Александра Маринина - Соавторы
Понятно. Стало быть, отсутствие личных звонков на работу связано не с отсутствием знакомых, а со строгой служебной дисциплиной. Хоть какая-то ясность, хотя толку от нее…
- Нина, я зачем Елена продолжала работать? Она удачно вышла замуж, в деньгах не нуждалась. Да и декретный отпуск ей полагался.
- Не знаю. Я ее спрашивала, а она так на меня посмотрела, как будто я совсем дура. Мне даже неприятно стало.
- То есть она совсем ничего не сказала? - уточнила Настя. - Или все-таки что-то объяснила?
- Ну, она сказала, что Егор Витальевич ищет замену и до начала декабря она доработает. Больше ничего. Тоже мне объяснение!
Ну, для тебя, голубушка, это, может, и не объяснение, ты к своей работе относишься наплевательски и постоянно торчишь то в кабинете массажа, то у косметолога, то на маникюре, то в парикмахерской, то на телефоне висишь. О твоих ухажерах знают все охранники, даже по именам их могут перечислить. Поэтому тебе, само собой, непонятно, как это можно в интересах дела не бросить работу, когда для этого есть все возможности, а ждать, пока тебе найдут подходящую замену.
Но теперь Настя плавно подобралась к следующей группе вопросов, и пора было начать их задавать.
***Протокол осмотра места происшествия был составлен практически безупречно, что по нынешним временам является большой редкостью. Копия протокола находилась в оперативно-поисковом деле у Андрея Чеботаева, и Настя читала его, сидя в тесном, заставленном столами, стульями и сейфами кабинете оперативников в окружном управлении.
- Повезло тебе со следователем, - заметила она, не отрываясь от протокола. - Дотошный мужик.
- Ага, - ехидно поддакнул Чеботаев, - дотошный.
Если бы у него еще характер был такого же качества, как его профессионализм, так цены б ему не было.
- Андрюша, тебе с ним убийцу искать, а не детей крестить. Отличный протокол, но пустой.
Она закрыла папку и потерла пальцами виски.
- Почему пустой? - обиделся Андрей. - Сама же сказала, что составлен безупречно.
- Это с точки зрения учебников по криминалистике.
А с точки зрения жизни в протоколе ничего нет. Это я не в упрек говорю, того, что мне надо, там и не должно быть.
- А чего ж ты там искала? Ты его сегодня уже в третий раз читаешь.
- Я, Андрюша, как все женщины, все время надеюсь на чудо. А вдруг найдется малюсенькая деталька, которая мне поможет?
- И что, не нашлась? - сочувственно спросил он.
- Не-а, не нашлась. Придется тебе идти к следователю и договариваться, чтобы он меня в квартиру убитой пустил.
- Ты что! - испугался оперативник. - Я еще жить хочу. Ты знаешь, что будет, если я предложу ему провести повторный осмотр места происшествия?
- Знаю, - она устало вздохнула. - Он тебе скажет, что у него нет оснований проводить повторный осмотр, а выносить постановление без всяких оснований - значит, признаваться в собственной халтуре, в том, что первый осмотр проведен некачественно, и это свидетельствует о браке в его работе. И на это он, как сказал бы герой известного кинофильма по кличке Лелик, "пойтить никак не могет". Верно?
- Ну вот, сама же все знаешь, Анастасия Пална. Зачем же меня прямо в пасть к леопарду толкаешь? Осмотр проведен хорошо, ты и сама видишь. С чем я к нему пойду?
- С просьбой. С обычной человеческой просьбой.
Мне нужно посидеть в этой квартире, походить по ней, посмотреть, какие вещи покупала себе Елена Сафронова, какие книги читала, какой посудой пользовалась, как мебель расставлена. Мне надо посидеть и подумать. Я хочу попробовать почувствовать эту женщину. Мне нужно попытаться понять ее характер. Если бы я могла, я сама пошла бы к твоему следователю, но я не могу, я для него никто. Я не веду розыскную работу по этому делу, я, как ты помнишь, осуществляю контрольно-наблюдательную функцию и оказываю практическую помощь. Ну так как, Андрюша?
- Нет, Пална, и не уговаривай, жизнь дороже. Ты прилетела со своим наблюдательным контролем и улетела, а следователь-то окружной, мне с ним еще работать и работать. И портить отношения как-то, знаешь ли, не хочется.
- Ох, молодой ты еще, - улыбнулась она, вставая из-за стола и тут же натыкаясь на стоящий рядом стул. - Черт, ногу ударила! Больно… Но своему-то начальнику ты можешь позвонить?
- Зачем? - насторожился Чеботаев.
- Спроси, может ли он меня принять. Хочу к нему зайти.
- На меня будешь жаловаться?
