Кристианна Брэнд - Зеленый – цвет опасности
– Глубоко сожалею! – воскликнула мисс Брок, не разрешив Барнсу и Фредерике немного погулять отдельно от остальных.
– Глубоко благодарна, – сообщила она им, когда они подавленно вернулись в строй.
– Тебе надо быть с ними немного построже, – заметил констебль Чинн, отведя ее в сторону. – Инспектор будет недоволен, если узнает, как ты с ними нянчишься.
– Мне глубоко плевать, – решительно заявила мисс Брок.
Так прошло три дня и три ночи. Мисс Тайн болтала, мисс Брок блистала, констебль Хочинс цыкал зубом. Постоянно под наблюдением, ни минуты, чтобы расслабиться и спокойно поговорить. Фредерике было легче, чем остальным, она и в обычное время держалась сдержанно и независимо, а кроме того, у нее обнаружилось восхитительное умение дерзить своим мучителям. Иден был полон сарказма, но, к его досаде, язвительные стрелы пролетали над головами полицейских, не причиняя им никакого вреда. Мун был слишком добр, Барнс слишком вежлив, Эстер слишком робка, а Вуди слишком хорошо понимала, что охранники просто выполняют свой долг и потому нет смысла вымещать на них зло. На заднем плане Кокрилл беспрестанно трудился, чтобы добыть вожделенную «улику».
На третий день инспектор положил в карман пару наручников, попросил предоставить операционную в его распоряжение – в последний раз! – и собрал там своих жертв.
– Пришло время для решительного удара, – сообщил он сержанту, когда они вдвоем стояли под уже знакомой центральной лампой в жаркой зеленой комнате. – И это самое подходящее место, чтобы создать нужную атмосферу. Прошлый авианалет был даром небес – за последние трое суток они так и не сомкнули глаз, и теперь все уже на пределе. Убийца сегодня расколется, или я откажусь от этого дела. Чему ты ухмыляешься? – раздраженно спросил Кокрилл.
– В первый раз слышу, чтобы авианалет называли даром небес, сэр, – с виноватым видом сказал сержант, прикрывая рот большой красной ладонью. Как и многие равнодушные к более серьезным опасностям, он изнемогал от страха при звуке падающих бомб.
Вся больница с интересом следила из окон, как шестерых «прокаженных» ведут по парку в операционную.
– Все, убегаю! – заявила Вуди, сворачивая за куст, но мисс Брук со смехом вернула ее на место. Больше никто не смеялся. Пациенты в синих пижамах следили за происходящим из высоких окон, потом рядом с ними появились белые наколки медсестер, которые, немного помедлив, целомудренно возвратили больных на койки. Санитар, кативший каталку в экстренную операционную (которую с большой неохотой открыли, чтобы предоставить Кокриллу свободу действий) притормозил и посмотрел назад, и даже пациент выглянул из-под одеяла, на минуту забыв тошнотворный страх неизвестности, запах эфира, блеск заостренной стали и горячее, медленное проникновение иглы в сопротивляющуюся плоть.
Кокрилл намеренно выложил наручники на операционный стол рядом с собой. Шестеро человек стояли перед ним неровным строем, и яркая лампа безжалостно светила в глаза, выставляя напоказ каждый жест, каждое движение мышц, каждую судорогу напряженных нервов.
4Он начал очень мягко. Оперевшись спиной на операционный стол, побренчал монетами у себя в кармане, затем с рассеянным видом взял наручники и повертел их в руках.
– Давайте представим на минуту смерть Хиггинса. Капитан Барнс, не могли бы вы лечь на стол, и я положу вам на лицо маску. Вы встаньте здесь, майор Мун, а вы вот тут, майор Иден. Мисс Сэнсон и мисс Вудс, вы стояли у изножья операционного стола. Мисс Линли, вы ничего не видели, так как были дома и спали после дежурства, верно?
– Совершенно верно, – ответила Фредерика враждебным тоном, поскольку все, что говорил инспектор Кокрилл, звучало как обвинение.
– Конечно, вы только на минуту пересеклись с Хиггинсом в центральном холле, когда его везли в операционную. Вы наклонились над ним и что-то сказали Эстер Сэнсон – за полчаса до того, как он умер.
Барнсу было жутко лежать на столе с прижатой, пусть даже несильно, к лицу резиновой маской. Знакомый запах резины казался резким и одуряющим. Отведя руку Кокрилла в сторону, он спросил:
– Вы ведь не подключили аппарат?
– Конечно, нет, – с невинным видом ответил инспектор.
Разумеется, вода в бутылке была неподвижна. Барнс внимательно наблюдал за ней, но все равно не мог избавиться от страха, что через маску поступает закись азота. Когда наконец Кокрилл позволил ему подняться, он дрожал всем телом. Фредерика встала рядом с ним, ее огромные серые глаза расширились от страха.
