась к выходу. – Простите, – бросила она напоследок и выбежала из кабинета.
Пороховицкий так и остался стоять посреди комнаты с ее зонтиком в руке.
Глава 12
Потасовка в «Хмельном»
– Крестовый-то! Смотрите! С новой лярвой прихилял! – Половой «Хмельного» трактира по кличке Лукич с удовольствием оповестил скучающих завсегдатаев о появлении на пороге новых лиц. Объявление вызвало заметное оживление.
– Да то не Кеша, Лукич! У тебя буркалы паршивые! Это баре какие-то залетные по ошибке к нам прихондорили! – Высокий тщедушного сложения болдох с длинным шрамом через правую половину лица встал из-за стола. – Руки у меня к наживе зачесались!
Цапля хмельной расшатанной походкой направился навстречу вошедшим.
– Сядь ты, Цапля! Какого ляда тебе надо? – Маленький, юркий Вьюн с копной седеющих, вьющихся на затылке волос попытался ухватить Цаплю за подол рубашки, но тот увернулся.
– Ба! Да это и впрямь Крестовый!
Болдох приветственно распростер руки, намереваясь обнять Кешу. При этом пьяный взгляд его беззастенчиво мерил фигуру спутницы Крестового.
– Пшел вон, Цапля! Клешни убери. – Крестовый небрежно сбросил со своего плеча руку громилы.
Тот, лишившись опоры, едва не повалился на пол. По трактиру прокатилась волна гогота. Скучающей публике только этого и надо было.
Уцепившись за один из столиков, Цапля все же поймал равновесие и удержался на ногах. Ободренный вниманием публики он уже не мог остановиться.
– А вы пожаловали бы сперва-наперво за этот стол, дамочка, – произнес он в спину удаляющейся в глубь трактира паре.
Дама Кеши смущенно оглянулась.
– Самогончику с вами откушаем. Пожалуйте, – не унимался Цапля. – А Крестовый-то! Он Маруську Залетную любит. Пусть себе идет к ней. А ты с нами оставайся. Я тебя по гроб жизни нежить буду. Смотри, каков я собой!
Цапля неожиданно вспрыгнул на табурет и, вызывая всеобщий хохот, попытался изобразить подобие присядки, комично размахивая при этом длинными негнущимися руками. Такое представление было явно по душе завсегдатаям «Хмельного».
– Эй, цыпка! Я не то что Кеша. Я ласковый! – Под взрыв хохота Цапля рванул на груди рубаху.
Он не заметил, как Кеша оставил подружку.
– Брось его. Иди ко мне! Со мной тебе скучно не будет! Смотри, чем я хуже Крестового?
Цапля на потеху публике выкатил колесом свою впалую грудь. Крестовый оказался подле Цапли быстрее, чем тот мог ожидать. Ударом ноги Кеша вышиб из-под его ног табурет. Фигляр не удержал равновесия и с грохотом обрушился на пол. Храпы зашлись в торжествующем реве. Унылый вечер обернулся развеселым представлением.
– Цапля, ты себя в зеркало видал? – прорывался сквозь всеобщий хохот голос Вьюна.
– Шут ты мохнорылый! Ты на себя-то да на Крестового посмотри! Мочалка ты дохлая! Одна кожа да кости! – Раскрасневшийся от обильных возлияний широкоплечий Бурый ржал громче всех.
Крестовый между тем схватил Цаплю за грудки и поволок к выходу.
– Давай-давай, Крестовый, тащи его вон отсюда. Пускай проспится там под дверью. Здесь и без него шутов достает. – Лукич не преминул добавить свой голос к общему вою ликующей толпы.
– А что, красотка? Кеша тебя, видно, еще не ласкал, что ты от Цапли шарахаешься. Брось его, иди к нам! – Бурый, воспользовавшись тем, что спутница Крестового на мгновение осталась одна, потянулся к ней длинной волосатой рукой.
Девушка Агафья испуганно отшатнулась.
– Кеша, твою лярву лапают! – крикнул кто-то из благоприятелей Крестового.