- А то как же. Обязательно. Скажу, что ты трус и лентяй. Давай звони.
Пока Чеботаев договаривался со своим начальником, Насте в голову пришла неожиданная мысль о преимуществах возраста, близкого к пенсионному. Она в двадцать пять и даже в тридцать лет тоже очень боялась испортить отношения с начальниками и со следователями, боялась показаться глупой, боялась вызвать их гнев или даже простое порицание. А сейчас ей все равно. Будут они сердиться или нет, будут считать ее глупой или нет, не имеет ровно никакого значения. Значение имеет только то, что она сама думает о себе и своей работе. И если она уверена, что сработала честно, без халтуры, на совесть, то никакие сторонние оценки ее не убедят в обратном. Но в двадцать пять и в тридцать лет этого еще не понимаешь, потому и треплешь себе нервы по пустякам. Может, не так уж и плохо быть сорокатрехлетней?
Нет молодой свежести и юного задора, маловато перспектив, зато есть мудрость и спокойствие.
"Ой-ой-ой, уж кто бы говорил про спокойствие, - тут же осекла она себя. - У тебя глаза постоянно на мокром месте, все раздражает, все не нравится. И ты еще собираешься молодого опера поучать, как надо к жизни относиться! Постыдилась бы, Каменская".
- Иди, - отвлек ее от размышлений голос Андрея, - он сейчас свободен. Тебя проводить?
- Не потеряюсь, - она помахала рукой. - Пока, до скорой встречи.
Подполковник Недбайло, полный, вальяжный, с редким пухом, покрывающим младенчески-розовый череп, был значительно моложе Насти, и она, войдя в кабинет, снова ощутила легкий укол ревности: этот сделает свою карьеру по всем правилам и звание полковника получит в сорок лет. А она - женщина, и для нее законы писаны совсем другие.
- Олег Александрович, вы не могли бы мне помочь? - начала она.
Игра была понятна и ей, и ему, обычная аппаратная игра в строгих рамках иерархической структуры. Сейчас Недбайло, следуя правилам этой игры, должен будет изобразить понимающего и всемогущего начальника, без ведома и одобрения которого на этой земле не может даже бездомный котенок родиться.
- Слушаю вас, Анастасия Павловна.
Внимательный взгляд, показное дружелюбие, пухлые ручки сложены так, чтобы свидетельствовать о готовности выслушать и помочь. Правила соблюдаются.
- Я оказалась в затруднительном положении. Дело об убийстве Елены Сафроновой взято на контроль на Петровке, но ваши сыщики работают так грамотно, что просто совершенно нечего делать. Вчера меня вызывал мой начальник полковник Афанасьев и спрашивал, какую практическую помощь я оказываю по этому делу, а мне нечем отчитаться.
Она в шутливом отчаянии развела руками. Это как в шахматах, традиционный обмен ходами. Если я пошел пешкой е-два - е-четыре, то я демонстрирую готовность вести простейшую игру, без всяких изысков. И ты, если ты приличный человек, должен сделать ход е-семь - е-пять, иными словами, дать мне понять, что ты все понимаешь, ставить мат в три хода не стремишься, так, подвигаешь фигурами и сведешь все к боевой ничьей.
А если ты правилами пренебрегаешь и собираешься играть нечто более изысканное, то можешь начать разыгрывать защиту Нимцовича и пойти конем на эф-шесть.
Настя сделала первый ход пешкой и теперь ждала, чем ответит Недбайло.
- Ну, в нашей семье тоже не без урода, - засмущался подполковник. - Не перехвалите моих ребят, а то зазнаются. Так чем могу помочь?
Ну слава богу, Недбайло оказался нормальным человеком. Во всяком случае, пока. Ход он сделал вполне ожидаемый и предписанный правилами.
- Я вот тут посидела, подумала… За вашими ребятами ничего переделывать не надо, они сработали грамотно, и мне тут делать нечего в смысле практической помощи.
А вот за следователем я бы немножко подработала, честно признаться.
Это был пробный камень. А ну как у подполковника Недбайло со следователем самые что ни есть теплые и дружеские отношения? Тогда дело плохо. Но пока еще можно выкрутиться. Однако, судя по тому, как с готовностью закивал подполковник, отношений со следователем Герасимчуком у него не было никаких. Или были, но плохие.
- Вы же понимаете, Олег Александрович, я человек подневольный, мне приказали - я выполняю, хотя вот честное слово, не вижу оснований для того, чтобы это убийство контролировали на уровне ГУВД, - продолжала она. - Мы с вами прекрасно знаем, что сыщики, работающие на Петровке, ничуть не лучше оперов с "земли", а иногда и хуже, и гораздо правильнее, если вы будете оказывать практическую помощь нам, а не мы - вам.
