Пойди туда — не знаю куда - Виктор Григорьевич Максимов
Итак, 24 мая, в первом часу дня, две престижные иномарки — черный «гранд-чероки» и белый представительский «линкольн» — с двух концов столицы лихо катили в сторону Внуковского аэропорта. Встреча, такая, казалось бы, маловероятная, практически невозможная в огромном десятимиллионном мегаполисе, была уже неизбежна…
И она, конечно же, произошла.
Два старых знакомых чуть ли не лоб в лоб столкнулись у стеклянных дверей зала отправления.
— Магомед, ты?!
— Мишаня?.. Шкаф!
Братки просияли, обнялись, троекратно по-русски расцеловались. И вот ведь совпадение! — в этот самый миг Василиса, у которой подходила очередь на регистрацию, будто ее подтолкнул кто-то, вдруг оглянулась и увидела обнимающихся…
— Какими судьбами? — пропищал распрощавшийся с Василисой водитель белого «линкольна».
— Да тут одного чудака провожал…
— И я, едренать, одну чудачку! А помнишь?..
Им было что вспомнить. Зимой 1992-го Миша Фонарев вытащил потерявшего уже сознание Борю Базлаева из провалившейся под лед «татры» с контрабандой. Он дважды нырял в мутную воду Нарвы и открыл-таки правую дверцу легшего на левый бок грузовика…
Лицо стоявшего к ней спиной Магомеда Василиса поначалу не разглядела, но двух топтавшихся чуть поодаль сопляков в спортивных костюмах узнала сразу же.
Сердце у Василисы екнуло, она резко отвернулась, зачем-то сняла, а потом поспешно снова надела черные очки.
— Что вы сказали? — спохватилась она, наткнувшись взором на удивленные глаза работницы аэропорта.
— Ваш билет… Сумку поставьте на весы… Будете сдавать в багаж?
— Возьму с собой, она легкая. Все?..
— Бирку возьмите. Это ваш билет?
— Мой.
— А паспорт? Где ваш паспорт?.. Господи, какие все сегодня рассеянные, правда, товарищ лейтенант?
— Лето начинается, — благодушно улыбнулся милиционер.
— Кому лето, а кому конец света, — вздохнула женщина в форменном кителе с крылышками на погонах, принимая из рук Василисы подозрительно новый, да еще с гербом несуществующего государства, паспорт.
— «Лето, ах, лето!..» — пропела она, открывая его и перелистывая. — «Ах, лето, лето…» — повторила она, внимательно посмотрев на Василису, потом снова в паспорт, потом опять на Василису. — Простите, как ваша фамилия?
— Глотова, Любовь Ивановна Гло…
Василиса осеклась. «Боже мой, — застучало ее сердце. — Да уж не перепутала ли я паспорта?! Боже мой, Боже…»
— Володя!.. Товарищ лейтенант, — с деланным спокойствием окликнула стоявшая за стойкой регистрации блондинка. — Товарищ лейтенант, подойдите, пожалуйста!.. Гражданочка! Гражданочка, куда же вы?!
Последние слова были сказаны уже вдогонку быстро удалявшейся от стойки номер семь женщине в голубом джинсовом костюме с бежевой дорожной сумкой в руке.
А минут через пять по трансляции объявили:
— Внимание! Гражданка Царевич, Надежда Захаровна, просим вас срочно подойти к дежурному по аэровокзалу. Повторяю…
Диктор говорил громко, отчетливо.
— Надежда Захаровна?! Царевич?! — изменился в лице Магомед.
— То есть как — Царевич?! Почему не Глотова? — кенарем пропел крайне удивившийся Мишаня Шкаф. — Какая, едренать, Надежда Захаровна, когда билет был на другой паспорт?!
Братки растерянно переглянулись.
— Так это и есть твоя «чудачка»! — пробормотал браток питерский. — Ну, Мишаня!..
В следующее мгновение все четверо — Магомед, браток московский, Киндер-сюрприз и Торчок — толкаясь в дверях, ввалились в зал отправления и ошалело заметались в толпе. К счастью для Василисы, в эту субботу во Внукове было людно. Многие рейсы, судя по табло, задерживались еще со вчерашнего дня. Когда четыре молодца влетели в здание, она стояла неподалеку от дверей, за киоском с косметикой, и тотчас же вышла из зала на свежий воздух…
Искали Василису повсюду: в буфетах, в зале ожидания, в служебных помещениях… Беззубый придурок с крестом на груди умудрился даже сунуться в дамский туалет.
Надежды Захаровны Царевич, то бишь Любови Ивановны Глотовой, нигде не было. А когда через полчаса все четверо встретились на стоянке автомашин, бледный, вспотевший Магомед, озираясь по сторонам, спросил:
— Слушайте, а где Вовчик, джип где?..
Вопрос был, что называется, по существу, ибо ни черного джипа «гранд-чероки», ни оставшегося при нем водителя Вовчика Убивца на стоянке не было.
— М-может, за с-сигаретами п-поехал? — предположил Торчок.
Версия, предложенная с утра наглотавшимся таблеток придурком, была настолько нелепа, что Магомед досадливо поморщился. Убивец не курил и не употреблял спиртного. А уж о том, чтобы он уехал без спроса, просто не могло быть и речи.
Нехорошие предчувствия зароились в душе Бориса Магомедовича Базлаева. Настроение у него испортилось еще раньше, когда на весь, как ему показалось, белый свет из репродукторов прозвучало имя, от которого он непроизвольно вздрагивал, крепко стискивал зубы и сжимал кулаки. Связь с Надеждой Захаровной началась у Магомеда года полтора назад. Ашот Акопович в это время сидел в «Крестах» по обвинению в вооруженном грабеже с двумя убийствами. Произошло это, как клялся Микадо, по нелепой случайности. К известному коллекционеру он пришел всего лишь на переговоры. Стрелять, а потом уже и грабить, инсценируя наезд, пришлось по нелепому стечению обстоятельств. «Или это была чья-то хитрая подстава!» — хмурил брови Ашот. Помимо хозяина-коллекционера в квартире оказался вооруженный гость из дальнего зарубежья… Так вот, роман был бурный. Рога энергично наставлялись сразу двоим: законному супругу Надежды Захаровны и, что доставляло особое удовольствие Магомеду, дорогому Ашоту Акоповичу, которому Боря Базлаев уже тогда, полтора года назад, был должен довольно крупную сумму, отдать каковую не было никакой физической возможности. Но вот Микадо вышел вдруг из тюрьмы под подписку о невыезде. Вскоре из сейфа прокуратуры таинственно исчез фигурировавший в деле пистолет марки «ТТ», то бишь орудие убийства, обвинение рассыпалось, и Ашот Акопович был оправдан судом ввиду отсутствия доказательств. Вот тут-то и начались веселенькие денечки для Бори Базлаева. Надежда Захаровна повела себя крайне неосторожно, более того, опасно для Магомеда. Золотоволосая дрянь с глупыми голубыми глазами, порядком ему уже поднадоевшая, стала преследовать его. Надежда Захаровна по нескольку раз на дню звонила Борюсику, закатывала истерики, хлюпала в трубку, грозила, требовала!.. Чуть ли не с радостью, почти не раздумывая, согласился Магомед на предложение Ашота, и дело тут было не только в деньгах, как догадывается читатель… Вот и сейчас, растерянно озираясь по сторонам, Боря Базлаев думал
