Альберт Байкалов - Армия воров
— Там расходы меньше, — как само собой разумеющееся ответила молодая женщина.
— С чего вы взяли? — не унимался полковник. — Цены на продукты в полтора раза выше, чем здесь.
— Послушайте, вы зачем пришли? — Лада уставилась посетителю в глаза. — Утвердить план или рассказать, сколько стоит в супермаркете картошка?
— Утвердить план, — кивнул полковник.
— Я его не утверждаю. — Она показала рукой на дверь. — Идите…
Не успела за полковником закрыться дверь, как вошла Вика:
— Привет. Это к тебе военный приходил?
— Как догадалась? — съязвила Лада.
— Чего ты с ними делаешь? — Она присела за стол для совещаний. — Вылетел красный как рак. Я думала, застану тебя здесь мертвой.
— Не дождетесь.
— Чего он хотел?
— Раздули бюджет, — отмахнулась Лада. — На ремонт двигателя для самолета денег просит, как на новый.
— Все хотят жить красиво. — Вика украсила свое лицо слащавой улыбкой.
— Не в этом дело, — покачала головой Лада. — Ладно бы себе он что-то тянул, так у него рабочий получает в четыре раза больше, чем минимальная зарплата. Я понимаю в два раза, а то… — Она фыркнула. — Совсем уже.
— Я надеюсь, ремонт нужен не тому самолету, на котором мы в Париж летаем? — осторожно спросила Вика.
— Сплюнь, — усмехнулась Лада. — Стратегическая авиация.
— Это которые летают вокруг Земли с атомной бомбой? — округлила глазки Вика. — Зачем они вообще нужны? Вдруг оторвется?
— Ты чего пришла? — насторожилась Анисимова.
— Ты помнишь, в Монако насчет картин тему подняла? — Вика замерла в ожидании ответа.
— Не хотелось бы в этих стенах это обсуждать, — разозлилась на неосмотрительность подруги Лада.
— Брось, — фыркнула она. — Кого ты боишься?
— Знаешь, — задумчиво заговорила Анисимова, — вот порой остаюсь дома одна, наедине со всей этой роскошью, и становится страшно. Кажусь я себе какой-то маленькой, беззащитной и одинокой…
— Чего это тебя, подруга, на лирику потянуло? — повеселела Вика.
— Понимаешь, ощущение, что позволили мне пожить до поры до времени красиво, и кончится скоро вся эта сказка…
— Думаешь? — нахмурилась Вика. — Мне так не кажется. Даже если где и прорвет, то первым окажется на пути потока твой Севрюков…
— Как бы он нас перед собой не поставил, — едва слышно сказала Лада. — Я тут подумала и поняла, что он практически не при делах остается, если что. Нигде ни за что не расписывается, все по родственникам рассовывает. Братья, сестра по нескольку фирм имеют, а он скромно в министерской дачке живет…
— Ты просто устала, — сделала заключение Вика. — Лучше скажи, художника нашла?
— Стасов приедет, спрошу, как у него дела в этом плане продвигаются. Я ему поручала.
— Он еще в этой, как его, — Вика нахмурила лобик. — Дарасунии?
— В Дарасуне, — поправила ее Лада.
* * *На село опустилась ночь. Матвей сидел в темноте, на стуле напротив окна, вслушиваясь в доносившиеся с улицы звуки. Тишину пару раз нарушили голоса прогуливающейся молодежи да проехавший мотоцикл.
Неожиданно в руке заработал виброзвонок телефона. Кораблев приложил трубку к уху и поморщился от раздавшегося из нее крика:
— Это Тумаркин! Прости… Простите, что сразу не позвонил!
— В двух словах, у вас все в порядке? — перебил Матвей.
— Я сделал, как вы сказали…
— Когда они пришли и где сейчас?
— Точно не скажу, — растерялся врач. — Полчаса назад… Может меньше… Мариночка, сколько времени?
— Вы успокойтесь, — вздохнул Матвей. — Мне важно знать, где они сейчас?
— Никого нет, вся лестница залита кровью… Меня теперь затаскают, — причитал доктор. — Вы придете?
— Полиция приехала? — поморщился Матвей.
— Почти сразу. Я даже не ожидал…
— Вы при них звоните? — нахмурился Матвей.
— Нет, что вы? — Тумаркин заговорил тише: — Капитан Кукушкин сказал мне принести разрешение на оружие и охотничий билет.
Матвей увидел, как улицу осветил свет автомобильных фар, и встал со своего места. У дома остановилась машина. Послышались звуки открывающихся дверей и приглушенные голоса. Стукнула калитка, раздались семенящие шаги нескольких человек и приглушенные голоса. Было понятно, двое несут третьего. Кто он?
— Мне про вас не говорить? — спросил Тумаркин.
— Расскажите все, как было, — заторопился Матвей. — Можете начать с самой Москвы. Теперь это не так важно.
