Сергей Макаров - Узник комнаты страха
Он знал этот район очень хорошо, поэтому мог даже сократить путь в паре-тройке мест, пройдя дворами. Солнце начинало пробиваться через убегающие с неба тучи, настроение было хорошим, поэтому никаких противопоказаний к прогулке он не обнаружил ни в душе, ни в теле.
Второе сокращение дороги пролегало наискосок через территорию больницы «скорой помощи». Ступая через ворота во двор, Цилицкий почувствовал легкий укор или, может, некоторое внутреннее беспокойство, что-то типа необъяснимого страха. Он подумал о том, что где-то в подвале этого здания, в морге, в холодильной камере, сейчас лежит тело несчастной Кати. Как бы там ни было, но она не заслуживала такого странного и скорого конца! А еще тут где-то работает Люся.
– Е-мое! – пробормотал вдруг Цилицкий. – Вот за кого я могу сейчас еще зацепиться, как за спасательный буй…
– Простите, что? – прошамкала беззубым ртом, обращаясь к нему проходившая рядом старушка.
– Это я не вам, бабушка, – ответил мужчина и полез за телефоном.
Люся сбросила звонок. «Наверное, занята на работе», – подумал Виктор, уселся на лавочку перед больницей и подождал десять минут.
Девушка не перезвонила. Он набрал снова и получил тот же результат. Подождав еще двадцать минут, он решил, что надо переть напролом. Войдя в больницу, он тут же потребовал у дежурной сестры вызвать ему Люсю из хирургии.
– Фамилия?
– Я не знаю.
– Кого я тогда буду вам вызывать? – раздраженно спросила дежурная. – У меня без вас с больными дел по уши!
– Я тоже больной, – поддавшись похмельному куражу, сообщил Виктор.
– Не заметно! – огрызнулась дежурная.
– Я влюблен. А это – болезнь. Я точно знаю.
Дежурная посветлела лицом и улыбнулась, но все еще держалась на своих рубежах обороны:
– Тогда вам к психиатру, а не в хирургию.
– Почему? – искренне удивился Цилицкий.
– Потому что любовь – это психическое заболевание. Оно внесено всемирной организацией здравоохранения в реестр болезней под кодом F63.9 в разделе психических расстройств.
– Вот оно как?! – воскликнул Цилицкий. – Тогда мне понятно, что со мной происходит. Но знаете, я думаю, что не надо психиатра, потому что для начала Люся может помочь, потому что расстраивается больная душа от того, что нет ее рядом. Если устранить причину, болезнь может пройти. Не так ли? Вы же врач, вы же давали клятву Гиппократа и должны помочь страждущему.
Женщина оценила изобретательность посетителя, улыбнулась, но затем в профилактических целях все же посмотрела на него исподлобья подчеркнуто строго. Потом она подняла трубку и набрала номер хирургии.
Люся вышла через пять минут. Увидев Цилицкого, она поспешно развернулась, чтобы пойти обратно, но Виктор успел заметить ее.
– Люся! – позвал он, догоняя, и взял за руку. – Я проходил мимо. Я звонил тебе, а ты не отвечаешь. Я соскучился.
Девушка зло посмотрела на него и вдруг задала совершенно ошеломивший Виктора вопрос:
– Почему ты тут, а не в тюрьме за убийство моей сестры?
У Виктора отвисла челюсть. Несколько секунд он не мог прийти в себя.
– Ты сошла с ума? – наконец выдавил он. – Что ты несешь?
– Ага, я понимаю, ты сбежал… – с язвительным прищуром предположила она и двинулась с места, чтобы уйти.
Виктор схватил ее за локоть, на этот раз довольно сильно сжав ее руку. Люся аж ойкнула и попыталась вырваться.
– Откуда ты знаешь? – строго спросил мужчина.
У Люси брови полезли на лоб.
– А ты что же, ничего не помнишь?
– Я помню, что та девушка пришла под вечер, мы пили мартини, потом пили бутират. Потом я проснулся, а она лежит на полу, растерзанная. Мне было очень плохо, если честно, и да – я трусливо убежал. Но откуда ты-то про это знаешь?!
– Я там была, – устало сообщила Люся.
– Ты врешь!
– Откуда я тогда знаю? Мне что же, Катя рассказала, когда приехала… на каталке… в морг?
– Этого не может быть. Так она что… твоя сестра? Я ничего не понимаю.
– Да. Двоюродная. Как она вообще к тебе попала?
– Это сложная, почти детективная история… Долгая. Слушай, Люся, давай так: ты сейчас отпросишься с работы. Мы пойдем к тебе и кое о чем поговорим. Я тебе все расскажу.
– Я не хочу с тобой разговаривать после того, как ты трахал мою малолетнюю сестру.
– Но я ее не убивал!
– Я знаю, – вздохнула Люся.
– То есть? – насторожился Цилицкий.