Но Кеша уже и без того был тут как тут. Схватившись за столешницу, Крестовый одним махом перевернул стол на колени Бурого. Тарелки, бутыль с самогонкой и граненые стаканы покатились по гладкой поверхности и разбились вдребезги, упав к ногам громилы.
Общий гогот сменила гробовая тишина. Дело принимало серьезный оборот… Сидевшие рядом с Бурым Конь и Юродивый пособили храпу поставить стол на прежнее место и тут же поспешили удалиться.
Агафья с расширенными от удивления и страха глазами стояла чуть поодаль и лишь вопросительно смотрела на Кешу, ожидая его дальнейших действий. Крестовый вернулся к даме. Взял ее под локоть и повел во второй этаж, где еще час назад в гостиной Вайсман должна была начаться карточная «Железка». Разочарованные бесславным окончанием заварушки болдохи вновь загудели.
– Братва! Крестовый, видно, об нас неправильного мнения. Что же из-за лярвы он будет нам глотки рвать? – Соло Бурого среди зарождающегося гомона прозвучало настолько отчетливо, что трактир вновь погрузился в тишину. – Нечто мы за себя не постоим?
Призыв, однако, не нашел подержки. Вьюн, чей стол находился ближе всех к зачинщику, поспешно ретировался в другой конец залы. От греха подальше. Лукич, бросив подбирать осколки разбитой Крестовым посуды, и вовсе удалился в кухню. Остальные, кто посмелее, разошлись полукругом.
Кеша медленно развернулся, выпустил руку своей дамы и двинулся в сторону Бурого. Двое из храпов расступились, пропустив ее за свои спины. В гробовой тишине Кеша вновь подошел к столу Бурого. Слышны были лишь удары его кованых каблуков о деревянные доски пола.
Соперник Крестового был могучего сложения и выше его как минимум на вершок. Был он сильно пьян, иначе объяснить его дерзость едва ли кто смог. А пьяный Бурый был готов на любые безрассудства…
Кеша скользнул взглядом по исполинской фигуре громилы. Из-за пояса виден был эфес его знаменитого кинжала с искусно выжженным на рукоятке извилистым вензелем с буквой «б». Пользовался ножом Бурый так же искусно, как иные завсегдатаи «Хмельного» разливали водку по стаканам. Осечек у него не бывало. Он с пятнадцати шагов попадал в лежащее на тарелке яблоко. Плод неизменно распадался на две равные половинки.
– Она тебе не лярва, Бурый! – Кеша склонился к самому лицу обидчика. – Если ты это еще не понял, придется разъяснить тебе.
Бурый оскалил гнилые зубы. Рука его потянулся к рукоятке кинжала, однако в этот момент Кеша нанес ему такой удар в челюсть, что бугай вместе со стулом полетел наземь. Крестовый спокойно подошел к корчившемуся у его ног поверженному храпу и вынул у него из ножен клинок.
Через несколько мгновений Бурый, опираясь о стул, поднялся и попытался занять за столом прежнее положение. Разбитая губа его кровоточила, обагряя алыми ручейками подбородок и шею.
– Гаденыш! – прошипел он, глядя в спину удаляющемуся Крестовому. – Из-за марухи какой-то вшивой со своими храпами связался!
– А ну пырни его, Бурый.
Стоявший ближе всех Махаон протянул ему длинный тесак.
Кеша выстрелил с разворота. Не глядя. Пуля прошила запястье Махаона. Нож отлетел в сторону. Тогда Бурый выхватил из-за пояса свой револьвер.
– Брось, Бурый. Кеша лучше тебя стреляет! – попытался вмешаться в дуэль Конь.
Но Бурого уже было не остановить. Глаза его, налитые кровью, сверкали от пьяного угара и ярости. Он взвел курок. Кеша не двигался с места. Он даже не поднял руку с «наганом». Храп выстрелил, но револьвер дал осечку. Бурый вновь взвел курок, но и на этот раз револьвер лишь звучно щелкнул. Крестовый стоял в двух шагах от противника и беззвучно смеялся. Бурый вновь взвел курок, но и этот очередной выстрел жахнул вхолостую.