Кокрилл перешел от Хиггинса к сестре Бейтс:
– Она выглядела удивленной, словно не могла поверить своим глазам. Как вы думаете, почему?
– Я знаю почему, – не выдержала Вудс.
Она пересказала свою теорию насчет Джарвиса Идена. Кокрилл с интересом посмотрел на нее из-под кустистых бровей.
– Вы сами до этого додумались, мисс Вудс? А как Бейтс могла понять, что фигура в маске не Джарвис Иден?
– Как она могла понять? Она могла увидеть, вот и все.
– Она видела какую-то фигуру в маске.
– Бога ради, – воскликнула Вудс, – не надо втирать нам про фигуру! Конечно, она узнала, кто это был. Это всегда понятно… Ну, допустим, по походке, по движениям…
– А если убийца просто стоял в дверях?
– Спорю, она его узнала, – упрямо стояла на своем Вудс.
– Что ж, давайте попробуем, – пожал плечами Кокрилл.
Он вывел ее в соседнее помещение и тихо пробормотал указания. Неожиданно в дверях операционной возникла фигура в маске. Вуди открыла было рот, чтобы сказать, что это Джарвис, – и тут же осеклась. Мужчина или женщина? Одного роста мало… Незнакомец медленно двинулся вперед, а Вудс по-прежнему сомневалась. Глаза, по взгляду которых она могла бы точно определить, кто это, были опущены вниз. Наверное, Джарвис; она была уверена, что это он.
– Видите? Что я вам говорил, – сказал Кокрилл, и фигура произнесла:
– Так какие будут идеи?
Получилось неожиданно жутко. Вудс знала, что это один из ее друзей, но все равно не могла до конца сохранить спокойствие. Голос сквозь маску звучал приглушенно, удары взбудораженного сердца отдавались у нее в ушах. Джарвис?.. Или Барни?
Она сказала:
– Это ты, Джарвис! – а когда он опустил маску, честно призналась: – Я поняла в самый последний момент.
– Хотя у вас было время подумать, – довольным тоном сказал Кокрилл, стоя в дверях. – И заметьте, вас не сковывал ужас, в отличие от сестры Бейтс, бедняжки.
У всех перед глазами возникло страшное видение: глупенькая, хорошенькая Бейтс стоит, прижимая к груди испачканный халат, и смотрит изумленными голубыми глазами на приближающуюся фигуру в зеленой хирургической форме с ножом в поднятой руке.
Дрожа всем телом, Вудс опустилась на табуретку. Барнс придвинул другую и сел рядом.
– Не расстраивайся, Вуди. Инспектор играет с нами, как кошка с мышкой.
– Строит из себя большого начальника. – Вудс вымучила улыбку.
– Ты сейчас просто зеленого цвета, дорогая.
– Ты и сам-то не слишком хорошо выглядишь, – парировала Вудс.
– Полежала бы ты на столе, как я… Неужели он думает, что я задушил беднягу, оставив его без кислорода?
– Ну, вообще-то так оно и было. То есть ты, конечно, не нарочно…
Иден нервно мерил шагами операционную.
– Какого черта он выбрал меня, чтобы нарядить в этот халат? Может, Вуди со своими теориями натолкнула его на какую-то мысль? Но почему я? Что он хочет этим доказать?
Внешне Иден держался, как обычно, в своей немного раздраженной манере, но его руки ни минуты не оставались в покое. Фредди подошла к нему и сказала:
– Перестань дергаться, Джарвис. Это действует мне на нервы.
– Я и не знал, что у тебя есть нервы, – ответил Иден. Безмятежное выражение лица Фредерики успело его порядком утомить за последние три дня.
– Да, есть, и мне не понравилось, когда сегодня утром инспектор с гнусной ухмылкой заявил, что я разговаривала с Хиггинсом перед тем, как тот умер.
– Но ведь ты действительно разговаривала.
– Я разговаривала с Эстер, когда она катила его в операционную. Я просто поинтересовалась у Хиггинса, как он себя чувствует. И все.
– Ну, тогда тебе не о чем волноваться.
– Он произнес это таким странным голосом, – настаивала на своем Фредерика, нервно одергивая завязки фартука.
Все тот же странный голос ухитрился довести Эстер почти до потери сознания. В операционной было ужасно жарко и душно, и она чуть слышно произнесла:
– Мне нужен свежий воздух.
Кокрилл приказал открыть дверь в анестезионную.
– Идите посидите там минутку.
Он широко распахнул двери, чтобы ее видеть. Эстер открыла окно и большими глотками вдыхала холодный зимний воздух. Вудс хотела было подойти к ней, но его глаза сказали: «Нет, оставайся на месте». Потом инспектор переключил свое внимание на майора Муна.
Майора Муна было трудно вывести из себя. Он пребывал в меланхолии, не имевшей ничего общего с тревогой или волнением, и не сводил печальных глаз со стоявшей у окна Эстер. В конце концов Кокрилл не выдержал и раздраженно сказал:
