Алексей Хапров - Черная повесть
Но Юля пропустила эти слова мимо ушей. Она с беспокойством посмотрела на меня и, поняв, что моё «всё нормально» не более как враньё, спросила:
— Где болит?
Отпираться было бессмысленно, и я указал глазами на правый локоть.
— А ну-ка, согни руку.
Я попробовал это сделать, но тут же охнул от нового приступа боли.
— Ну вот, а говоришь, что всё хорошо. Зачем ты меня обманываешь? — укоризненно проговорила моя спутница, и осторожно дотронулась до ушибленного места. Я резко отдёрнулся.
— Больно!
— Перелом, — уверенно заключила Патрушева. — Тебя нужно срочно перевязать.
Она бросилась к своему рюкзаку и достала оттуда бинт.
— Ты не волнуйся, я умею. Нас учили это делать на курсах оказания первой медицинской помощи. Я наложу тебе шину и обмотаю бинтом.
— Шину? — недоумённо переспросил я, ибо у меня тут же возникли ассоциации с автомобилем. — Но где ты её здесь возьмешь?
Юля удивлённо посмотрела на меня и улыбнулась, поняв ход моих мыслей.
— Да нет, — сказала она. — Я имею в виду медицинскую шину, которую всегда накладывают при переломах для фиксации. Сделать её нетрудно. Здесь просто нужна ветка с крепким приростком.
Она взяла топор, приблизилась к злополучной сосне и стала рубить одну из нижних ветвей, в шутку приговаривая:
— Вот тебе! Вот тебе за Лю Ку Тана.
При каждом её взмахе я вздрагивал. Было очевидно, что Юля этот инструмент держала в руках впервые. Её движения были неуверенны и неуклюжи.
— Осторожно! Осторожно! — молил я, опасаясь, что моя спутница ненароком промахнётся. Но Патрушева с задачей справилась. Ветка в конце-концов рухнула на землю. Обрубив на ней всё лишнее, Юля приложила её к моей согнутой руке, тщательно обмотала бинтом, затем смастерила фиксирующую повязку, накинула её мне на шею и помогла просунуть сквозь неё руку.
— Я, прямо, как раненый боец, — мрачно пошутил я. — И сколько мне так придётся ходить?
— Пока не доберёмся до больницы, — ответила Патрушева. — Там тебе сделают рентген и, если перелом подтвердится, наложат гипс.
— А в гипсе сколько?
— Точно не помню, но, по-моему, месяц или два.
Я огорченно крякнул, досадуя от свалившейся на меня напасти. Юля помогла мне накинуть на себя куртку, и мы отправились дальше.
Патрушева по дороге несколько раз настойчиво пыталась отобрать у меня рюкзак, который я нёс в здоровой руке, но я не позволил ей этого сделать, полагая, что тащить такой внушительный груз для хрупкой молодой девушки будет уже слишком.
— Я сам понесу. Мне не тяжело, — отмахивался я.
— Нет, тебе тяжело, — не отставала Юля. — Я же вижу. К тому же тебе неудобно.
— Всё мне удобно. Успокойся.
— Давай, я сказала, сюда!
— Не дам! Что я, совсем калека, что ли?
Вокруг стояла тишина. Но нас всё равно не покидало чувство опасности. Мы постоянно оглядывались по сторонам и испуганно вздрагивали от каждого мало-мальски подозрительного шума.
Облегчение мы испытали только тогда, когда, наконец, вышли из таёжной чащобы. Перед нами открылась небольшая поляна. Её середину прорезала узкая бурная речка с каменистым дном. Даже на расстоянии было заметно, насколько прозрачна и чиста в ней вода.
Нас обуял дикий восторг.
— Ура-а-а! — хором закричали мы.
Подбежав к краю берега, который оказался обрывистым и крутым, мы сбросили рюкзаки на землю и прыгнули вниз. От воды веяло приятой свежестью. Зачерпывая её ладонями, мы принялись жадно пить. С каждым новым глотком на душе становилось всё легче и легче. Утолив жажду, мы, не помня себя от счастья, стали брызгаться, как маленькие дети, и гоняться друг за другом. Натешившись, мы упали на прибрежный песок, и в приятном изнеможении закрыли глаза.
— Эге-ге-е! — приложив ладони ко рту, зычно прокричал я, выплёскивая таким образом всколыхнувшие меня чувства. — Кто нибу-у-удь!
— Ты что?! — цыкнула на меня Патрушева.
После этого в меня снова вернулось чувство реальности. Мой восторг резко улетучился, и на его место опять заступили тревога и настороженность. Я поднялся на ноги и посмотрел по сторонам. Вокруг по-прежнему никого не было. Но поляна уже не казалась мне такой гостеприимной. Её краски словно почернели. Каждое дерево, каждый куст внушали мне беспокойство. Небо тоже перестало радовать. Бывшее ещё недавно совсем чистым, оно теперь стремительно наполнялось кучевыми облаками, предвещавшими скорый дождь.
