Стивен Кинг - Джойленд

— Что с тобой? Муху проглотил?

— Ничего.

— Кончай, сынок. Чем она тебя угостила — правдой или лапшой? Натурпродукт или подделка? Скажи папаше правду.

— Лапшой, конечно. — Я взглянул на часы. — Мне надо уехать пятичасовым автобусом, чтобы успеть на семичасовой поезд в Бостон. Пойду, пожалуй.

— Времени еще навалом. Где ты будешь жить летом?

— Я об этом еще не думал.

— Мой тебе совет, зайди к мисс Шоплоу по дороге на автостанцию. В Хэвенс-Бэй многие сдают жилье летним рабочим, но она лучше всех. У нее перебывало много Добрых Помощников. Ее легко найти — в конце Мэйн-стрит, там, где начинается пляж. Ты увидишь вывеску над крыльцом. Ее нельзя не заметить, потому что она из ракушек, и они вечно отваливаются. ПЛЯЖНЫЙ ПАНСИОН МИССИС ШОПЛОУ. Скажи ей, что ты от меня.

— Так и сделаю. Спасибо.

— Если снимешь у нее комнату, сможешь ходить сюда пешком по пляжу и экономить на бензине. А деньги потратишь на что-нибудь поважнее — например, на то, чтобы куда-нибудь сходить в выходной. И потом, хорошо начинать день с прогулки по пляжу. Удачи. Рад буду поработать с тобой.

Он протянул мне руку. Я пожал ее и снова поблагодарил.

Раз уж он подкинул мне эту идею, я решил дойти до города по пляжу. Таким образом, мне не пришлось бы двадцать минут ждать такси, которое я, в общем-то, не мог себе позволить. Я почти дошел до ведущей к берегу деревянной лестницы, когда он меня окликнул.

— Эй, Джонси! Сказать тебе кое-что, чего не скажет Роззи?

— Конечно.

— У нас есть комната ужасов, называется «Дом страха». Старушка Роз-ола к нему и на пятьдесят ярдов не подходит. Она ненавидит выскакивающие манекены, камеру пыток и записи с воплями ужаса, но на самом деле просто боится, что там и в самом деле живет призрак.

— Да?

— Да. И не только она. С полдесятка наших ребят уверяют, что видели ее.

— Вы серьезно?

Но это был один из тех вопросов, которые задают просто от растерянности. Я видел, что серьезно.

— Я бы тебе рассказал, но перерыв кончается. Мне надо заменить шесты на «Дьявольских машинках», да еще инспекторы по технике безопасности в три часа придут проверять «Шаровую молнию». Ох, до чего ж они занудные. Спроси Шоплоу. Про Джойленд Эммалина Шоплоу знает больше меня. Можно сказать, она историк этого места. Я по сравнению с ней новичок.

— А это не розыгрыш? Типа резиновой курицы, которую швыряют всем новеньким?

— Похоже, что я шучу?

Он не шутил, но выглядел так, будто прекрасно проводит время. Даже подмигнул мне.

— В каждом уважающем себя парке развлечений должно быть привидение. Может, ты сам ее увидишь. Лохи ее не видят, это точно. А теперь беги, малыш. Застолби комнату, прежде чем вернешься в Вилмингтон. Потом сам мне спасибо скажешь.

Женщину с именем Эммалина Шоплоу легко было представить эдакой розовощекой диккенсовской хозяюшкой, грудастой и шумной. Она то и дело будет приговаривать «батюшки мои» и потчевать чаем с булочками своих чудаковатых и добродушных постояльцев. Может, она даже ущипнет меня за щеку, когда мы вместе будем жарить каштаны на огне.

Но в нашем мире ожидания оправдываются редко: открывшая мне дверь женщина оказалась высокой и плоскогрудой. Лет ей было под пятьдесят, а по бледности она могла сравниться с заиндевелым зимним окошком. В одной руке она держала старомодного вида пепельницу, в другой — сигарету. Крупные локоны мышиного цвета закрывали ей уши. Они делали ее похожей на стареющую принцессу из сказки братьев Гримм. Я объяснил, зачем пожаловал.

— Будете работать в Джойленде, а? Что ж, входите. Рекомендации у вас есть?

— Живу я в студенческой общаге, поэтому рекомендаций от хозяев у меня нет. Зато у меня есть рекомендации от моего босса по столовке, то есть, по столовой Нью-Гэмпширского университета, где я…

— Все понятно. Я, может, и темная, но не до такой степени.

Она провела меня в гостиную, обставленную разномастной мебелью и с большим телевизором на столике.

— Цветной, — указала на него миссис Шоплоу. — Постояльцам можно пользоваться гостиной и телевизором до десяти вечера по будням и до полуночи по выходным. Иногда я смотрю с молодняком какой-нибудь фильм или субботний бейсбольный матч. Заказываем пиццу или делаем попкорн. Очень недурно.

Звучало и правда весьма неплохо.

— Скажите-ка, мистер Джонс, может, вы пьющий или шумный? Я такое поведение считаю хамским, хотя многие со мной не согласятся.