Он отключил связь, сунул трубку в карман и забрался под кровать.
Бандиты ввалились в дом со стонами, тяжелым дыханием и злой бранью в адрес «лепилы». В комнате вспыхнул свет.
— Шторы закрой! — прохрипел кто-то.
Матвей увидел три пары ног, обутых в спортивную обувь. Одна была в крови. Один из бандитов едва передвигал ногами. Его подтащили к кровати, после чего она прогнулась.
— Сука! — со свистом сказал раненый.
— Свояк, что теперь делать? — торопливо спросил кто-то.
— Уматывать надо, — как само собой разумеющееся сказал другой голос.
— Таран, — позвал раненый, — посмотри, что там у меня?
— Сейчас, только руки вымою, — один из мужчин вышел.
— Крым, — продолжал стонать Свояк, — воды дай.
— Таран не велел, — испуганно ответил парень, которого назвали Крымом.
Восстановив в голове увиденные на записи лица бандитов, Матвей догадался, кому из них какой голос принадлежит, и понял, кого и как зовут.
Вернулся Таран.
— Каков лепила жук оказался! — прерывисто дыша, недоумевал Свояк. — Кто бы мог подумать?
— А ты уверен, что это он? — спросил Таран. — Темно было!
— А еще кто мог быть?
— Не знаю, — Таран склонился над кроватью.
Послышался звук рвущейся материи.
— М-мм, — застонал Свояк.
— Слушай, — оживился Крым, — а ведь Кораблева так и не нашли.
— Думаешь, это он? — догадался, что хотел сказать дружок, Таран.
— Похоже на то, — согласился Свояк. — Ну, что?
— Хреново дело, — Таран выпрямился. — Тебе точно в больницу надо.
— Ты спятил?
— Свояк, дробь хоть и мелкая, но она не успела разлететься и горстью тебе в живот вошла. Он уже вон как раздулся. Стоял бы дальше, она и одежду не повредила бы, а так…
— У меня рука немеет, — всхлипнул Крым.
Матвей догадался, что он тоже ранен.
— Здесь оставаться опасно. — Свояк скрипнул зубами. — Надо хотя бы свет погасить.
— Это точно, — согласился Таран и направился к выключателю.
Раздался щелчок, и комната погрузилась в темноту.
— Погоди, а повязка? — слабеющим голосом спросил Свояк.
— Зачем она тебе? — ошарашил Таран. — Пойми, утром здесь будет полиция, а до этого времени нам надо уехать в Читу.
— С чего ты взял? — ужаснулся Свояк, догадавшись, что задумал Таран.
— Все очень просто, нашу машину здесь видели, — продолжил за Тарана Крым. — Как только новость о стрельбе у Тумаркина разнесется по деревне, про нее вспомнят.
— Ну и пусть, — выдержав паузу, выдохнул Свояк. — Что мы такого сделали?
— Совсем ничего, — хмыкнул Таран. — Только вот мне не в кайф идти паровозом по убийству Татьяны.
В комнате воцарилась тишина. Ее нарушил Крым:
— Что ты сказал?
— Что слышал, — загремел стул и послышались шаги.
Матвей понял, что Таран отошел к окну.
— Поясни, — с тревогой в голосе потребовал Крым.
— Нет никакого Шкипера, — устало проговорил Таран. — Это он завалил ее…
— Сучонок, — прохрипел Свояк. — Я же сказал, отключить… М-мм!
— Я сразу заподозрил, что здесь что-то нечисто, — усмехнулся Таран. — Про детектор как-то настойчиво намекнул.
— Значит, ты все видел? — упавшим голосом спросил Свояк.
— Не только видел, но и записал, — подтвердил Таран.
Матвей догадался, что речь идет о записи, которую он нашел в ноутбуке.
— Хорошо, уезжайте, — неожиданно смирился с решением подельников Свояк.
— Не угадал, — изменившимся от волнения голосом возразил Таран. — Уедем мы, а ты ментам все и расскажешь. Терять-то тебе нечего. Если даже Татьяну на тебя повесят, то от Кротова и Чемеза я точно не откручусь.
— А я? — раздался голос Крыма.
— Козлы, только попробуйте! — простонал от бессилия Свояк и попытался сесть.
— Лежать! — раздался легкий шлепок.
— Сука! — с досадой просипел Свояк. — Убивай, чего ждешь?
— Ты теперь должен нам рассказать, где денежки, — с придыханием сказал Таран.
— Хрен угадали! М-мм! Ах! — кровать вздрогнула.
По всей видимости, Таран сунул Свояку что-то в рану.
— У меня ничего нет…
— Рассказывай, — хохотнул Крым.
— Таран, мы же с тобой одной крови, — запричитал Свояк.
— Поэтому я поступаю точно так, как и ты бы поступил со мной, — ответил Таран. — Вспомни того же Чемеза. Почему ты его приказал убрать? Да потому что, как и сейчас, возникла угроза провала всей группы.