— Нужно переправиться на другую сторону, — тихо произнёс я.
Мы стали водить глазами по линии реки, обдумывая способ переправы. На первый взгляд, здесь было сплошное мелководье. Но уверенно делать такой вывод я всё же поостерёгся. Дно хорошо просматривалось примерно до середины, а вот дальше уже было не видно. Где гарантия, что ближе к противоположному берегу глубина резко не вырастала?
— Попробуем вброд? — предложил я.
Юля согласно кивнула головой.
— Если не получится — вернёмся и пойдём в обход, — сказала она.
Нахмурив лоб, я стал мучительно вспоминать, при какой глубине брод можно считать безопасным. Нам об этом как-то рассказывали на лекции. По-моему, здесь всё зависит от скорости течения. Если она не превышает метра в секунду, то безопасная глубина будет как раз метр. И чем выше первое, тем меньше второе.
Ну, глубина здесь небольшая. Метра она явно не достигает. Во всяком случае, до середины реки. А вот скорость течения? На первый взгляд, она, вроде, тоже была небольшой. Но проверить всё же не помешает. А вдруг это обман зрения?
Посмотрев на песок, я увидел маленькую щепочку. Я поднял её и бросил в воду. Щепка понеслась по реке.
«Тысяча один», — мысленно просчитал я, что соответствовало секунде. За это время щепка проплыла чуть меньше метра.
— Ну как? — спросила Патрушева, поняв смысл моих действий. — Наши шансы велики?
— До середины — да, — ответил я. — А дальше будет видно.
— Тогда я пошла за шестом, — заявила Юля.
Она вскарабкалась по прибрежному склону, схватила топор и направилась к лесу. Я хотел последовать за ней, но преодолеть склон с одной здоровой рукой без посторонней помощи оказалось нелегко. Поэтому я оставил эти попытки и решил ограничиться ролью наблюдателя. Реально помочь своей спутнице я всё равно ничем не мог.
— Только поосторожнее махай топором! — крикнул я ей вслед.
Патрушева обернулась и сделала характерный жест выставленной вперёд ладонью. Мол, всё будет хорошо.
Её обещание с действительностью не разошлось. Свалив нижнюю ветку на одном из деревьев, она ловко обрубила на ней все отростки, и назад уже возвращалась, держа в руке вполне пригодный для перехода шест.
— Молодец! — похвалил её я.
Юля смущённо улыбнулась, но я заметил, как болезненно сморщилось её лицо.
— С тобой всё в порядке?
Патрушева молча показала свои ладони, которые представляли собой ужасное зрелище. На их нежной коже вздувались уродливые красные волдыри.
— А-а-а, ну так это неотъемлемый атрибут любого физического труда, — заключил я. — Не бойся, это не смертельно. До свадьбы заживёт.
— А когда у меня свадьба? — спросила она, и в шутку стукнула меня шестом чуть пониже спины. Мы рассмеялись.
Закатав джинсы повыше колен и уложив в рюкзаки куртки, чтобы те не стесняли наши движения, мы зашли в реку и сразу почувствовали её мощный напор. Вода хлынула в кроссовки. Ноги заметно отяжелели. Ёжась от холода, мы двинулись вперёд. Чтобы лучше держать равновесие, мы взяли курс не по прямой, а немного наискосок по течению. Это существенно ослабило силу его воздействия. Первой шла Юля. Она тщательно тыкала перед собой шестом, убеждаясь в отсутствии ям, и только после этого делала следующий шаг. За ней следовал я. Мы продвигались медленно, осторожно, мелкими шажками, волоча ступнями по дну, и старались больше смотреть вперёд, на противоположный берег, а не вниз на воду. Это помогало держаться на ногах. Но, как мы ни старались, без приключений всё же не обошлось.
Меня угораздило наступить на валун. Я поскользнулся и, судорожно взмахнув руками, рухнул в воду. Бурная река тут же поволокла меня за собой.
— Дима! — испуганно воскликнула Патрушева.
Старательно удерживая голову над поверхностью, я лихорадочно шарил рукой по дну, стремясь за что-то зацепиться. Но прежде, чем мне это удалось, меня два раза перевернуло вокруг себя. Ощущения были не из приятных. Я вдоволь нахлебался воды, а в сломанной руке снова вспыхнула адская боль. Ухитрившись, наконец, зацепиться за зажатую между камнями корягу, я набрал полные лёгкие воздуха и, с превеликим трудом, встал на четвереньки.
— Бросай рюкзак! — крикнула моя спутница.
Как ни мешала мне моя поклажа, но лямку рюкзака я всё же из рук не выпустил. Река нещадно хлестала меня по лицу. Будучи не в силах разогнуться, я замер на месте и стал дожидаться, когда Юля сумеет подойти ко мне.
