Татьяна Полякова - Караоке для дамы с собачкой

Я вошла в квартиру и на всякий случай обследовала ее, включая везде свет. Даже поднялась в мансарду, которая пустовала с момента моего заселения.

— Пусто, — изрекла я с некоторым облегчением, Сашка обратил внимание на мою суетливость и тоже заволновался. Я включила ему телевизор, чтобы он отвлекся, подошла к окну. Джип все еще стоял возле остановки. — Что ж, каждый волен проводить время так, как ему нравится. Пусть посидят, поскучают.

Зазвонил телефон, я сняла трубку, ожидая любых сюрпризов, и с облегчением услышала голос Лялина.

— Ну, как жизнь? Радует?

— Не очень.

— Дальше будет хуже. Особенно если ты решишь поучаствовать.

— В чем? — невинно поинтересовалась я.

— Детка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Если бы не мои седины, простатит и импотенция в перспективе, я бы уже давно занял место в твоей постели.

— Врешь.

— Вру, — согласился Лялин. — Но тебя я люблю, и это чистая правда. С этим тебе придется согласиться, коли ты не раз пользовалась моей любовью.

— Любовью ни разу, только добротой.

— Мне нравится твое настроение. Обещай, что будешь благоразумной.

— Я всегда стараюсь.

— Боюсь, сейчас особый случай.

— Обожаю, когда ты говоришь загадками.

— Обожаю, когда ты строишь из себя дуру. Но и дуракам свойственно чувство самосохранения. Киллера хотели сдать, он ушел, а под твоими окнами пасутся московские ребята.

— Господи, это-то ты откуда знаешь? — с искренним изумлением спросила я.

— Кое-кто из моих людей все еще в охране Деда и обо всем, что касается тебя, сообщают незамедлительно. Тобой интересовались, и их тачка, скорее всего, все еще под твоими окнами.

— Так и есть. Мы даже успели познакомиться. Не скажу, что близко, но все равно приятно.

— А без этого нельзя было обойтись? — недовольно поинтересовался Лялин.

— Я же любопытна. Как думаешь, Дед в курсе?

— Возможно, только Ларионов. Если так, то он не спешит с докладом. Хотя и Деда не исключаю. Ты знаешь старого змея.

— Еще бы.

— Ну так что? Скажешь мне что-нибудь доброе?

— Ты мужчина моей мечты.

— Это я знаю. Скажи, что ты их всех в гробу видела и будешь думать только о себе.

— Я так и собиралась.

— Слава богу, хоть усну спокойно. Пока.

Лялин отключился, а я прошла на кухню, выпила полстакана мартини, чтобы поскорее уснуть. В отличие от Лялина спокойной ночи я не ждала.

Однако на этот раз все вышло по-другому. Уснула я почти мгновенно, а проснулась от того, что настойчиво трещал телефон. Сашка в знак протеста залаял.

— Ольга, возьми трубку! — завопил Вешняков, когда включился автоответчик. — Дело есть на сто рублей!

Я сняла трубку и сердито спросила:

— Чего у тебя? Еще восьми нет, а ты звонишь. Стоит придумать что-нибудь существенное, чтобы у меня пропало желание тебя придушить.

— Получили разрешение вскрыть ячейку в банке.

— Надо же, — съязвила я, — не прошло и года.

— К девяти подъезжай к банку.

— Мне-то зачем? — удивилась я.

— Как это? — вроде бы тоже удивился Вешняков. — Тебе что, не интересно?

— Мне интересно. Только кто ж меня пустит?

— Шутишь? — весело фыркнул Артем. — Ты у нас в списке первая, так что давай раскачивайся и рви когти к банку. Только Сашку не бери, ради Христа. Дед у нас человек исключительно уважаемый, но собачка — это все-таки слишком.

Я покачала головой и даже хмыкнула, повесила трубку и припустилась в ванную. Сонную одурь с меня как ветром сдуло. Я накормила Сашку, выпила две чашки кофе и ровно в девять тормозила возле здания банка. На стоянке замерли две «Волги», «Форд» и «Ауди», из чего я заключила, что все в сборе.

Вешняков топтался на ступеньках, ведущих к центральному подъезду.

— Где народ? — спросила я.

Артем кивнул на дверь. Банк начинал работу в 9.30, нас просили прибыть к девяти, дабы не распугать клиентов.

Дверь нам открыл охранник. В просторном вестибюле стояла группа мужчин, что-то оживленно обсуждавших. Заметив нас, все смолкли. Я поздоровалась, мне недружно ответили. Всех присутствующих, за исключением главы банка, я хорошо знала, и они меня тоже. На их лицах мелькало тщательно скрываемое недовольство, но высказать его никто не решился. И правильно. Деду это вряд ли понравится.

С главой банка мы были едва знакомы, и сейчас он подошел ко мне первым, представился, сообщил, что ему приятно меня видеть, а я напомнила, что являюсь их клиентом. Мы бы поговорили еще, но кто-то кашлянул, банкир взглянул на часы и засуетился.

— Что ж, господа, — немного пискляво начал он и как-то растерянно развел руками. — Прошу.

