Евгений Сухов - Разборки авторитетов
Совсем иной участи он желал своему внуку, а потому открыл в банке счет на его имя, куда ежемесячно переводил небольшую сумму.
Макс оказался способным ребенком и уже в двенадцать лет удивлял своими рисунками не только друзей своего деда, но даже профессионалов. А старый сапожник, практически ничего не понимая в живописи, нахваливал внука вместе с остальными:
– Ты у меня настоящий Рафаэль.
В неполных семнадцать Макс без труда поступил в Академию художеств, где вскоре ему назначили стипендию.
Его одержимость страстью к живописи поражала. Он рисовал всегда и везде. О его необыкновенном даровании говорили все, а преподаватели академии не без основания предсказывали парню блестящее будущее.
Уже на втором курсе Макс Барбарелли принял участие в престижном международном конкурсе живописи, где получил «Гран-при» – его работа была продана за большие деньги. Сжимая в руках чек на двести тысяч долларов, Макс ощущал себя обладателем целого состояния. Он решил, что уже на следующий день купит деду новый магазин.
Джино был горд за внука, однако от щедрого подарка отказался.
Энергичная натура Макса Барбарелли нуждалась в определенном творческом заряде. Он повсюду искал сюжеты.
Иной раз Макса так и подмывало расспросить деда о его «основной» работе и о приключениях далекой молодости, но врожденная деликатность и подсознательное нежелание разрушать иллюзии останавливали. И все же так случилось, что наследственная склонность ко всякого рода авантюрам толкнула Макса в объятия троюродного брата Джино – знаменитого дона Альберто Монтиссори.
Тот был чрезвычайно доволен тем, что без всяких усилий удалось заполучить к себе в солдаты внука самого Джино, известного по всему Тихоокеанскому побережью под кличкой Стрелок, хотя и не предполагал, что тем самым может навлечь на себя немилость старшего Барбарелли. Старик не растерял своего запала даже на седьмом десятке, и когда Монтиссори, играя роль радушного хозяина, собрал своих родственников в загородном доме, Джино определенно сказал, что не хотел бы видеть внука в его свите. Альберто расхохотался, но, почувствовав, что от слов старика веет пороховой гарью, примирительно сказал:
– Ну что ты, Джино, мы с тобой кровники, и у меня от тебя нет никаких секретов. Я понимаю, как тебе дорог Макс. Единственный внук. Талант… А наше ремесло хотя и имеет отношение к натюрмортам, но с другого бока. – Он засмеялся. – Не беспокойся, даже если бы Макс настаивал, я бы не стал вовлекать его в наши дела, – уверял Монтиссори старика.
Теперь, когда Макс Барбарелли стал одним из его ближайших помощников, он вдруг осознал, что, возможно, искушает судьбу. Джино Барбарелли хотя и не был богат, но входил в когорту первых сицилийских мафиози, завоевателей Тихоокеанского побережья Америки, уж что-что, а слово свое старик держал твердо и никогда не останавливался перед необходимостью довести до логического конца свои обещания. И, глядя в невозмутимое морщинистое лицо старого Барбарелли, дон Монтиссори не мог избавиться от необъяснимого чувства страха.
Внешне Макс был точной копией деда, и люди, знавшие старика Барбарелли еще в молодости, говорили, что тот был таким же страстным, напористым и имел успех у женщин.
Макса Барбарелли часто можно было встретить в местах, где проводит время вечно скучающая богема, и, наблюдая за ним, оставалось предположить, что светская круговерть – источник его вдохновения. Непременный участник банкетов, приемов, званых обедов и ужинов, он как бы жил по принципу древних римлян – чем дольше за столом, тем раньше в раю. Между тем у него хватало времени и на написание монументальных полотен, одно из которых украшало штаб-квартиру ООН, а денег, вырученных за картины, вполне хватало, чтобы оплачивать огромный дом и содержать полдюжины прислуги.
Свое призвание он успешно сочетал с обязанностями информатора у Монтиссори. Тот расплачивался с ним весьма своеобразно – покупал его «художественные безумства» за огромные деньги, значительно превышавшие их реальную стоимость. Раз в полгода Монтиссори устраивал Максу персональные выставки в самых престижных галереях страны.