Его сознание начало судорожно цепляться за видение спасательной нити, мелькнувшее в последних Люсиных словах.
– Я видела, как она умерла. Это был несчастный случай.
Виктор облегченно выдохнул, обрадовавшись тому, что он тут ни при чем. Девушка заметила, что его лицо посветлело и, растолковав это по-своему, наоборот, насупилась, готовая снова вырваться и ускользнуть.
– Мне жаль. Честно… – спохватился Цилицкий.
– Еще скажи: «Она мне нравилась»! – вдруг взъерепенилась Люся и действительно попыталась уйти.
Виктор крепче сжал ее руку и дернул обратно к себе.
– Нравилась мне ты, а Катя пришла и изнасиловала меня. Но мне все равно ее жаль. Она была глупая, но у нее впереди было время, чтобы поумнеть.
Люся промолчала, а Виктор, подумав лишь пару мгновений, вдруг зачем-то добавил:
– У нее было бы время, если бы она не была настолько глупа.
– Да, похоже, что ты прав, – сменив ярость на рассудительность, согласилась девушка, – она оказалась настолько глупа, что не смогла обеспечить себе это время. Оставь меня, пожалуйста. Я видела вчера, как ты возил ее на спине. Это было гадко.
– Люся!
Виктор взял ее за плечи двумя руками и потряс, будто хотел вытрясти из нее все ее сопротивление или разбудить ее, вывести из заблуждения.
– Я не помню ничего. Считай, это был не я. Она напоила меня. Она хитрая и коварная. И подсыпала этот порошок. Она какая-то одержимая сексом…
– Это бутират. Он увеличивает сексуальную жажду. У женщин особенно сильно проявляется.
– Да плевать. Люся, пойдем поговорим. Умоляю! У меня есть кое-какой план.
– Скажи мне, пожалуйста, – вдруг предположила девушка, – а как так получилось, что ты попросил у меня ту упаковку, а потом к тебе пришла моя сестра и вечером у нас уже была полная больница детей при смерти как раз с такими пакетиками в карманах?
– Правда? Может, это совпадение? – не моргнув глазом, соврал Цилицкий.
– Почему ты попросил принести тебе наши упаковки? Кто дал тебе тот большой пакет с порошком? Будешь настаивать на том, что это все досадное совпадение?
Виктор замер, совместив в голове какие-то части его недавних злоключений. Он ощутил, как мозаика складывается в премерзкую очевидность.
– А может, и не совпадение, – вслух подумал мужчина. – Но я расскажу тебе, что знаю, только тогда, когда мы уйдем. Это длинная история.
Люся подумала мгновение, сверилась с часами:
– У меня смена только-только началась… Ну ладно, я сошлюсь на семейные проблемы, связанные с Катей, и отпрошусь. Жди.
* * *Через полчаса они вышли с территории больницы. Виктор пожаловался, что ужасно голоден – он не рискнул в свете последних событий употреблять слово «смертельно», – потому что давно ничего не ел, а только пил алкоголь, который будоражит аппетит.
– Это было для снятия стресса, – наспех оправдался он, не дав девушке сделать собственные выводы.
Они завернули в магазин, купили кое-каких продуктов и пошли к Люсе домой.
Первым делом Люся приготовила нехитрый перекус. Пока она занималась на кухне, Цилицкий закрылся в ванной и как следует отогрелся в горячем душе. За едой он постарался как можно подробнее рассказать, как и от кого получил заказ на пакетики, и как пришла Катя.
* * *Он сознательно признавался во всем. Он думал, что честность поможет избежать путаницы в будущем. Он надеялся на то, что Люся, возможно, сможет помочь ему выпутаться из передряги, в любом случае у него не было больше никого, на кого можно опереться. И, в-третьих, он пытался подстраховаться, даже не столько ради защиты самого себя, сколько ради мести Вере и Игорю Жоговым. Он не был уверен в том, что эта парочка не отправит его на тот свет и надеялся, что в случае его исчезновения Люся сообщит полицейским, кто во всем виноват.
Для того чтобы посильнее привязать девушку к своей проблеме, Виктор сознался и в том, что его кураторша накануне всех бед обнаружила следы Люси в его комнате и потребовала рассказать, кто она такая.
– Значит, так она узнала, что я работаю в больнице, да? Скажи, а какое ей дело до того, что у тебя кто-то был? Ты с ней спишь?
Виктор чуть не поперхнулся. Он растерялся и покраснел, не зная, что сказать. Он не мог сразу решить, какую часть правды озвучить, но потом, кашлянув, признался:
– Нет, все гораздо хуже. Дело в том, что я в той квартире прятался. Ну, как бы. То есть я там временно пересиживал. Некоторые неприятности. Да! Я там прятался, – сознался он наконец. – И не должен был никому показываться. Она же, узнав, что кто-то в курсе о моем существовании в этом месте, пришла в ярость и вытянула из меня все.
