Александра Маринина - Соавторы
- Вы же понимаете, Олег Александрович, я человек подневольный, мне приказали - я выполняю, хотя вот честное слово, не вижу оснований для того, чтобы это убийство контролировали на уровне ГУВД, - продолжала она. - Мы с вами прекрасно знаем, что сыщики, работающие на Петровке, ничуть не лучше оперов с "земли", а иногда и хуже, и гораздо правильнее, если вы будете оказывать практическую помощь нам, а не мы - вам.
Но приказ есть приказ, даже если он нам с вами не нравится. Ваши ребята загружены сверх меры, и заставлять их проверять еще и мои бредовые версии - это неприлично. Вы согласны?
- А у вас есть бредовые версии? - поинтересовался подполковник - У меня могут быть только бредовые версии, - Настя улыбнулась как можно обаятельнее, - потому что все нормальные версии уже или отработаны, или отрабатываются вашими операми, и мне совершенно незачем мешаться у них под ногами. Вот я и выдумываю хоть что-нибудь, чтобы отчитаться перед своим начальством.
- Понимаю, очень хорошо вас понимаю, - снова покивал головой Недбайло.
Ну вот, ритуальные танцы окончены, игра проведена по всем правилам, теперь можно переходить непосредственно к делу.
- Мне нужно осмотреть квартиру, в которой произошло убийство. Но мне не хотелось бы, чтобы это выглядело как жест недоверия к добросовестности следователя Герасимчука. Он человек самолюбивый и, судя по тому, что я о нем слышала, очень профессиональный, он не пойдет на повторный осмотр места происшествия без достаточных к тому оснований. А мне нужно просто побывать в квартире, кое-что посмотреть, кое в чем убедиться. Но без разрешения следователя это невозможно.
Вы мне поможете?
Недбайло поморщил лобик, словно что-то вспоминая.
- Что вы хотите, чтобы я сделал? Позвонил следователю?
- Ну что вы, Олег Александрович, следователь - это не ваш уровень. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы позвонили его начальнику. А тот спустил бы команду Герасимчуку.
- А меня спросят, почему мы пытаемся сразу давить на следователя, вместо того чтобы с ним договориться.
Вы пытались с ним поговорить, объяснить свою проблему?
- Нет. Я для следователя - никто, вы же понимаете.
Вот если бы вы…
- Ну хорошо, - Недбайло нетерпеливо пожевал губами, - вы действительно не можете обращаться к следователю с подобными просьбами. Но есть же Чеботаев, который непосредственно ведет дело. Почему он не обратился к Герасимчуку?
"Почему, почему… Потому что боится, что тот на него собак спустит. А Андрюшка не хочет с ним ссориться, он вообще такой трепетный, совершенно не выносит, когда на него кричат, хотя в ментовке работает уже не первый год. Нежный он у вас. А я не имею права его заставлять, у меня таких полномочий нет. Я для него не начальник, а всего лишь контролирующая инстанция. Вы этого не понимаете, господин Недбайло, потому что плохо знаете характер своего подчиненного. Ну и что я должна вам ответить?"
- Впрочем, я понимаю, в чем тут дело, - неожиданно произнес подполковник, не дожидаясь Настиного ответа. - Чеботаев у нас мальчик нервный, из-за одного резкого слова удавиться готов. У него с Герасимчуком уже был конфликт, так мы его всем отделом отпаивали.
Конечно, парень не хочет нарываться еще раз. Герасимчук тоже не сахар, должен вам сказать, хотя профессионал хороший, но в гневе выражений не выбирает. Что ж, Анастасия Павловна, рад был оказаться полезным. Думаю, что мне удастся договориться о вашем посещении квартиры убитой. Я сообщу через Чеботаева.
- Спасибо.
На этот раз Настя была совершенно искренней. Зря она подозревала Олега Александровича в том, что он не знает своих подчиненных. Очень даже знает. И все понял с самого начала. Но игра есть игра, и правила требуют, чтобы определенное количество ходов в ней было сделано обязательно. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь пытался подсчитать, сколько рабочего времени уходит непосредственно на раскрытие преступлений, а сколько тратится на такие вот игрища? Прогибаться, договариваться, соблюдать пиетет, пить вместе водку, сидеть в приемной начальников…
***В воскресенье рухнули все надежды. Мэтр Богданов ушел на прогулку, а неугомонная Глафира Митрофановна принялась за уборку. Квартира большая, убирала она ее, судя по результатам прослушивания, частями. В воскресенье подошла очередь прихожей и трех выходящих в нее комнат.
Уборку старая домработница производила наитщательнейшим образом. И конечно же, заметила крохотное темное пятнышко на деревянном дверном косяке. Потерла тряпкой, потом поковыряла ногтем, не добившись успеха - принесла столовый нож. В наушниках у Боровенко раздавались душераздирающие скрипы и треск, а потом все стихло. Миниатюрный микрофон был обнаружен и стерт с лица земли как комочек присохшей грязи.
Именно так его идентифицировала неискушенная в шпионских штучках Глафира Митрофановна.
Лиза сидела рядом с мужем в машине, бледная от напряжения.
- Надо немедленно звонить Николаю, - твердила она.