Принимая во внимание утонченную и возвышенную натуру Макса, Монтиссори всегда учитывал его светские интересы – просил выявить изъяны в характерах будто бы неподкупных сенаторов. Он не забывал наставлять своего кузена, мол, каждый из них в первую очередь обыкновенный смертный, и если молод, то не упускает случая заглянуть под юбку секретарше, а если в годах – наверняка думает о том, как обеспечить не только собственную старость, но и безбедное существование своим внукам. Монтиссори интересовала любая информация, любой слушок о перспективном политике. Он скрупулезно заносил все это в компьютер, понимая, что когда-нибудь каждая строчка будет продана за миллионы долларов. Шантаж – это тоже бизнес, и было бы глупо пренебрегать им.
– Ну как, Макс, удалось познакомиться с русской дамочкой? – встретил Монтиссори вопросом своего любимца и с лучезарной улыбкой поспешил навстречу.
Сейчас Макс находился в хорошем расположении духа. Он был рад, что один из его многочисленных талантов – очаровывать женщин – пригодился влиятельному кузену.
Макс подошел к столу, уставленному блюдами с разнообразной снедью и батареей бутылок, налил в фужер кьянти, осушил до дна и только после этого ответил вопросом на вопрос:
– А ты сомневался?
Альберто усмехнулся. Это была вольность. Любого другого он моментально поставил бы на место. Спрашивают – отвечай, получил команду – выполняй. Но с Максом приходилось считаться, хоть он в его армии и был всего лишь младшим офицером. Кузен умел расположить к себе и, вызывая в Монтиссори братские чувства, пользовался, как говорится, режимом наибольшего благоприятствования. Макс к тому же работал на телевидении, и это давало Монтиссори возможность знать обо всем, что происходит в мире, раньше других и в деталях. Немаловажным было и то обстоятельство, что Макс был вхож во многие влиятельные дома Сан-Франциско. Вращаясь в светских кругах, он был осведомлен о многих нюансах, определяющих политику городского правительства. Сведения поступали к Монтиссори из первых рук, что во все времена ценилось на вес золота.
На информаторов, или конфидентов, как теперь принято говорить, Альберто денег никогда не жалел. Смеясь, он всегда не уставал повторять, что живет по принципу: «Ты знаешь законы, а я – судью».
С особой тщательностью он выискивал служащих, которые, «сливая информацию налево», делают вид, будто утечка в конторе происходит за счет подслушивающих устройств. А формулу: «Шерше ля фам», то есть «ищите женщину», Монтиссори считал ключом в решении наиболее сложных проблем, так как давно уже понял, что у Амура есть не только стрелы, но и топор. Когда же в Италии среди мафиози появились «пентито», информаторы полиции, нарушившие «омерту», «закон молчания», он здраво рассудил, что такие «пентито» найдутся в любой стране.
И оказался прав. Едва лишь русская мафия заявила о себе в Штатах, он немедленно принял соответствующие меры. В Москву и Санкт-Петербург Монтиссори отправил за свой счет с десяток молодых людей из числа своих преданных солдат. Те, став студентами престижных российских вузов по так называемому обмену, немедленно занялись сбором необходимой информации, в том числе и о лидерах действующих группировок. Информация без особых проблем покупалась за наличные баксы.
И пусть мистер Игнатов напрасно не тешит себя надеждой, что Монтиссори, отчисляя проценты с доходов своего подпольного бизнеса, дрогнул из-за какого-то там взорванного лимузина, отеля или бензоколонки. Это была всего лишь временная уступка. Монтиссори так просто никогда не сдавался, он всегда ждал подходящего момента, чтобы ударить под дых.
И сейчас, когда ему стало известно, что русский мафиози появился в Москве, потом в Санкт-Петербурге, он принял решение о необходимости организовать убийство директора фирмы «Интеркоммодитис» мистера Игнатова именно в России, чтобы отвести от себя все подозрения. В России лидеров отстреливают чуть ли не каждый день. Монтиссори это прекрасно знал. На случай же неудачи оставался вариант захвата жены и ребенка в качестве заложников. Буквально утром Монтиссори стало известно, что на фирму «Интеркоммодитис» поступили из России несколько контейнеров контрабандной валюты и драгоценностей на огромную сумму. С этой информацией предстояло что-то срочно предпринять.
– Сомневался ли я? – машинально повторил он вопрос Макса. – Да как тебе сказать? Судя по тому, как русские девки работают в моих заведениях, не очень. А если точнее – не сомневался.
Макс слегка опешил, это был удар по его самолюбию.
– И что же, знакомство будет продолжаться? – спросил Монтиссори не без ехидства.
– Обязательно, – бросил Макс, отправляя в рот тарталетку с черной икрой.