Появился охранник и повел нас в подвал, по дороге он придерживал тяжеленные двери и выглядел весьма ответственно. Мы вошли в небольшую комнату с металлическими шкафами вдоль стен. Арсений Егорович (так звали нашего банкира) достал из ячейки ящик, поставил его на стол и отошел в сторону.

Мужчины переглянулись.

— Ольга Сергеевна, — не без язвительности сказал Николаев, — давайте вы.

Я подняла крышку и увидела конверт. Обычный почтовый конверт. Извлекла его из ящика, конверт не был заклеен, в нем лежала фотография. Я, не торопясь, достала ее, Взглянула и передала Вешнякову.

— Больше ничего? — вроде бы рассердился Николаев. — Проверьте, может, еще есть записка?

Записки не было, но мне и фотографии хватило за глаза. «Ну что, Саша, наши дороги опять пересеклись. Хотим мы или нет, а судьба нас сводит. Вот как сейчас».

— Эй, — окликнул Вешняков, подергав меня за рукав. — Ты как?

— Отлично.

Следующие полчаса я пребывала в прострации, занятая своими мыслями, и не слышала, что творится вокруг. В памяти, во всяком случае, ничего не осталось. В себя я пришла только на улице: площадь, моя машина и Вешняков рядом.

— Это Лукьянов, — сказал с печалью Артем, как будто я не узнала его на фотографии. — Черт… садись в машину. — Я села, и он устроился рядом. — На снимке у него закрыты глаза, наверное, спал, когда она его фотографировала. И чего теперь делать? Эй, ты не молчи. Я, конечно, понимаю, для тебя это как гром среди ясного неба…

— Брось, — вздохнула я. — После записки, которую ты нашел в куртке… Кто еще решился бы послать мне привет?

— А ты догадываешься, почему он это сделал? — посерьезнел Артем.

— Догадываюсь.

— Догадываешься? Он просил тебя о помощи.

— Вот так-так, — протянула я, приглядываясь к Артему.

— Конечно. Мы знаем, что Лукьянов не раз выполнял конфиденциальные поручения московских друзей Деда. Не раз и не два. Нам с тобой от него здорово досталось и тоже не раз и не два. Чтоб ему… — Тут Артем покосился на меня и недовольно нахмурился. — Логично предположить, что в этот раз он тоже был на задании. Но где-то прокололся, и девчонка его заподозрила. Теперь самое интересное. Либо из-за этого прокола, либо по иной причине, но хозяева решили избавиться от Лукьянова. Но он смылся. Скорее всего, пристрелил Филиппова и оставил тебе записку.

— И ты считаешь ее криком о помощи? — усмехнулась я.

— Почему бы и нет? Лукьянов хочет, чтобы ты включилась в игру и разобралась, что происходит.

— Я и так в игре. С самого начала. Я вот что думаю: так ли уж случайно Светлана узнала обо мне? Из всего, что она тогда наплела на приеме, выходило, будто Лукьянов ей обо мне рассказывал, что совершенно невероятно. Я болтливости за ним не замечала. И если обо мне она узнала от него, значит, он очень хотел, чтобы девушка отправилась именно ко мне.

— Думаешь, девчонку застрелил вовсе не он?

— Не знаю. Мог и он. Лукьянову человека убить — раз плюнуть.

— Ольга, — тяжко вздохнул Артем. — Дедовы друзья мутят воду. Скорее всего, они перегрызлись между собой и с Дедом у них тоже проблемы. Гибель девчонки для них ерунда, просто очередной ход. Мы с тобой уже сейчас все знаем, а чего не знаем, о том догадываемся, — сказал он. — Давай пошлем все к черту. Следствие пойдет ни шатко, ни валко, а эти гады пусть стреляют друг друга на здоровье. Лукьянова ты не посадишь. Никто не даст ему сесть в тюрьму. Это ж какой хвост он за собой потянет. От него решили избавиться, а значит… как говорится: «сколько веревочка ни вейся, а все равно конец придет». Поставь Деда перед фактом и умывай руки. Это лучшее, что мы можем сделать.

— Тебя куда отвезти? — спросила я.

— На работу, конечно, куда же еще? А ты что думаешь делать?

— Загляну к Деду.

— Ага.

Дальнейшая дорога прошла в молчании. На площади мы простились. Вешняков вышел, но на работу не спешил, стоял и смотрел мне вслед.

Я отъехала на квартал и остановила машину. Уткнулась лицом в скрещенные на руле руки и задумалась. Артем прав, если от Лукьянова решили избавиться… Работа у него опасная, а главное — тупиковая. Рано или поздно схлопочешь свою пулю или придушат втихаря, если не угодишь хозяевам. Не очень-то мне верилось, что записка — просьба о помощи. Это совершенно не в духе моего бывшего возлюбленного. Он тщеславен, высокомерен и слишком горд, чтобы обратиться ко мне. Хотя, если припечет по-настоящему, тут уж не до гордости. Зная его хитрость и извращенный ум, вовсе не факт, что он не угодил хозяевам. Это может быть очередная игра, где ходы просчитаны до конца партии.