Слава не возражал. Никакого другого варианта поведения он не видел. Пусть Николай принимает решение, что им делать дальше: продолжать ли наблюдение за соавторами или пытаться снова найти Мишаню-наркомана и поставить в квартиру Богданова новый микрофон.
Николай молча выслушал сбивчивый рассказ Боровенко, выругался сквозь зубы и велел пока ничего не предпринимать.
- Я доложу Андрею Степановичу, - сказал он и положил трубку.
***В тот же день вечером сам Андрей Степанович на своей даче нежился в объятиях давней подруги, той самой красивой холеной седой женщины, в обществе которой несколько недель назад жарил шашлыки в компании с ее мужем и обсуждал перспективы использования исчезнувших материалов погибшего журналиста. И он сам, и его любовница были уверены, что муж давно все знает и молчит, потому что его все устраивает. Устраивает их тесная дружба, их давние доверительные отношения, их совместный бизнес, приносивший огромные доходы в те времена, когда Андрей Степанович был начальником Управления внутренних дел крупного региона, Алла Евгеньевна занимала должность главного патологоанатома, а ее муж руководил подчиненными, сидя в кресле начальника экспертно-криминалистического управления. У них и сейчас бизнес совместный, только в другой области, в торговле мебелью, но тоже весьма и весьма прибыльный.
После звонка из Москвы Андрей Степанович выполз из-под пухового одеяла, накинул длинный халат, в котором почему-то вызывал ассоциации с Ноздревым, и отправился на кухню варить кофе. Через некоторое время к нему присоединилась Алла Евгеньевна, полностью одетая. Глядя на нее, такую строгую и элегантную, с уложенной - волосок к волоску - прической и с умеренным, но очень умелым макияжем, просто невозможно было представить себе, чем она занималась всего полчаса назад. Даже подумать такое о ней было бы кощунством!
- Ну что, Лялечка, прокололись наши московские друзья, не вышло у них ничего, - спокойно, как бы между прочим, заметил Андрей Степанович, разливая кофе из турки по маленьким изящным чашкам. - Микрофон, который установили в квартире Богданова, был случайно уничтожен. И какой козел его ставил, хотел бы я знать?
Неужели не понимал, что нужно выбрать место, недоступное случайностям?
- Андрей, я тебя предупреждала, что дешевизной ты платишь за качество. Ты хотел найти людей, которые сделают для тебя работу бесплатно, за голую идею…
- Не за идею, душечка, не за идею, а за собственного сына, - поправил ее Андрей Степанович.
- Это все равно, - она недовольно тряхнула головой. - У них недостаточно денег и опыта, чтобы нанимать дорогих исполнителей, они нанимают дешевых - и вот результат. Мне кажется, то, что предлагал Сеня…
- Много твой Сеня понимает! - фыркнул он. - Он эксперт, а не сыскарь, вот пусть в своих пробирках и ковыряется. Я сам знаю, что надо делать. Эти московские ребята за своего придурка-сыночка любому глотку перегрызут, я правильно сделал, что поставил на них. Надо только грамотно сформулировать им задание.
- И какое задание ты им теперь дашь? Уже придумал?
- Конечно. Мы пойдем другим путем, сладкая моя.
Это будет сложная комбинация, но неординарная и потому элегантная. Ты же знаешь, Ляленька, я люблю элегантность.
Она молча улыбнулась. Уж что-что, а элегантность этот крупный тяжеловесный мужчина с выпуклыми глазами действительно умел ценить. Может быть, именно поэтому она столько лет с ним спит. Нет, она его не любит. Но спит с ним с огромным удовольствием.
Глава 6
Следователь Артем Андреевич Герасимчук оказался маленьким и очень стройным молодым человеком, похожим на выточенную из дерева статуэтку. Именно из дерева, а не из слоновой кости, потому как был черноволос, темноглаз, смугл и вдобавок покрыт ровным темным загаром. Глядя на него, Настя Каменская подумала, что если оставить за рамками обсуждения его совсем не мужской рост, то старшего лейтенанта юстиции Герасимчука можно было бы с полным основанием назвать красивым. Но как же он молод, господи ты боже мой! Лет двадцать пять - двадцать шесть, не больше. А ведь Недбайло на полном серьезе характеризовал его как хорошего профессионала, да и по копиям составленных следователем документов можно было судить о том, что оценка эта не является преувеличением. Понятно и то, почему Чеботаев не может найти с ним общего языка, а подполковник Недбайло утверждает, что характер у следователя отнюдь не сахарный. Всему причина - молодость, плюс хорошие мозги, плюс здоровое честолюбие. Ведь что такое расследование преступлений? Работа, состоящая из действий, строго и детально регламентированных Уголовно-процессуальным кодексом, и действий, только обозначенных в законе и не имеющих четкой и детальной регламентации. Первую часть выполняет собственно следователь, вторую - оперативники, и только от следователя зависит, как будут состыкованы, подогнаны друг к другу и собраны в единую конструкцию результаты обеих составляющих. Для процесса же подгонки необходимы не только и не столько знания процессуального закона, сколько жизненный опыт, и мудрость, и профессиональная хитрость, и умение идти на компромиссы, и умение разбираться в людях и принимать решения о том, кому из оперативников можно и нужно доверять, а кому - не следует.