— Нет, мэм. — Пил я редко, а шумел при этом еще реже. Обычно, пара банок пива вгоняли меня в сон.

— Я даже не спрашиваю, употребляете ли вы наркотики, ведь вы в любом случае ответите «нет», правда? Но, конечно, скрывать такую пакость долго не получается, и когда она себя проявляет, я говорю подобным постояльцам искать себе новое место. Даже травка запрещена, понятно?

— Да.

— На травокура вы не похожи, — вынесла она вердикт после беглого осмотра.

— Так и есть.

— Я сдаю четыре места, одно из которых уже заняла мисс Акерли, библиотекарь. Да, на каждого приходится по одной комнате, но они гораздо лучше номеров в мотеле. Для вас у меня на примете комната на втором этаже. С отдельным душем и туалетом, чем комнаты на третьем этаже похвастаться не могут. Есть еще наружная лестница, что очень удобно, если у вас есть девушка. Против подружек я ничего не имею. Есть у вас подружка, мистер Джонс?

— Да, но она этим летом работает в Бостоне.

— Что ж, может, встретите кого-нибудь тут. Знаете ведь, как поется в песне: любовь — она повсюду.

Я лишь улыбнулся. Весной 73-го я и помыслить не мог о том, чтобы любить кого-то, кроме Венди Кигэн.

— У вас, я так понимаю, будет машина. За домом есть только два парковочных места, поэтому тут уж кто успел — тот и съел. Вы успели, и вы мне подходите. А если вдруг подходить перестанете — пойдете на все четыре стороны. Ну как, честная сделка?

— Да, мэм.

— Вот и отлично, потому что другой не будет. Аренду за первый и последний месяц заплатите вперед. Плюс залог на случай порчи имущества.

Сумму она назвала справедливую, но даже такая обратит в руины мой счет в «Нью-Гэмпширском Трастовом».

— Чек примете?

— А он не вернется?

— Нет, мэм, вряд ли.

Миссис Шоплоу откинула голову и расхохоталась.

— Тогда приму, если, конечно, вам понравится комната. — Она затушила сигарету и встала. — Кстати, наверху курить нельзя из-за страховки. Да и здесь тоже, когда постояльцы дома. Из вежливости, так сказать. Вы уже знаете, что старик Истербрук запретил курить внутри парка?

— Слышал. Наверное, отпугнет клиентов.

— Поначалу, возможно. А потом привлечет. Я бы не ставила против Брэда. Он мужик головастый, дважды ярмарочник.

Я хотел спросить, что это значит, но не успел.

— Пойдем смотреть комнату? — спросила она.

Едва увидев комнату, я понял, что она мне подходит. Большая кровать, окно с видом на океан — что может быть лучше? Ванная, правда, была такой малюсенькой, что когда я сяду на толчок, мои ноги окажутся в душевой кабинке. Но студентам, у которых в денежном буфете одни лишь крошки, не пристало капризничать. Все, конечно же, решил вид из окна. Вряд ли хозяева летних домов на пляже могли похвастаться лучшим. В моих грезах я уже привел сюда Венди. Мы наслаждаемся видом, а потом… в большой кровати, под шорох волн за окном…

Свершится «это».

— Беру, — сказал я и покраснел. Я ведь имел в виду не только комнату.

— Вижу. У вас все на лице написано. — Миссис Шоплоу словно бы знала, о чем я думал, а, может, и правда знала. Она широко улыбнулась и снова напомнила мне о героинях Диккенса, несмотря на плоскую грудь и бледную кожу. — У вас будет собственное гнездышко. Не Версальский дворец, конечно, зато свое. Уж точно лучше, чем комната в общаге, пусть и на одного?

— Да, — ответил я. Думал я сейчас о том, как буду уламывать отца положить пятьсот баксов на мой банковский счет, чтобы удержаться на плаву до первой зарплаты. Поворчит, конечно, но согласится. Просто я надеялся, что не придется разыгрывать карту Умершей Матери. Умерла она четыре года назад, но отец по-прежнему носил в бумажнике полдюжины ее фотографий, так и не сняв обручального кольца.

— Работа и гнездышко, — как-то мечтательно произнесла миссис Шоплоу. — Это же прекрасно, Девин. Можно вас так называть?

— Можно Девом и на «ты».

— Ладно. — Миссис Шоплоу окинула взглядом комнатку с ее наклонным потолком (она находилась прямо под свесом крыши) и вздохнула. — Возбуждение длится недолго, но чувствовать его приятно. Ощущение свободы. Думаю, тебе тут понравится. Есть в тебе что-то от ярмарочника.

— Мне уже сегодня это говорили. — Тут я вспомнил о разговоре с Лэйном Харди на стоянке. — Даже дважды.

— Готова спорить, я знаю, кто эти двое. Показать что-нибудь еще? Ванная крохотная, но лучше так, чем сидеть на унитазе в общажном туалете и слушать, как мальчишки у раковин пукают и брешут о девчонках, с которыми они обжимались прошлой ночью.